Сыщик-убийца
Шрифт:
— Да, человек с моста Нельи, сообщник отравившей меня женщины.
— Вы говорили о каком-то бывшем нотариусе, писавшем от имени третьего лица письмо, которое должно было завлечь в западню несчастного доктора из Брюнуа.
— Да.
— Мы должны были иметь копию этого письма, — прибавил Рене Мулен, — но нам это не удалось.
— Ваш нотариус должен был сказать вам, каким именем было подписано письмо.
Жан Жеди переглянулся с механиком и ответил:
— Оно
— Без сомнения, инициалами Фредерика Берара?
Раненый ничего не ответил.
Анри повторил вопрос.
— Нет, сударь, — ответил Рене.
Он вспомнил, что, по мнению нотариуса, таинственные буквы означали «Сигизмунд де Латур-Водье».
— Постарайтесь припомнить, эту загадку необходимо разрешить. Если письмо, написанное для того, чтобы завлечь в ловушку доктора из Брюнуа, было подписано не Фредериком Бераром, то можно предположить, что есть еще другой сообщник.
Ввиду подобной настойчивости невозможно было молчать дольше.
— Я припоминаю, — сказал Рене.
— Какие же это были буквы?
— С. де Л.-В.
Написав эти буквы, Анри спросил:
— Не старался ли бывший нотариус восстановить имя, начинавшееся такими буквами?
— Не знаю, — нерешительно сказал механик. — Но так как частичка «де» указывала на дворянскую фамилию, то он взял список знатных семей…
— Что же он нашел?
— Ничего положительного, так как эти буквы можно отнести ко многим.
— Что сталось с этим нотариусом?
— Он теперь в тюрьме.
— Когда он нам понадобится, мы узнаем, где его найти, так как, без сомнения, его свидетельство для нас полезно. Поговорим о ребенке… Можно ли проследить за ним?
— Да, — поспешно ответил Этьен, — это возможно благодаря самому странному и почти чудесному случаю. Мой дядя, Пьер, возвращаясь в эту ночь с моста Нельи, услышал крик ребенка, посадил его в свою карету и отвез в воспитательный дом.
— Не известно ли вам, остался ли ребенок жив?
— Я узнаю это завтра, так как мой дядя, возвратившийся утром в Париж после трехдневного отсутствия, должен был заняться этим делом.
— Ты понимаешь, дорогой Этьен, что это имеет для нас громадное значение. На белье могли быть метки, могущие навести на след. По моему мнению, целью преступления было исчезновение ребенка; поводом к нему, наверное, был вопрос о наследстве. Впрочем, все это скоро объяснится. Завтра я приведу в порядок показания Жана Жеди, и он подпишет их вместе с жалобой на Фредерика Берара и мистрисс Дик-Торн…
— О! С большим удовольствием! — вскричал Жан.
— Затем я отправлюсь к императорскому прокурору! А теперь до завтра. Мы оставим вас, так как вам нужен отдых.
Берта подошла к старому вору.
— Я молю Бога о вашем выздоровлении и никогда не забуду, что вы сделали для исправления причиненного вами зла, — сказала она.
Жан Жеди со слезами на глазах хотел снова упасть на колени, но Этьен не допустил этого и в интересах их общего дела просил его быть спокойным и уснуть.
Несколько минут спустя Жан Жеди остался вдвоем с сиделкой.
— Уже поздно, господин Жан, — сказала она, — и вы устали: вам надо лечь.
— Нет еще, — ответил он, — мне надо сделать еще одно дело.
— Какое?
— Подайте мне перо, чернила и лист гербовой бумаги.
— Вы успеете сделать это завтра.
— Кто знает, я не хочу ничего откладывать.
Сиделка пожала плечами, но исполнила просьбу больного.
Последний обмакнул перо в чернила и на верху листа написал: «Мое завещание».
Было около одиннадцати часов вечера. В доме на улице Святого Доминика все, казалось, спали. Прислуга разошлась по своим комнатам.
Анри не было дома, но он раз и навсегда запретил ждать себя, и его лакей последовал общему примеру.
Весь фасад дома был неосвещен; а между тем спали не все.
Сенатор не забыл о свидании, назначенном им Теферу и мистрисс Дик-Торн. Он надел старый костюм и круглую шляпу, превратившие его из знатного барина в буржуа.
Взяв маленький потайной фонарь, он вышел из рабочего кабинета, запер дверь на ключ, спустился в подвал и открыл дверь, которая вела в известный уже нам подземный проход, соединявший павильон на Университетской улице с домом.
Осторожно идя по коридору, герцог наконец дошел до лестницы, которая вела в переднюю.
Убежденный, что он один, герцог без всякой осторожности открыл дверь.
Войдя в переднюю, он огляделся, закрыл фонарь и поставил его у колонны, как делал это обычно. Вдруг он вздрогнул: ему послышались чьи-то голоса.
Он поспешно обернулся, сильно обеспокоенный. Но его беспокойство превратилось в испуг, когда он увидел полоску света под одной из дверей.
«Что это значит? — с ужасом спрашивал он себя. — Неужели воры пробрались сюда?… Но я не могу поднять тревогу, так как пришлось бы объяснять мое присутствие. Оружия у меня нет. На что решиться?…»
Он стоял не шевелясь и прислушивался. Вокруг него царствовала глубокая тишина. Тогда он тихонько подошел к двери и приложил ухо к замочной скважине.