Сыщик-убийца
Шрифт:
Заставив замолчать свое волнение, герцог твердым тоном отвечал:
— Да, я говорю об этих дамах и не понимаю твоего удивления.
Анри вскрикнул от ужаса и отвращения:
— Вы хотите заставить меня жениться на дочери этой женщины?
— Конечно.
— Для нее я должен пожертвовать своей чистой любовью к Изабелле! Нет, это невозможно!
— Ты говоришь, невозможно?
— Вы, значит, не знаете мистрисс Дик-Торн. Не знаете ее прошлого…
Сомнение было невозможно: Анри знал или, по крайней мере, угадывал что-то о ней, и герцог хотел сейчас
— Ты сумасшедший, — сказал он.
— Если бы я был сумасшедшим, отец, то я меньше страдал бы, чем страдаю теперь. Впрочем, мне достаточно сказать несколько слов, и вы сами с ужасом откажетесь от неисполнимого плана.
— Объяснись, пожалуйста, почему имя мистрисс Дик-Торн произвело на тебя такое впечатление.
Герцог был видимо взволнован, но относительно причины этого волнения можно было ошибаться.
Вместо того чтобы ответить, Анри стал спрашивать:
— Вы давно знаете мистрисс Дик-Торн?
— Да, около девятнадцати лет. Я знал ее в Италии молодой девушкой; затем видел в Париже, где она временно жила. Наконец, я встретился с нею в Англии, когда она была замужем за одним богатым джентльменом, которого я уважал в высшей степени.
— Но знаете ли вы, что делала мистрисс Дик-Торн до вашего знакомства с ней?
— Она вела независимую жизнь, которую позволяло ей ее состояние.
— Вы не справлялись о ее прошлом?
— Все говорили, что оно безупречно;
— И все ошибались. Эта женщина с изысканными манерами — презренное существо… преступница.
— Преступница?… — повторил герцог, представляясь удивленным и испуганным.
— Да, сообщница убийц.
— То, что ты говоришь, — безумие.
— Нет, отец. Та, которая теперь называется мистрисс
Дик-Торн, двадцать лет назад приказала убить одного человека на мосту Нельи и сама присутствовала при совершении преступления… Она вооружила руку убийцы и затем пыталась отравить его.
Герцог пожал плечами и недоверчиво засмеялся.
— И правосудие не преследовало ее? — спросил он. — Согласись, что это невероятно.
— Правосудие было введено в заблуждение обманчивой внешностью; из-за ее преступления пострадал невиновный.
— Безумно и невозможно!…
— А между тем это так.
— Попробуй доказать!
— У меня есть доказательство…
Герцог вздрогнул от ужаса.
— Доказательство?… — прошептал он. — У тебя есть доказательство?…
— Да, живое; и я воспользуюсь им, чтобы потребовать от суда восстановления честного имени мученика.
— Но о каком доказательстве ты говоришь?
— У этой женщины были два сообщника: первый, которого она хотела убить, жив и заговорит, когда придет время; другой — еще более подлый — прибавляет к прежнему преступлению новые и тем достигнет того, что будет осужден, тогда как прежнее преступление покрыто сроком давности. Он воображает, что хорошо скрылся, но мы напали на его след, и не сегодня завтра он будет в наших руках… Вы понимаете, что перед такими людьми мистрисс Дик-Торн даже не будет пытаться сохранить свою бесполезную маску. Эта презренная много лет обманывала
В эту минуту кто-то постучался в дверь.
— Войдите, — едва слышным голосом сказал герцог.
В комнату вошел лакей.
— Господин доктор Лорио желает видеть маркиза. Как кажется, дело очень важно.
— Проводите доктора ко мне в кабинет, — сказал Анри, — я сейчас приду туда.
Лакей вышел.
Герцог де Латур-Водье, мрачный и взволнованный, опустился в кресло. Он должен был внушать сострадание всякому, кто не знал причины его волнения.
— Я вижу, что сообщенное мною известие сильно поразило вас, отец, — сказал молодой человек. — Я понимаю ваше печальное изумление, но вы должны были знать все, чтобы сторониться этого дома на улице Берлин.
Сенатор молча наклонил голову, а Анри вышел, чтобы идти к доктору.
Оставшись один, герцог вдруг оживился, он встал и в волнении начал ходить по комнате.
— Как он узнал все это и чего стоят его доказательства?… Жан Жеди, которого он считает живым, умер. Рене Мулен не может ничего доказать. Эстер Дерие — неизлечима и навсегда разлучена со светом… Он считает, что напал на след неизвестного сообщника, но он ошибается: моего следа не существует… Как думает он защитить имя Поля Леруа и кто поручил ему это дело? Мать умерла, сын также, Берта умерла, кто же имеет право в настоящее время требовать пересмотра процесса?… Я не вижу никого, какой-то хаос окружает меня!… Неужели Анри станет обвинять меня, своего приемного отца и благодетеля? Какие пустяки!… Если бы он когда-нибудь узнал, что герцог де Латур-Водье был сообщником Клодии Варни, то он замолчал бы и замял дело. С этой стороны мне нечего бояться… Но Тефер должен знать, что происходит…
Герцог позвонил и приказал запрягать лошадей.
Между тем Анри вошел в кабинет, где его ждал Этьен Лорио.
— Я знаю, почему ты пришел. Приезд моего отца принудил меня отложить следствие, которое мы должны произвести вместе, прежде чем подать жалобу императорскому прокурору.
— Особенно спешить нет надобности, — возразил доктор. — Время не потеряно даром: все те, кого ты должен расспрашивать, благодаря Богу, в состоянии отвечать.
— Что Жан Жеди?
— Он почти вне опасности.
— А Эстер Дерие?
— Выздоровела.
— С улицы Берлин нет ничего нового?
— Ничего, мистрисс Дик-Торн не подозревает громового удара, который поразит ее.
— Значит, все к лучшему. Я буду ждать тебя сегодня вечером в кафе «Ротонда» в Пале-Рояле. Ты придешь вместе с Рене Муленом, и мы отправимся на улицу Ребеваль.
— Хорошо. А теперь позволь мне поблагодарить тебя…
— Благодарить!… Я, право, не понимаю, за что?
— Я узнал наконец, что получил место ординатора в Шарантоне по твоей просьбе, и от всей души благодарю тебя за это.