Святой
Шрифт:
– Ты серьезно настроен, не так ли?
– Я сказал доктору Эдвардс, что она идиотка. Я хочу заняться любовью с твоими мозгами. В стили Марвина Гейя.
– Просто ужин?
– Просто ужин.
– И ты не будешь ничего делать?
– Я буду делать все.
– И ты не примешь отказ в качестве ответа?
– Да. То есть, нет. То есть да, я приму отказ. Погоди. А какой был вопрос?
– Если ты попросишь заняться с тобой сексом, я отвечу нет, - ответила Элеонор и бросила на него убийственный взгляд.
– Если ты попросишь заняться с тобой сексом, я отвечу «да».
– Вайет, я серьезно. Никакого секса.
– Согласен, секс вычеркиваем из меню.
– Значит,
– Нет, не будет. Только не на столе. Это отвратительно, Элли. Люди тут будут есть.
Элеонор вздохнула. Она уже пожалела, что согласилась на это свидание.
– Мой бомбардировщик-невидимка возвращается через неделю.
– Тогда ты в безопасности от акулы в моих штанах.
– А у твоей акулы в штанах тоже красный ирокез? – спросила она, собирая вещи, и встала.
Вайет откинулся назад на стуле и завел руки за голову.
– Что тут скажешь, красавица? Какие сверху, такие и снизу.
Этим вечером Элеонор и Вайет поужинали дешевой и вредной китайской едой в Чайнатауне, а затем отправились на прогулку по Сохо. У Элеонор было ощущение, будто Вайет предложил прогуляться потому, что начал идти февральский снег, и город выглядел невероятно романтично. Она ненавидела, лучшего слова, чем ненависть не подобрать, как весело ей было с Вайетом. Она так сильно смеялась, что разболелся живот. Вайет обожал все в ней. На ней были сапоги до колен и джинсы, и он сказал, что в них она выглядит дико. Ему нравились ее волосы, собранные в неряшливый пучок на затылке. Он сказал, что она похожа на сексуальную Вирджинию Вульф без суицидальных мыслей. Разговор оказался трудным, только когда Вайет спросил о ее прошлом и ее бомбардировщике-парне. Она предпочла бы не говорить о своем умершем отце и о проблемах с законом. И она не могла говорить о священнике, в которого была влюблена с пятнадцати лет.
– Ничего? Я ничего не узнаю о бомбардировщике? Даже имени?
– Не хочу, чтобы ты преследовал его, чтобы убить.
– Верно. Даже вижу, как делаю это. Сколько ему? Если он получает докторскую степень, ему должно быть около? Двадцать шесть? Двадцать семь?
– Ему тридцать-с-чем-то.
– Так и знал, что не просто так ненавидел этот сериал. Сейчас же звони на горячую линию.
– Вайет резко прислонился к фонарному столбу и драматически уставился на лампу.
– Я повешусь на этой штуке.
– Какую же ахинею ты несешь.
– Она схватила его за лацканы пальто, взяла за руку и потащила вперед.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Мы можем поговорить о твоих губах?
– Это всего лишь губы.
– Готов поспорить, у них вкус клубники и поэзии.
– А какой вкус у поэзии?
– Не знаю. Но с удовольствием узнал бы.
Вайет остановился под светом уличного фонаря. Снег неугомонно кружился вокруг них.
– Я подхожу прямо к границе, - сказала она.
– Я умная. Я не пересекаю границы.
– Ты хочешь ее пересечь. Поддайся желанию, Элли.
Она стояла за пределами круга света. Вайет вытащил руку из кармана пальто и поманил ее пальцем.
Сорен был за океаном, а Вайет стоял здесь, перед ней, окруженный светом и снегом. У него на лице играла улыбка, а на руках были татуировки из немецких сказок. Он так любил писать, что набил слова на собственной коже. Один этот факт заслуживал поцелуя. Но только одного.
Она шагнула в круг света.
