Sweet dreams
Шрифт:
— Ладно, давай не будем плакать перед Миллстер. Мы и так уже провалились перед ней, — продолжает Ник, отстраняясь.
— О, ничего страшного. — Качает головой Браун. — Я уже ухожу, мне как раз нужно попрактиковаться. — Она махает сценарием, который держала у себя в руках. — Рада была повидаться, Ник.
— Подожди, Миллстер. — Чёрт, в последние несколько дней её называли этим именем в несколько раз больше, чем за последние пару лет вместе взятых. — Мы собираемся пообедать. Не хочешь к нам присоединиться? Как в старые-добрые времена.
Милли
Во-первых, она ненавидит куда-то ходить, чтобы просто поесть.
А во-вторых, это бы означало угрозу разоблачения всех тех чувств и эмоций, что были у неё сейчас под замком.
— Нет, спасибо, ребята, — отвечает она.
Ник пихает Финна локтем в бок, чтобы тот настоял на её присутствии, но тот тоже отказывается, видимо, также не хочет, чтобы она присутствовала. Старший Вулфард бормочет что-то вроде «Идиот» и разочаровано выдыхает. Браун отходит ещё на несколько шагов назад, разворачиваясь к ним боком в сторону зеркального зала.
— Нет, серьёзно, лучше как-нибудь в другой раз. Но было очень приятно встретиться с тобой снова, — она быстро тараторит и уходит, не оборачиваясь и не давая им обоим даже возможности попрощаться.
Она очень хочет уйти. Немедленно.
То, что сейчас происходит между ней и Финном, меняется от плохого к ужасному, и она просто хочет избежать неловких моментов и разговоров. И, видимо, не только она одна.
Милли как раз только собиралась зайти в зеркальный зал, как заметила кое-кого. Какой неожиданный сюрприз — человек с мягкой игрушкой в руках потерянно ищет кого-то в толпе.
— Чарли! — кричит ему девушка, когда окончательно убеждается в том, что это именно он, бежит к нему и прыгает прямо на него, обнимая его за шею так сильно, как только может позволить её тщедушное тело.
Он отвечает на её объятие, прижимая её к своей груди.
— Миллс, — шепчет Чарли, и Милли чувствует, как у неё по щекам начинают течь слёзы, впитываясь в ткань его рубашки.
Она не может поверить, что это и правда он. Реальный. Настоящий. Тёплый и живой. Это самое лучшее, что только могло произойти с ней за сегодняшний день.
— Хэй, тише. Я приехал сюда хорошо провести с тобой время, а не для того, чтобы довести тебя до слёз.
Девушка медленно отстраняется от него и смотрит ему в лицо с грустной улыбкой, не способная контролировать нахлынувшие на неё эмоции.
— Прости, — извиняется она, вытирая лицо обеими руками и смаргивая слёзы с ресниц. — Пребывание в этом месте делает меня слишком… эмоциональной.
И это правда. Здесь она стала ещё более уязвимой, чем была до этого.
Чарли наконец-то передаёт ей её подарок в виде плюшевого Чубаки, с которым она теперь, скорее всего, будет спать по ночам. Да, она любит «Звёздные войны», и что?
— Пойдёт, Милли Органа? — Этот вопрос вызывает у неё смех.
Когда она была маленькой, её постоянно называли дома именно так, а всё потому, что она с детства обожала принцессу Лею —
— Я рад видеть тебя эмоциональной. В смысле, это же хорошо, это твои чувства…
— О, не начинай, — просит Милли, сморщив нос. — Я не хочу говорить о том, почему я здесь, или о чём-то в этом роде. На самом деле, я просто хочу сесть и послушать твои рассказы о жизни вот за этим забором, потому что я её уже абсолютно не помню.
Ей действительно надоело двадцать четыре на семь разговаривать о проблемах людей в этой клинике. Это сидит у неё уже в печёнке.
— Я и не собирался этого делать, просто хотел подчеркнуть, что ты стала более расслабленной, как будто… как будто ты побывала в отличном спа-салоне.
К ней снова возвращается хорошее настроение. Она очень любит эту черту в своём брате, поэтому так или иначе всегда его прощает.
— Неужели всё настолько плохо, что ты заскучала по своей старой жизни и тому, что в ней происходило? — спрашивает Чарли, обняв её одной рукой за плечи; они вдвоём направлялись в сторону выхода во внутренний сад.
— Я тебя умоляю.
— Поверь, всё очень скучно: работа, работа и ещё раз работа. Я очень устал, почти настолько же, насколько и ты устала от этого места. Представь, что будет, если я начну рассказывать тебе об этом, — бормочет он, и Милли понимает, что у всех вокруг всё не слишком здорово. — Правда, мой отдел не такой огромный, как твой, — продолжает Чарли, махая в сторону здания клиники, и девушка закатывает глаза.
— О, да ладно! Ты разве не заметил, что я в психиатрической клинике? — спрашивает она, приподнимая с недовольством бровь. — В конкурсе «Самая жалкая жизнь» я побеждаю хотя бы потому, что у меня нет той свободы передвижения, которая есть у тебя, а ещё ты можешь работать там, где тебе нравится. А я же заперта здесь без права выбора.
— Ну хорошо, Миллс, ты победила. — Чарли приподнимает руки в знак капитуляции, и Милли смеётся, как будто она действительно рада победе в такой глупой игре.
Вскоре они уже сидят на скамейке, разговаривая ни о чём. Они проводят целый день вместе: смеются, вспоминают былое, мечтают, делятся секретами, — и девушка даже позволяет слезе скользнуть вниз по щеке. На это время она полностью забывает, где она находится, как будто Чарли просто приехал к ним домой повидаться с ней, и сейчас они сидят вдвоём в местном парке. Она морально отдыхает с ним. Милли всегда была духовно близка с братом, и именно сейчас она как раз очень нуждалась в таком человеке.
Однако ей становится невыносимо грустно, когда он говорит ей, что ему уже пора уходить. Девушка не хочет плакать перед ним, но знает, что стоит ему выйти за пределы клиники, как она моментально разревётся с надеждой на то, что он всё-таки вернётся.
Они оба встают со скамейки и идут в сторону здания клиники, а именно в холл, где несколько других визитёров как раз прощались с пациентами.
— Мне очень жаль, Миллс, — вдруг говорит Чарли.
— Почему? — растерянно спрашивает она.