Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
— За лейб-медиком короля?
Жирдель на минуту задумался.
— Графиня,— сказал он затем, обращаясь к Ирене,— я вам обещал спасти Фанфаро и я сдержу свое слово, клянусь вам!
Положение действительно было критическим. Около стола, на котором лежало, по-видимому, бездыханное тело осужденного, столпились врачи и их ассистенты, ожидавшие прибытия для вскрытия г-на Альбарэ.
Причина смерти гимнаста оставалась для них загадкой. Наконец дверь отворилась и вошел доктор.
Раскланявшись со своими коллегами, он снял сюртук, подвязался передником, засучил рукава и, взявши скальпель, спокойно сказал:
— Приступим к делу, господа.
И с этими словами он приложил.скальпель к нижней губе гимнаста. Но в этот самый момент за его спиной раздался громкий голос:
— Господин Альбарэ!
Лейб-медик короля обернулся.
В дверях стоял придворный камер-лакей.
— Его королевское величество требует вас немедленно к себе, — сказал он.
Альбарэ растерялся.
— К себе? Ах, Боже мой, я сейчас… извините, господа, король требует меня к себе…
Говоря это, лейб-медик сброеил передник и, снова надев сюртук, направился к выходу.
— А как же вскрытие? — почтительно спросил старший врач больницы.
— Можно обойтись и без этого… Дело… ясное — осужденный умер от гиперемии мозга… Похороните его. Прощайте, господа!
С этими словами Альбарэ поспешно удалился. Фанфаро был спасен!
27. Отец и сын
Придворным лейб-медиком был не кто иной, как сам Жирдель.
После несостоявшегося вскрытия старший врач больницы распорядился, чтобы тело было похоронено.
Погребение осужденных было обязанностью лица, с которым Жирдель вошел в соглашение. Явились носильщики, чтобы унести тело гимнаста.
В эту самую минуту вошел слуга и доложил старшему врачу о приезде маркиза де Фужереза. Врач поспешил ему навстречу.
Маркиз вошел, опираясь на руку Пьера Лабарра. Старый вельможа был неузнаваем: за эти часы он постарел на много лет.
Молча дрожащей— рукой передал он старшему врачу запечатанный конверт. В нем заключалось предписание министра юстиции о передаче маркизу де Фужерезу тела скоропостижно скончавшегося в зале суда гимнаста Фанфаро.
Миллион франков, обещанных маркизом де Веллегри, возымели свое действие, и первая же просьба старика была немедленно уважена. Вместо министерского поста де Фужерез покупал труп своего сына.
— Когда вам угодно получить тело? — спросил старший врач, прочитав предписание министра.
— Я хотел бы вначале взглянуть на него,— с трудом произнес маркиз.
Старший врач пригласил его и Лабарра в зал, где лежал гимнаст. Фужерез приблизился к трупу и преклонил перед ним колени.
Лабарр закрыл лицо руками и зарыдал.
— Прикажете унести тело, маркиз? — спросил после небольшой паузы старший врач.
Фужерез молча склонил голову.
Четверть часа спустя слуги маркиза унесли тело гимнаста. За ними с непокрытыми головами следовали Фужерез и Лабарр.
Тело Фанфаро было внесено в дом маркиза и положено рядом с трупом его брата, виконта де Тализака.
Несчастный отец был в каком-то отупении.
— Позовите маркизу! — сказал он вдруг.
Слуги доложили ему, что маркиза ушла из дому и не сказала, когда вернется.
Фужерез и Лабарр переглянулись. И маркиз обратился к Лабарру:
— Теперь выслушайте мою последнюю волю, господин Лабарр,— произнес он,— и затем, как честный человек, скажите мне, считаете ли вы себя вправе исполнить ее…
— Вашу последнюю волю, маркиз? — в недоумении спросил Лабарр,
— Да,— продолжал Фужерез,— как и она, я обрек себя на смерть!
С этими словами он указал на портрет маркизы. Лабарр склонил голову, как бы утверждая произнесенный маркизом приговор.
— Я слушаю вас,— сказал он.
— Миллион франков, ценой которого я купил труп убитого мною собственного сына, вы выдадите графу де Веллегри, остальные же богатства, принадлежавшие моему отцу, переходят в собственность дочери Жюля Фужереза. Расскажите ей все — пусть она узнает эту страшную тайну, пусть люди и свет проклинают меня! Берегите эту девушку и похлопочите, если она того пожелает, чтобы ей был возвращен титул Фужерезов… Скажите всем, что Фанфаро был невиновен, я дам вам в этом письменное удостоверение… Когда я умру, не хороните меня в нашем родовом склепе — я недостоин быть погребенным во Франции… Увезите мой труп за границу и заройте где попало останки человека, которого не покарало людское правосудие!
— Я свято исполню вашу волю, маркиз! — торжественно и громко сказал Лабарр.
— Благодарю вас. Сегодня же ночью мы с вами уедем в наш родовой замок, и там я похороню тела убитых мною сыновей…
Жирдель и Бобишель в костюмах носильщиков явились в больницу за телом гимнаста.
— Опоздали, братцы!— крикнул им привратник.— Труп уже увезли.
— Куда? — спросили пораженные акробаты.
— А я почем знаю?
Не помня себя от горя, вышли на улицу силач и клоун и горько заплакали.
28. «Мира и покоя!»
Золотые лучи заходящего солнца озаряли морское побережье вблизи Гавра и скромную рыбачью хижину, прилепившуюся к скале.
В этой хижине взад и вперед расхаживал человек. Прислушиваясь к шуму волн, он, казалось, кого-то ждал. Наконец за дверью послышались шаги, и к хижине подошли две женщины.
Незнакомец спросил их:
— К кому вы?
— К Фанфаро,— ответила одна из них.
В комнату вошли Луиза и Перепелочка. Увидев при свете лампы лицо человека, Перепелочка вскрикнула.