Святой

Райз Тиффани

– Какого черта?
– поинтересовалась Элеонор.

– На случай, если тебя остановят, - объяснила Сэм.
– Но постарайся этого не допустить.

– Кто такая Клэр Хейвуд?
– Элеонор посмотрела на водительские права и заметила имя и год рождения.
– И почему Кингсли сделал меня на год моложе?

– Потому что он сделал тебя моей сестрой, - ответил Сорен с тонким намеком на отвращение.

– Что?
– Она посмотрела на Сорена, затем снова на Сэм.

– Кинг говорил, что вы придете в бешенство, -

обратилась Сэм к Сорену с широкой улыбкой на лице.
– Он попросил напомнить вам, что Клэр единственная девушка-подросток, с который вы можете находиться в машине без любопытных взглядов.

– Возможно, он прав. Но это не значит, что мне это по душе, - ответил Сорен, почти улыбаясь, но не совсем.
– Передай ему, что я понял шутку. И передай, что я не нахожу ее забавной.

– Передам слово в слово, Падре, - пообещала Сэм.

– Мне все равно, кто она такая, черт возьми. У меня есть фальшивые водительские права. Если вы оба не уйдете с дороги, я поеду одна.

– Уже ухожу.
– Сэм по-арабски поклонилась перед ними. – Повеселитесь, детишки, на похоронах.

– Ключи в замке, - сказал он, и Сэм подошла к его Дукати.

Элеонор забросила свою сумку в багажник и села за руль.

– Значит, мы это сделаем?
– спросила она, и Сорен сел на пассажирское место.

– Да.

– Мы едем в дом вашего отца в Нью-Гемпшире. Это серьезно. Это не шутка. И я веду.

– Все правильно. Ты нервничаешь?

Элеонор не ответила. Она смотрела, как Сэм завела Дукати и выехала на улицу. Женщина управляла байком, как профи. Как так вышло, что у Сорена были такие потрясающие друзья, и она ничего об этом не знала?

Она завела машину и закрыла глаза, когда заурчал двигатель.

– Элеонор? Тебе нужна минутка, чтобы побыть с машиной наедине?

– Я уже кончила. Поехали.

Она съехала с подъездной дороги, обсаженной деревьями. С новыми деревьями, которые он посадил ранней весной, теперь дом был практически спрятан от церкви. Люди могли входить и выходить незамеченными. Разве это не удобно?

– Я понятия не имею, куда мы едем, - сказала Элеонор и повернула на Оук-Стрит.

– Я знаю, куда мы едем.

– И еще я не знаю, о чем мы будем говорить следующие четыре часа.

– Можем поговорить, о чем захочешь.

– Можем поговорить о вашем отце?

– Не советовал бы.

– Мы можем поговорить о Кингсли и его делах?

– Это более объемный вопрос, и четырех часов будет недостаточно.

– Значит, это «Можем поговорить, о чем захочешь» было...

– Не точным утверждением.

– Я сдаюсь.

– Не сдавайся, Малышка.

– Ладно. Значит... хобби?

– Играю на фортепиано.

– Фобии?

– Все мои страхи рациональны.

– Вредная привычка?

– Кальвинизм.

Элеонор посмотрела на него.

– Что?

– Кальвинизм? Ваша вредна привычка - Кальвинизм?

–

Да.

Элеонор вздохнула и повернула на шоссе.

– Это будет долгая поездка.

К счастью, Сорен спас ее. Точнее, его младшая сестра.

– Нам стоит поговорить о Клэр, раз ты выдаешь себя за нее.

– Думаю, Клэр ваша младшая сестра.

– Одна из двух. Фрейя живет в Дании. У нас одна мать.

– А Клэр?

– Клэр - дочка от второго брака моего отца. Она родилась, когда мне было пятнадцать, хотя я и не знал о ее существовании до тех пор, пока моя старшая сестра, Элизабет, не узнала и не рассказала мне. Я познакомился с ней, когда ей было три.

– Значит, Клэр на год младше меня?

– Да. Это тебя беспокоит?

– Нет. Это вас беспокоит?

– Признаюсь, стараюсь об этом не думать.

– Потому что, понимаете ли, словно Кингсли и Клэр вместе.

– Элеонор, ты хочешь, чтобы меня стошнило в машине?

Она открыто и легко рассмеялась. Так хорошо находиться с ним наедине, дразнить его, быть рядом.

– Простите. Обещаю, мы с Клэр подружимся.

– Хорошо. В последнее время я волнуюсь за нее.

– Что случилось?

– Я не знаю.
– Сорен поправил сидение, чтобы ногам было больше места. Этой проблемы у нее никогда не было.
– Клэр была замечательным собеседником. У меня почти тысяча писем от нее. Она писала мне с тех пор, как впервые взяла ручку в руки. Я получал, по крайней мере, по одному в неделю. Так было до тех пор, пока два месяца назад она не перестала мне писать. Несколько раз я говорил с ней по телефону и планировал поговорить на День Благодарения. Она была скрытной, так необычно. Надеюсь, она поговорит с тобой, раз не хочет говорить со мной.

– Я не собираюсь шпионить за вашей сестрой и потом вам докладывать. Это нарушение Девичьего Устава.

– Девичий устав? Это то, что ты изобрела, или он действительно где-то прописан?

– Он реален. И записывать правила нельзя, потому что это нарушение Девичьего Устава. Мальчики могут найти копию и узнают все секреты.

– А ты не нарушаешь устав, говоря о нем мне?

– Нарушаю, но Девичий Устав действительно очень глупый, я следую ему только тогда, когда сама хочу.

– Предполагаю, ты следуешь ему сейчас?

– Именно.

Всю дорогу до Нью-Гемпшира она разговаривала с Сореном. Они начали с музыки. Она призналась, что весь прошедший год пыталась изучить классическую музыку. Он признался, что одолжил у Сэм копию альбома Ten Pearl Jam, чтобы понять какую загадочную группу она обожала.

– Значит, Сэм тоже фанатка Pearl Jam?
– спросила Элеонор.

– Да.

– Могу я задать теологический вопрос?

– Не представляю, с чего ты решила, что мне интересна теология, но задавай.

– Если бы я занималась петтингом с женщиной, это считалось бы сексом?