Т.1. Избранная лирика. Груди Тиресия. Гниющий чародей

Аполлинер Гийом

ОХОТНИЧЬИ РОЖКИ

Как маска древнего тирана Высок трагичен и суров Роман который как ни странно Не требует волшебных слов Ни риска в нем и ни обмана Вот так де Квинси ^{62} пить готов Свой опиум невинно-сладкий За бедной Анной бездной снов И я блуждаю без оглядки Нам этот путь знаком и нов Стихает память как в распадке Призыв охотничьих рожков

VITAM IMPENDERE AMORI ^{63} (1917)

«В твоих объятиях мертва…»

В твоих объятиях мертва Любовь а помнишь встречу с нею Мертва но встреча с ней жива Надейся вновь на встречу с нею Ушла весна еще одна Она была такою нежной Прощай ушедшая весна Но к нам вернись такой же нежной

«Томится глядя в полумрак…»

Томится глядя в

полумрак Где сонм чужих страстей клубится Твое воспоминанье как К цепи прикованная птица О руки памятью упорной Вы скованы вас пламя жжет Воспоминанье феникс черный Нас на своем насесте ждет Цепь незаметно перетрется И феникс взмоет к облакам О как над нами он смеется Дай мне припасть к твоим ногам

«Понять секрет мой не дано…»

Понять секрет мой не дано Тебе на этом маскараде И мы уже не заодно И оттого с собой в разладе Уносит розу по волне И маски разбрелись по саду Как бубенец секрет во мне Дрожит дразня твою досаду

«Стемнело в несколько минут…»

Стемнело в несколько минут Рассказчицы простоволосы Пугливо россказни плетут А ночь им рассыпает косы О дети дети темен сад Исчезла ваших крыльев стая Теряет роза аромат Себя от смерти защищая Ни перьев ни цветов ни кос Час мелких краж он тих и черен Теперь пора любимца роз И сам фонтан сорвать под корень

«Спускалась ты к воде прозрачной…»

Спускалась ты к воде прозрачной А я тонул в твоих глазах Чужак а ей и горя мало Нагнулась веточку сломала Качаешься в полночных волнах Огонь цвет сердца моего Подобье гребешка морского В воде тебя укрывшей снова

«Моя покинутая юность…»

Моя покинутая юность Венком увядшим обернулась Вот и пришла пора опять Подозревать и презирать На заднике пейзаж далекий Фальшивой кровью залит холст Паяц проходит одинокий Под деревом с цветами звезд Луч лег на сцену пыльной точкой С твоей заигрывая щечкой Грохочет выстрел крик в ответ В тени осклабился портрет Стекло разбито в старой раме И воздух еле ощутим Дрожит меж мыслью и словами Между грядущим и былым Моя покинутая юность Венком увядшим обернулась Вот и пришла пора опять И сожалеть и прозревать

КАЛЛИГРАММЫ СТИХОТВОРЕНИЯ ВОЙНЫ И МИРА 1913–1916 (1918)

ПОНЕДЕЛЬНИК УЛИЦА КРИСТИНЫ

Ни консьержка ни мать ее ничего не заметят Будь со мной этим вечером если ты мужчина На стреме хватит и одного Пока второй заберется Зажжены три газовых фонаря У хозяйки туберкулез Кончишь с делами перекинемся в кости И вот дирижер который с ангиной Приедешь в Тунис ^{64} научу как курить гашиш Вроде так Стопка блюдец цветы календарь Бом бум бам Эта грымза требует триста франков Я бы лучше зарезался чем отдавать Поезд в 20 часов 27 минут Шесть зеркал друг на друга глядят в упор Этак мы еще больше собьемся с толку Дорогой мой Вы просто ничтожество Нос у этой особы длинней солитера Луиза оставила шубку Я же хоть и без шубки но не мерзлячка Датчанин глядит в расписание пуская колечки дыма Пивную пересекает черный котяра Блины удались Журчит вода Платье черное цвета ее ногтей А вот это исключено Пожалуйста сударь Малахитовый перстень Пол посыпан опилками Ну конечно Рыженькую официантку умыкнул книготорговец Один журналист кажется мы с ним знакомы Жак послушай-ка все что скажу это очень серьезно Мореходная компания смешанного типа Сударь он мне говорит не хотите ли посмотреть на мои офорты и живопись У меня всего лишь одна служанка Утром в кафе Люксембург Он тут же представил мне толстого малого А тот говорит Вы слышите что за прелесть Смирна Неаполь Тунис Да где ж это черт подери В последний раз что я был в Китае Лет восемь назад или девять Честь достаточно часто зависит от часа означенного на часах Ваши биты

