Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
— Вам известно местопребывание графа?
— Нет.
— Откуда он мог узнать о близкой кончине де Вильфора? Я сам два дня тому назад смог определить его состояние, — в раздумье произнес Давоньи.
— Иногда граф кажется мне наделенным каким-то сверхъестественным могуществом,— с увлечением вскричал Моррель.— Валентина под моей защитой немедленно пустилась в путь, и всюду мы находили свежих дорожных лошадей, так что прибыли сюда с баснословной быстротой. Это граф распорядился таким образом, и мы иногда готовы верить
В это время в кабинет вошел юноша лет двадцати со свежим открытым лицом. Давоньи со справедливой гордостью представил Моррелю своего сына Фрица, который, как и отец, был врачом. Молодые люди приветливо поздоровались.
— Отец,— сказал Фриц старику,— де Вильфору хуже. Кажется, он опять в бреду, потому что все время зовет государственного прокурора, желая сообщить ему что-то важное.
— Вы подоспели вовремя,— обратился Давоньи к Максимилиану.— Где же Валентина?
— В доме моей сестры, мадам Дебрэ.
— Так попросите обеих дам немедленно же явиться сюда,— сказал старик.— И пусть Валентина будет готова поспешить к отцу по моему первому зову.
Моррель ушел исполнять приказание доктора, а оба врача отправились к де Вильфору.
14. Исповедь
Опустив голову на руки, де Вильфор безучастно сидел в своем кресле, но, услыхав звук отворяющейся двери, поднял голову и, посмотрев вопросительно на обоих врачей, произнес:
— А где же прокурор?
— Он скоро придет,— успокоил больного Давоньи.
— Но у меня осталось так мало времени,— горячо возразил де Вильфор.
— Господин де Вильфор,— внушительно ответил старик,— вы знаете, что прокурора разрешается требовать лишь в самых важных случаях и…
— Но разве это не важный случай, когда человек, сам долгое время исполнявший эту должность, перед смертью хочет повидаться со своим преемником? — резко перебил его де Вильфор.— Как зовут нового прокурора?
— Де Фламбеан.
— А, мой бывший помощник,— прошептал с горькой улыбкой больной и прибавил:
— Доктор, дело идет о восстановлении истины! Попросите де Фламбеана поспешить.
— Я уведомлю прокурора! — вскричал Фриц, переглянувшись с отцом, и больной вздохнул с облегчением, когда дверь затворилась за вышедшим юношей.
Старый доктор тоже вышел, и в ту же минуту Моррель ввел свою сестру и Валентину в приемную.
Давоньи, глубоко тронутый, обнял молодую женщинуу в трауре, и его слезы оросили лицо Валентины.
— Дорогое, милое дитя,— нежно произнес он,— благодарение Богу, что мои слабеющие глаза еще раз увидели тебя!
— А что мой отец? — плача, спросила Валентина.
— Вы увидите его, Валентина, подождите еще немного; он потребовал к себе прокурора. И насколько я мог понять, дело касается какой-то прошлой несправедливости, которую он хочет исправить.
Валентина и Юлия удалились в наскоро приготовленные комнаты, а Давоньи и Моррель остались одни.
— Как странно,— задумчиво сказал старик,— что у де Вильфора такая дочь!
— Может быть, мать Валентины, маркиза де Сен-Меран, была благородная натура?
— Едва ли. Конечно, я не знаком с первой женой де Вильфора, но, по слухам, она была в высшей степени честолюбивая и в этом была достойной партнершей своему супругу. Да и старая маркиза де Сен-Меран не отличалась мягкосердечием…
— Но она боготворила Валентину,— прервал его Моррель.
— Пожалуй, но это не помешало ей принуждать девушку к ненавистному браку. Франц д'Эпине принадлежал к древнему дворянскому роду и уже поэтому казался старухе подходящей партией для ее внучки. Нет, все они были отъявленные эгоисты, и Валентина должна чувствовать себя счастливой, что пошла не в них.
Разговор прекратился с приходом слуги, доложившего о прибытии молодого Давоньи в сопровождении прокурора. Старый доктор поспешил ввести посетителя к больному, и глаза де Вильфора радостно заблестели, когда он узнал Фламбеана.
— Господин де Вильфор,— начал прокурор, почтительно кланяясь,— вы желали видеть меня, чтобы сообщить нечто весьма важное. Это сообщение касается меня как человека или же как чиновника?
— Оно касается вас, как прокурора, как представителя закона! — твердо ответил де Вильфор.
— Еще один вопрос: желаете ли вы говорить со мной с глазу на глаз? — официальным тоном спросил прокурор.
— Нет,— торжественно ответил де Вильфор,— можно попросить господина Давоньи присутствовать как свидетеля?
Доктор сел на кровать больного, де Фламбеан поместился у письменного стола и произнес:
— Господин де Вильфор, мы готовы!
— Господа,— начал больной звучным голосом,— благодаря мне и моей жене, Элоизе де Вильфор, наше имя покрылось позором, и я не сетую на моего отца за то, что он отказался от этого имени.
— Но, господин де Вильфор…— начал было прокурор.
— Подождите, дайте мне высказать все. Как назвали бы вы человека, который для собственного спасения совершенно хладнокровно осудил другого на пожизненное заключение?
— Я назвал бы его преступником,— сурово сказал Фламбеан.
— Ну, так я — этот преступник. В 1814 году я осудил одного юношу на пожизненное заключение, и небо не покарало меня; в течение двадцати пяти лет счастье улыбалось мне: я достиг положения в свете и заслужил репутацию безукоризненного и честного служителя закона; а между тем все время в глубине души сознавал, что я негодяй. Но человек, которого я считал давно умершим в тюрьме, был жив и жестоко отомстил мне.