Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
— Ты на кого руку поднял? — ошеломленно выдохнул «некто» голосом родного человека. — Ты ж на отца руку поднял, щенок!
Он без особого труда отцепил от себя своего несовершеннолетнего сына и толкнул его с такой неконтролируемой злобой и силой, что Костя отлетел на несколько метров. Все бы ничего, но… он споткнулся. Пошатнулся.
Не смог удержать равновесия и… со всего размаха приложился коленом о бетонные ступени университетского крыльца. Раздался характерный хруст. Его вопль, полный боли, потонул в ее собственном визге:
— Костя!
Корчась
Выйдя из оцепенения, Юля кинулась к нему. Однако отец настиг ее довольно быстро. Мертвой хваткой вцепившись в ее локоть, потащил к машине.
— Что ты делаешь? — она упиралась каблуками, всеми правдами и неправдами пытаясь освободиться. — Ты же ему… ногу сломал!
— Заживет! — равнодушный ответ. — Зато этот заносчивый щенок на всю жизнь запомнит, как на отца кидаться!
— Ты нам больше не отец! — всхлипнула Юля, уже не сдерживая слез. — После сегодняшнего ты окончательно умер для меня!
— Отпусти ее! — крикнул Костик им вслед, привстав на одной ноге.
— Отпущу-отпущу! — пообещал родитель. — Сейчас до участка доедем, заявление заберем, компромат удалим, и свободна!
Попова принялась со всей дури молотить его по руке:
— О чем ты говоришь? Не писала я на нее никакое заявление!
— Ты — нет! — донесся вдруг до воспаленного мозга осатаневший от бешенства голос Каримова. — А вот я воспользовался своими связями!
Интуитивно обернувшись в сторону главного входа, она обнаружила у распахнутых настежь дверей своего профессора. В следующий миг Марат так хлобыстнул этой самой дверью, что содрогнулись стены университета.
И внутри все оборвалось. Заледенело. Кожа от страха покрылась холодным липким потом. Ничего не замечая на своем пути, Каримов стремительно приближался к ним. И от одного лишь его озверевшего взгляда, от ярости, сквозившей в каждом его движении, хотелось… броситься под машину.
Да, лучше уж под машину, чем иметь с ним дело сейчас. Когда он… такой.
Очевидно, почувствовав опасность, отец немного растерялся. Ослабил хватку. Пользуясь этим, Юля наконец вырвалась из его лап. Весьма своевременно, стоит заметить. Ведь всего мгновение спустя Марат настиг их и без предупреждения… шваркнул ее родителя лицом об капот его же тачки. Из его носа на глянцевую поверхность авто хлынула кровь. Отец взвыл не своим голосом, пытаясь вырваться. Но ее крайне взбешенный профессор удерживал его очень крепко. Поистине стальной обезоруживающей хваткой.
Не удостоив Юлю даже взглядом, Серп холодно процедил сквозь зубы:
— Оставь-ка нас, пташечка!
— Марат…
— Ступай, я сказал! — пронзил сознание властный приказ. — Брату помоги!
Будучи не в силах противиться, она подчинилась. Испытывая легкую тошноту и головокружение, кое-как доковыляла до Костика неуверенной шаткой походкой и склонилась
— Сейчас! — тихо бормотала Юля, внимательно оглядывая его колено. — Сейчас, мой хороший! Сейчас, мой родной! Сильно болит, да?
— Терпимо, — он явно врал, храбрился. — Только вот… встать не могу…
— И не нужно! Не шевелись!
Вцепившись в ладонь брата своими заледеневшими пальцами, девушка украдкой покосилась на Марата. Никак не реагируя на внешние факторы, мужчина заломил руку ее отцу и, зафиксировав в таком положении, продолжал вжимать его лицом в капот. И делал это с такой чудовищной силой, будто хотел вообще размозжить ему череп. Склонившись к его уху, Каримов что-то бормотал. Тихо. Слишком тихо, чтобы расслышать. Но он чеканил каждое слово так гневно и озлобленно, что сомнений не возникало — их отец поймет его с первого раза. Слишком уж хорошо ему… объясняют.
Костя мучительно зашипел, перетягивая ее внимание на себя. Юля ободряюще погладила его по голове, отмечая мысленно, как сильно он побледнел. Весь ужас произошедшего накатил на нее с новой силой.
Слезы градом хлынули из глаз. А мысли разъедало от бесконечных вопросов:
— Как он мог? — прошептала срывающимся голосом. — Он ведь… наш отец! Мы знаем его всю свою жизнь! Когда он успел так сильно измениться? Когда чужие люди стали для него дороже родных? Я не понимаю! Не понимаю!
— Да просто все! — отозвался Константин. — На деньги он повелся! Красивой жизни захотелось… Не видишь, что ли?
Видела. Конечно, видела. Только до последнего не хотела верить фактам.
Услышав хлопок дверцы, а следом звук заведенного автомобильного движка, Юля поняла, что отец уезжает. Но… даже не взглянула в его сторону, пока машина с пробуксовкой не сорвалась с места, поднимая в воздух облако пыли. Очевидно, Марат сказал ему все, что хотел, и отпустил. И теперь, дождавшись, когда «собеседник» уедет, устремил свой дикий взор на нее.
Пылкий. Внимательный. Сканирующий. При виде ее зареванного лица мужчина заскрежетал зубами. В несколько крупных стремительных шагов преодолел разделяющее их расстояние и заключил Юлю в свои давящие объятия, буквально впечатав их тела друг в друга. Рвано втягивая кислород полной грудью, профессор наспех растер по ее щекам соленую влагу.
Чувствуя, как сильно ее колошматит, принялся порывисто целовать.
— Ну, все! Все, моя девочка! — хрипло шептал в перерывах. — Успокаивайся! Больше он рядом с вами не появится! Это я тебе обещаю!
Она лишь невнятно мычала в ответ, с готовностью подставляясь под его жесткие губы. Но в какой-то момент, случайно вскинув голову чуть выше… обомлела. Со второго этажа на них изумленно глазели студенты-четверокурсники, толпой облепив все имеющиеся в аудитории окна.
Окна, створки которых были… приоткрыты.