ОБЛАЧНОЕ ВИДЕНИЕ

Помнится накануне четырнадцатого июля Во второй половине дня часам к четырем поближе Я из дому вышел в надежде увидеть уличных акробатов Смуглолицые от работы на свежем воздухе Они попадаются ныне куда как реже Чем когда-то в дни моей юности в прежнем Париже Теперь почти все они бродят где-то в провинции Я прошел до конца бульвар Сен-Жермен И на маленькой площади между церковью Сен-Жермен-де-Пре и памятником Дантону Я увидел уличных акробатов Толпа

молчаливо стояла и безропотно выжидала Я нашел местечко откуда было все видно Две огромные тяжести Как бельгийские города которые русский рабочий из Лонгви приподнял над головой Две черные полые гири соединенные неподвижной рекой Пальцы скатывающие сигарету что как жизнь и горька и сладка Засаленные коврики лежали на мостовой в беспорядке Коврики чьи складки уже не разгладить Коврики все сплошь цвета пыли На которых застыли грязные желто-зеленые пятна Как мотив неотвязный Погляди-ка на этого типа он выглядит жалко и дико Пепел предков покрыл его бороду пробивающейся сединой И в чертах вся наследственность явлена как улика Он застыл он о будущем грезит наивно Машинально вращая шарманку что дивно И неспешно бормочет и глухо вздыхает порою И захлебывается поддельной слезою Акробаты не шевелились На старшем было трико надето того розовато — лилового цвета который на щечках юницы свидетельствует о скорой чахотке Это цвет который таится в складках рта Или возле ноздрей Это цвет измены У человека в трико на спине проступал Гнусный цвет его легких лилов и ал Руки руки повсюду несли караул А второй акробат Только тенью своей был прикрыт Я глядел на него опять и опять Но лица его так и не смог увидать Потому что был он без головы Ну а третий с видом головореза Хулигана и негодяя В пышных штанах и носках на резинках по всем приметам Напоминал сутенера за своим туалетом Шарманка умолкла и началась перебранка Поскольку на коврик из публики бросили только два франка да несколько су Хотя оговорено было что их выступление стоит три франка Когда же стало понятно что больше никто ничего на коврик не кинет Старший решил начать представление Из-под шарманки вынырнул мальчик крошечный акробат одетый в трико все того же розоватого легочного цвета С меховой опушкой на запястьях и лодыжках Он приветствовал публику резкими криками Бесподобно взмахивая руками Словно всех был готов заключить в объятья Потом он отставил ногу назад и преклонил колено И четырежды всем поклонился А когда он поднялся на шар Его тонкое тело превратилось в мотив столь нежный что в толпе не осталось ни одной души равнодушной Вот маленький дух вне плоти Подумал каждый И эта музыка пластики Заглушила фальшивые лязги шарманки Которые множил и множил субъект с лицом усеянным пеплом предков А мальчик стал кувыркаться Да так изящно Что шарманка совсем умолкла И шарманщик спрятал лицо в ладонях И пальцы его превратились в его потомков В завязь в зародышей из его бороды растущих Новый крик алокожего Ангельский хор деревьев Исчезновение ребенка А бродячие акробаты над головами гири крутили Словно из ваты гири их были Но зрители их застыли и каждый искал в душе у себя ребенка О эпоха о век облаков

ДОЖДЬ ^{65}

Дождь женских голосов льет в памяти моей как из небытия То каплями летишь из прошлого ты волшебство далеких встреч И вздыбленные облака стыдят вселенную всех раковин ушных Прислушайся к дождю быть может это старой музыкою плачут презрение и скорбь Прислушайся то рвутся узы что тебя удерживают на земле и небесах

ДЫМЫ

И покуда война Кровью обагрена Вкус описав и цвет Запах поет поэт И ку — рит та — бак души — ст ЫЙ Как букли запахов ерошит вихрь цветы И эти локоны расчесываешь ты Но знаю я один благоуханный кров Под ним клубится синь невиданных дымов Под ним нежней чем ночь светлей чем день бездонный Ты возлежишь как бог любовью истомленный Тебе покорно пламя-пленница И ветреные как блудницы К ногам твоим ползут и стелются Твои бумажные страницы

ЗАРЕЗАННАЯ ГОЛУБКА И ФОНТАН ^{66}

Зарезаны нежные образы Эти губы что так цвели Миа Марей Иетта Лори Анни и Мари где вы о юные девы но возле фонтана что бьет из земли и плачет и стонет смотри голубка трепещет до самой зари Воспоминанья боль моя Где вы теперь мои друзья Взлетает память в небосвод А ваши взоры здесь и вот С печалью тают в дреме вод Где Брак ^{67} Жакоб ^{68} а где твой след Дерен ^{69} с глазами как рассвет Где вы Дализ ^{70} Бийи ^{71} Реналь ^{72} О звук имен плывущий вдаль Как эхо в церкви как печати. Кремниц ^{73} был добровольцем он Исчез как все о звук имен Полна душа моя тоской Фонтан рыдает надо мной Все те что призваны пожалуй ушли на север воевать Все ближе ночь О море крови И олеандр цветет опять цветок войны кроваво-алый