Та сторона, где ветер
Шрифт:
Генка, Иван Сергеевич и Владик прислушивались, пока за деревьями не затихло звяканье чайника. Иван Сергеевич усмехнулся:
– Расходилось сине море!.. – И вдруг сказал Генке: – Знаешь, а все-таки зря ты так…
– Как?
– Зря завел такой разговор. Нечестно как-то. Ты ему будто подножку ставишь.
– Он, по-моему, сам начал, – насупившись, сказал Генка.
– Начал-то все равно кто…
– Правда, нехорошо, – сказал Владик. – При таком разговоре хоть кто захвастается. Если раздразнить.
«Ладно, целуйтесь со своим Илькой», – подумал Генка. Но. зла на Ильку он не чувствовал. И он нашел ответ, который Ильку защищал, а его, Генку, оправдывал:
– А он не хвастает. Он в самом деле ничего не боится… Нет, я знаю, чего боится.
– Скажи, – попросил Владик.
– Придет – скажу.
Илька, пыхтя, притащил чайник.
– Привет от морского чудища, – бросил он Генке.
– Знаю, чего боишься, – сказал Генка.
– Чего?
– Боишься, что мать бегать не пустит, если натворишь чего-нибудь.
– Подумаешь! Этого кто хочешь забоится, – уверенно сказал Илька.
Он, видимо, не ожидал, что все так развеселятся. Посмотрел, как хохочут, и хмуро заметил:
– Лучше бы рогатину сделали. Чайник вешать некуда.
Генка встал и пошел к палатке за топориком.
Когда он вернулся, все опять молчали. Илька с Иваном Сергеевичем колдовали над чайником, сыпали из пачки заварку. А Владик снова стоял у костра и смотрел на пламя.
… Все-таки Генка многого не знал о Владике. Он не догадывался, что пламя костра напоминает что-то Владику. И конечно, он не понял, почему вдруг Владька с размаху ударил ногой по обгоревшим сучьям.
От удара с хрустом рассыпалась головешка, скорострельно затрещали горящие ветки, а искры взлетели выше Владькиной головы. Владик быстро прикрыл лицо и шагнул назад, прямо в кучу хвороста и мелких кругляков, которые натаскал Илька. Там он вдруг покачнулся, неловко сел и удивленно сказал:
– Ух ты!.. Вот это фокус!
Владькин отец раньше всех понял, что случилось неладное.
– Глаз?! – крикнул он. – Который?
– Да нет, – сердито сказал Владик. – Нога застряла.
– Будь ты неладен!.. Я думал, глаза обжег. Пляшешь у костра как бес.
– Кажется, доплясался! – откликнулся Владик.
Иван Сергеевич и Генка торопливо раскидали хворост.
Владькина нога застряла в развилке березового обрубка, похожего на большущую рогатку. Генка потянул эту рогатку, мысленно ругая ее на все корки.
– Ой, осторожней ты! – поспешно сказал Владик.
– Я тихо, – ответил Генка и снова потащил обрубок. Так осторожно, словно это была мина со взрывателем.
Владькина нога вышла из развилки.
– Встань, – сказал Иван Сергеевич.
Владик шевельнулся и остался сидеть.
– Ну, в чем дело?
– Если б я мог… – виновато сказал Владик.
– Ну вот… Этого еще нам не хватало! Гена, дай фонарь.
Илька опередил Генку и кинулся в палатку за фонарем.
На щиколотке у Владика темнели две короткие ссадины, словно собака хватанула.
Нога выше ступни прямо на глазах заплывала мягкой опухолью.
– Очень больно? – шепотом спросил Илька.
– Даже в затылке отдается, – с кривой улыбкой сказал Владик.
Иван Сергеевич осторожно взял его ступню в ладони. Илька зажмурился. Он знал, что сейчас случится: будет рывок. Владик взметнется от боли. Но потом сразу станет легче, это уж точно.
– Знаешь что, Владик… – начал Иван Сергеевич и вдруг дернул его ногу крепко и резко.
Владик не крикнул. Он только выгнулся дугой, упал на трескучий хворост и закрыл глаза рукой.
– Ну что? – спросил Иван Сергеевич. Спросил растерянно, потому что видел: не удалось его лечение.
Владик молчал, не открывая лица. Генка вдруг подумал, что ни разу не видел, как Владик плачет.
– Больше не дергай, – сказал наконец Владик и начал дышать будто после долгого бега.
Иван Сергеевич посмотрел на Генку и тихо сказал.
– Неужели перелом?
Генка стоял, ужасаясь тому, как в одно мгновение может все измениться и рухнуть. Только что не грозила никакая беда. Было немного грустно, кое-что непонятно и все-таки довольно хорошо. Трещал огонь, булькал чайник, смеялся Илька.
И вдруг в один миг… Все кувырком!
Стоял рядом Илька, весь напружиненный, готовый рвануться за помощью.
Но где ее взять, эту помощь?
– Черт тебя дернул плясать у костра! – проговорил Иван Сергеевич. – Ну, что теперь делать?
Пожалуй, впервые слышал Генка в голосе взрослого мужчины такую растерянность и страх.
Что делать?
Генкина память, как луч локатора, обшаривала извилины реки, здешний берег и дороги. Что есть поблизости? Рощи, элеваторы, две деревни. С севера подходит лесной массив; туда уходили из лагеря в поход. Между лагерем и лесом, слева от шоссе, – Решетниково…
– Есть село, – сказал Генка. – Там больница, я помню вывеску. Хорошая больница, кирпичная. Врачей, наверно, можно найти и разбудить.
– Далеко? – резко спросил Иван Сергеевич.
– Отсюда километра два.
– Если быстро, минут за двадцать доберемся. Владика я понесу.
– Я сам, – сказал Владик.
– Помолчи!
– За двадцать минут не дойдем. Тут ведь нет дороги, – объяснил Генка. – А где дорога, я не знаю. Она по берегу идет, километров шесть.
– Пойдем без дороги. Илька, гаси костер.