Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
Расстояние было отмерено, и противники встали в позицию. С самого начала было ясно, что виконт погиб: он, как бешеный, ринулся на шпагу Монферрана, которая пронзила его сердце… Смерть была мгновенной.
Гастон умолк.
Бледные, с широко раскрытыми глазами, слушали родители его рассказ. Вдруг Мадлена в ярости крикнула:
— Моего сына убили — я отомщу за него!
Маркиз не проронил ни слова.
— Мой сын не оставил никакого письма? — быстро спросила затем маркиза.
Гастон молча вынул из кармана
Дрожащей рукой сорвала маркиза печать, в конверте была записка следующего содержания:
«Вы не сумели воспитать меня, и потому являетесь виновниками моей смерти… Я проклинаю вас!
Виконт Фредерик де Тализак».
В глазах маркизы сверкнула молния, и со страшным безумным хохотом она бросилась к мужу.
— Читай! — крикнула она вне себя.— Читай эти слова, написанные нашим сыном, полюбуйся его загробным проклятием! Он нас проклял!
Мадлена под тяжестью страшного горя потеряла снова сознание. Гастон позвал прислугу, и несчастную женщину унесли. Маркиз стоял на коленях у носилок. Гастон же направился к выходу. Фужерез остался один.
В эту минуту отворилась дверь и на пороге появился старик. При виде убитого горем отца, склонившегося над трупом сына, на его окаменелом лице появилось глубокое сожаление. Неслышными шагами подошел он к Фужерезу и положил руку на его плечо.
Фужерез вздрогнул, обернулся и с ужасом произнес:
— Пьер Лабарр!
Да, это был Пьер Лабарр, приехавший в Париж с Луизой и Перепелочкой. Здесь он узнал о процессе над Фанфаро.
Старик поспешил в здание суда и узнал там о происшедшей катастрофе. Врачи констатировали факт скоропостижной смерти осужденного, скончавшегося, по их мнению, от разрыва сердца.
В отчаянии Пьер Лабарр поспешил в дом Фужереза.
Маркиз содрогнулся, как будто увидел привидение.
— Пьер Лабарр,— крикнул он глухим голосом,— ты пришел для того, чтобы насладиться моим горем? Теперь ты торжествуешь! Ступай вон, между нами нет ничего общего!
— Вы ошибаетесь, маркиз,— спокойно ответил Пьер,— мне необходимо сообщить вам весьма важную весть, и вы обязаны выслушать меня.
— Ты, кажется, образумился, старик,— с иронией произнес маркиз,— и называешь меня теперь, как следует, а именно маркизом!
— Да,— с грустью ответил Пьер,— настоящий виконт де Тализак скончался, и теперь вы имеете право на титул маркиза де Фужерез!
— Что ты этим хочешь сказать? — в недоумении спросил маркие.— При чем тут смерть моего сына?
— Я не об этом, я говорю о другом и…
— О ком же?
— О гимнасте Фанфаро!
— А! Теперь я понимаю: его смерти я обязан тем, что Пьер Лабарр согласился называть меня "маркизом де Фужерезом, и теперь, конечно, он выдаст по праву принадлежащие
Этот человек и у трупа сына не мог забыть о деньгах!
— Что же ты молчишь? — с иронией продолжал маркиз.— Горюешь о кончине законного наследника Фужерезов? Так знай же, что этого Фанфаро убил я!
Кровь застыла в жилах Лабарра.
— Вы убили его? — вскричал он.
— Да,— продолжал в каком-то бешеном экстазе маркиз,— он был для меня помехой, и я отравил его… Ступайте, донесите на меня: теперь мне все равно!
— Замолчите, маркиз,— потрясенно сказал Лабарр.— К длинному ряду ваших преступлений вы присоединили еще одно, но, к несчастью для вас, вы в данном случае напрасно обагрили свои руки кровью!
— Что такое? Что вы сказали?
— Фанфаро не был сыном Жюля Фужереза,— тихо сказал Пьер.
— Я не понимаю вас. объяснитесь!
Лабарр посмотрел на маркиза в упор.
— Вспомните, маркиз,— сказал он, отчеканивая каждое слово,— о том, что случилось двадцать лет назад в деревушке, лежащей на склоне Вогезов, название которой вы не могли забыть.
— Да, я помню,— прошептал маркиз.
— В 1804 году, в ночь с 15-го на 16-е мая, пришли туда два путника, постучались у дверей одного из домов и попросили позволения переночевать. Старик-хозяин принял их радушно, угостил чем мог и указал место для ночлега. Одному из путников приглянулась дочь старика, и он воспользовался ее невинностью: этот человек ныне — маркиз де Фужерез, в то время носивший титул виконта де Тализак… Это были вы!
Фужерез поминутно менялся в лице, не сводя глаз с Пьера, который продолжал:
— Достигнув цели, вы, маркиз, как жалкий трус, убежали, покинув опозоренную вами девушку… она родила сына, и этого ребенка усыновил Жюль Фужерез, женившийся на сестре его бедной матери…
— К чему вы мне все это рассказываете? — притворно равнодушным тоном спросил маркиз.
— Этот ребенок, усыновленный вашим братом, оставшись сиротой, был найден на большой дороге проезжавшими акробатами. И они приняли его в свою труппу, но юноша скоро увлекся идеями свободы, и за участие в заговоре против правительства был приговорен к пожизненной каторге. Хотите ли вы знать его имя, маркиз? Его звали Фанфаро, или, вернее, Жак Фужерез, которого вы приказали отравить.
Холодный пот выступил на лбу маркиза.
— Не может быть,— вскричал он.— Фанфаро — сын Жюля Фужерез!
— Прочтите этот документ, составленный вашим покойным братом и снабженный его подписью,— ответил Лабарр, подавая маркизу сложенный вчетверо, пожелтевший от времени листок бумаги.
Фужерез развернул его и прочел:
«Я, маркиз Жюль де Фужерез, старший сын маркиза де Фужереза, сим свидетельствую, что ребенок Жак, усыновленный мною, родился от Жанны Леклер и моего брата, виконта де Тализака.