Поцелуй начался мягко и осторожно, будто он боялся испортить момент, слишком сильно напирая. Она ухватилась за лацканы его кожаной куртки и притянула ближе. Поцелуй углубился, и язык Вайета проник между ее губ, а пальцы запутались в ее волосах. Поцелуй длился долго, дольше, чем ей стоило позволять. Он длился достаточно долго,
Вокруг них падал снег, и все же она не ощущала аромата зимы.
Она отстранилась и сделала шаг назад.
Вайет глубоко вздохнул, и воздух вокруг них стал белым.
– Черт, - пробормотал он.
– Я ошибался.
– О чем именно?
– Твой вкус не похож на поэзию. У поэзии твой вкус.
И тогда Элеонор поняла, что он заполучил ее.
Так все и началось. Так как она сказала Вайету, что секса не будет, он и не просил. Он ничего не делал, только целовал ее при каждом удобном случае во время их пяти дней вместе. Она убедилась, что у него их будет много. Он встречал ее после занятий, и они делали домашние задания вместе. Они вместе завтракали, обедали и ужинали. Они вместе ходили на вечеринки. Они зависали в его комнате в общежитии с парочкой его друзей и смотрели телевизор. Они так громко ругались из-за попкорна, что два друга Вайета ушли из гостиной, сказав, что не могут смотреть телевизор, когда в помещении витает такое сексуальное напряжение, что даже телек барахлит. Наедине в его комнате они провели два часа в кровати Вайета. Он лежал на ней, и ее руки были под его футболкой. Ей нравилось ощущение его кожи, такой мягкой и гладкой. У него не было подтянутых мышц, как у Сорена, и его роста. Она и Вайет подходили друг другу больше, чем она с Сореном. Он был для нее ровней, другом. Но тут он начал задирать ее рубашку, и все мысли о дружбе выпрыгнули из окна четвертого этажа и разбились насмерть.
– Вайет...
– Пожалуйста?
Одно «пожалуйста», и она проиграла битву.
– Ладно.
Вайет снял ее рубашку. Он расстегнул бюстгальтер и медленно опустил бретельки по рукам.
Он уставился на ее обнаженную грудь, а она лежала и позволяла ему смотреть. Она ждала, что он скажет что-то, хотела этого. Но он нашел своему рту лучшее применение. Он наклонился к ее правому соску и нежно всосал его. Пока он целовал соски, облизывал и дразнил их, она наблюдала за ним и все больше и больше возбуждалась. Она вцепилась в его волосы, ощутив подавляющее чувство нежности. Он казался таким юным, таким невинным. Она хотела прижимать его к груди, оберегать его, защищать его. Он должен быть обнаженным и под ней, пока она будет дразнить его тело так же, как и он ее. Но он был сверху, и она прижала бедра к его бедрам. Он толкнулся в ответ, и Элеонор ощутила, как близка к кульминации. Она задрожала в его руках, и волна удовольствия обрушилась на нее и прошла насквозь.
– Неужели это произошло?
– спросил Вайет, нависая над ней.
– Что произошло?
– Она решила притвориться невинной.
– Ты кончила?
– Я воспользуюсь пятой поправкой.
– Элли...
– Вайет серьезно, почти умоляюще посмотрел на нее.
– Да, кончила.
– Она погладила его по щеке.
– Это была самая сексуальная вещь, которая когда-либо случалась со мной.
– Вайет прижался лбом к ее лбу.
Она улыбнулась и чмокнула его.
– Это произошло со мной, а не с тобой.
– Это произошло между нами. С нами. Мне нравится говорить «мы». Могу я еще раз повторить?
– Вайет, он вернется через три дня.
– Она боялась будущей беседы с Сореном о Вайете, но не сказать ему казалось немыслимым.
– Мне плевать на него. Меня заботят только мы. Мы даже не занимались сексом, и ты кончила подо мной. Это было так чертовски сексуально, и, думаю, я кончу, только говоря об этом.
– Ты можешь, если хочешь.
– А ты хочешь?
– Ты спрашиваешь моего разрешения?