Таинственный всадник
Шрифт:
– Хорошо, возвращайся. Но, пожалуйста, выбрось Винсента из головы. Подумай о другом – в доме полно драгун, и как только начнется заваруха, можешь не сомневаться, что лес, канал, дороги и поля будут нашпигованы ими. Посмотри на себя. Ты едва стоишь на ногах, тебе надо держаться за стену, а впереди длинный туннель, который нужно пройти, потом еще проплыть на лодке до Ковентри, и, возможно, придется пугнуть патруль из дворняжек Роса, если они окажутся на пути. Но если ты уверен, что должен рискнуть безопасностью всех нас и тебе просто необходимо убить эту свинью, тогда… иди и убей. Я уверен, мадемуазель д’Антон и ее брат оценят твой жест, сидя в тюремной камере.
Подбородок Тайрона дернулся. Ярость горела в его глазах, которые стали сейчас совершенно серыми, цвета холодного сланца, но где-то в глубине было заметно слабое мерцание. Прошла минута, прежде чем он кивнул, нехотя соглашаясь с доводами Робби Дадли.
– Хорошо. Я не стану убивать этого ублюдка. Но ты заберешь Рене и Антуана, а я дождусь мистера Финна. Кто-то должен проследить, чтобы дверь за нами была как следует закрыта.
Рене коснулась руки Тайрона Харта.
– Тайрон…
– Я даю слово чести, что не вернусь и не пристрелю ублюдка, – пообещал он. – Не сегодня ночью, во всяком случае. И если моего слова вам недостаточно, мамзель, то возьмите это. – Он выдернул пистолет из-за пояса и отдал ей. – Другой на ступеньке, возьмите и его тоже. Вы хотите взять мой шейный платок, чтобы я не задушил Винсента? Чтобы у меня вообще не осталось никакого оружия?
Было видно, что Тайрон Харт не привык отчитываться и объясняться, а также оправдываться за свои прежние поступки, и Рене взяла его за руку. После мгновенного сопротивления, которое она тотчас ощутила, девушка поднесла к губам длинные тонкие пальцы Тайрона.
– Я уверена, что вы можете задушить его собственными руками, месье, но я верю, что вы не станете этого делать.
Больше его рука не сопротивлялась. Он коснулся ее шеи.
– Означает ли сказанное вами, что вы наконец начинаете мне доверять, мамзель? – Тайрон заглянул в глубокие глаза девушки, такие глубокие, что по неосмотрительности в них можно просто утонуть.
– Да, – прошептала Рене. – Я доверяю вам, Тайрон Харт, всем сердцем.
– Но все-таки не очень сильно, я надеюсь, – пробормотал он.
– Очень, – прошептала она и приподнялась на цыпочки. Ее губы коснулись его губ, но прежде, чем Тайрон Харт успел ответить, Рене отступила и ушла за Антуаном и Дадли через потайной ход.
Глава 24
Тайрон стоял некоторое время не двигаясь, его тело слилось с темными тенями, но волосы серебрились от света свечи. Даже после того как за ушедшими закрылась дверь, он все еще слышал слабое эхо слов Рене. Казалось, он чувствовал их даже на губах.
Я люблю…
Сколько раз говорили подобные слова его женщины? Сколько раз он усмехался при этом, а они в страсти выкрикивали их снова и снова? Ну а кто-нибудь на трезвую голову и не в постели признался ему в любви? Женщинам он нравился мужской силой и умением разбудить в них страсть, к тому же он ничего не требовал от них и ничего не обещал, ну, например, вернуться.
Тайрон смотрел на икону не отрываясь, пока в глазах не появилась резь. Он повернул голову, но слишком резко, и дикая боль пронзила виски, грудь запылала огнем, а кожа мгновенно стала липкой от пота. Мэгги дала ему два пакетика толченой ивовой золы на тот случай, если боль в боку станет невыносимой, но он уже использовал оба, и их действие закончилось два часа назад.
Где, черт побери, Финн? Он пообещал не возвращаться в дом – во всяком случае, не с намерением убить Винсента, но не может же он торчать здесь в темноте, снова и снова слышать ее шепот возле самых губ и молчать в ответ… Хотя он еще не знал, что он должен был ответить ей.
– Проклятие! – выругался он вслух.
Тайрон застегнул жилет. Потом торопливо завязал на узел шейный платок и поднял жакет со ступенек. Мышцы болели и не подчинялись, и он, отчаянно ругаясь, с великим трудом продел руки в рукава. Загородив ладонью яркий свет свечи, Тайрон прошел под низким сводчатым потолком и встал в затемненной нише, прислушиваясь к доносящимся с другой стороны гобелена звукам.
Финн чувствовал, как бусинка пота катится вниз на самый кончик носа. Она упала прямо в рот Винсенту. Финн изо всех сил тащил здоровенного торговца, который даже не понимал, что происходит, в прихожую. Рот Винсента был заткнут грязной тряпкой, и крохотная соленая капля не имела для него никакого значения. Глаза у него закатились, и при каждом толчке он ударялся головой об пол, но все же пытался слабо сопротивляться.
– Мария, Иосиф и все святые! – в который раз простонал Финн и пихнул громыхающую громадину в угол, затем отступил и встал, согнувшись пополам и держа руки на коленях. Он никак не мог отдышаться. – Я бы порекомендовал вам, сэр, на будущее, – он задыхался, – быть умереннее в спиртном и в еде. – Финн вытер натруженные руки о штаны.
– Я сомневаюсь, что он прислушался бы к твоему совету, старик, и уж тем более исполнил бы его.
Финн оглянулся. Полковник Бертран Рос стоял в дверном проеме, упершись одним плечом в косяк и сложив руки на груди.
Под его удивленным и любопытным взглядом Финн чопорно выпрямился и быстро одернул жакет, приводя его в полный порядок.
– Простите, полковник, но я не слышал, как вы постучали.
– Я признаю свою невоспитанность, – тихо заметил Рос, – но, обратив внимание на то, что невеста и жених давно отсутствуют, я решил проверить, где они уединились. И что я нахожу? Невесты нет, в комнате пахнет спиртным, словно это не спальня, а винная мануфактура, а жених связан, словно телка, которую тащат на бойню.
– Его застали в тот миг, когда он пытался изнасиловать мою госпожу, – сообщил Финн. – Могу добавить, сэр, что он набросился на нее как зверь.
Рос посмотрел на пол, где валялось изорванное шелковое платье Рене. Были и другие свидетельства схватки – окровавленные полотенца, осколки стекла и вырванный клок золотистых волос.
– Я отправил ее в безопасную часть дома, – добавил Финн. – А этого паразита связал, чтобы он никому не причинил зла, пока я пойду за представителями властей. Этот человек – сущее животное. Пьяный прелюбодей, настоящий дьявол во плоти. Его следует повесить, сэр. Не меньше. Ничего другого он не достоин.
Винсент застонал в углу и скривился, требуя освободить его от пут.
– Изнасиловать, вы говорите, пытался? – Рос смотрел на Финна сощурившись, его глаза превратились в узкие щелки. – Тяжкое обвинение.
– Мадемуазель д’Антон серьезно пострадала. Он ее избил, когда она пыталась защититься от него. Это отвратительное преступление с точки зрения любого цивилизованного человека. Когда я попытался удержать господина Винсента от его пьяной затеи, он не оставил мне никакого выбора, кроме как применить силу, сэр.