Таинственный всадник

Кэнхем Марша

Рене затихла и только робко смотрела на него, потом медленно откинулась назад, устроившись в теплом изгибе его плеча. Тайрон снова прижал ее к себе, усадив на колени, и она почувствовала, как его губы коснулись ее лба. Она выпростала руку из шерстяных складок одеяла и обняла его за шею, чувствуя неловкость из-за того, что он увидел ее в столь беспомощном состоянии.

Она незаметно оглядывала комнату, пытаясь понять, в какой дом попала. Когда Мэгги провожала ее по лестнице, Рене ничего не соображала, ничего не видела вокруг себя, ей было не до интерьера чужого дома. Тогда она заметила только темную деревянную обшивку и высокий потолок с лепниной. Теперь она поняла, что находится в мужской спальне с массивной мебелью из красного дерева и темными бархатными драпировками. Камин был большим, там могли поместиться поленья в пять футов; пол устилали толстые персидские ковры. Тайрон Харт явно тяготел к дорогим вещам, и вкус у него был отменный – достаточно было посмотреть на отделку каминной полки итальянским мрамором и на огромную кровать. Она, впрочем, не сказала бы, что именно ожидала увидеть, – возможно, нечто более утилитарное, не столь роскошное – на случай, если придется бежать из города, округа, страны в опасный для жизни момент. Или нечто полностью иностранное, безвкусное, броское, яркое, с позолотой, карикатурное, каким сам Тайрон пытался явить себя миру.

– Простите, – прошептала Рене, не поднимая головы, но Тайрон услышал.

– За что? – так же тихо спросил он.

– За… это. За то, что я не слишком сильная.

Тайрон Харт положил руку на ее влажные спутанные волосы и нежно погладил.

– Маленькая глупышка, – пробормотал он. – Ты была сильнее, чем любой бы на твоем месте, поверь мне.

Обняв его за шею одной рукой, Рене еще глубже зарылась в его плечо, а он закрыл глаза, отдаваясь нахлынувшим на него чувствам.

– Что нам делать? Я не могу не думать о Финне, – сказала Рене уже громче.

– С Финном все будет хорошо. Рос не посмеет его тронуть, потому что Финн – его козырная карта, и пока она у него в руках, он уверен, что вы, мамзель, не убежите слишком далеко. Не оставите старого камердинера.

– Он спас нам жизнь. Только благодаря ему, Финну, мы с Антуаном смогли сбежать из Парижа.

– Я обещаю вам, мамзель, мы его вернем в целости и сохранности. Но вероятно, придется подождать день или два, чтобы посмотреть, как станут развиваться события, что намерен делать Рос и вообще чего он хочет; но я думаю, надо будет как следует подсластить горшок, чтобы он согласился на обмен.

– Подсластить горшок? Что это значит? – переспросила Рене по-французски, полагая, что ее английского в данной ситуации недостаточно.

– Термин игрока. Это означает – увеличить ставки.

– Но как бы вы могли это сделать?

– Я хочу предложить ему такое, от чего он не сможет отказаться. Ни за что.

– Чем же можно удовлетворить человека, подобного… – Она умолкла; у нее перехватило дыхание, и ком застрял в горле. Она подняла голову, и Тайрон вздрогнул, почувствовав внезапно боль в боку. Огромные синие глаза смотрели на него со страхом.

– Уж не собираетесь ли вы предложить ему себя взамен?..

Тайрон посмотрел на нее и не отводил глаз несколько долгих минут. Он хотел, чтобы она прочитала в его глазах, что он готов пойти даже на это.

– Вы снова оценили меня слишком высоко, – пробормотал он нежно, – но в то же время недооценили мои таланты.

Наклоняясь вперед, Тайрон Харт осторожно отпустил девушку. Загадочно поманив ее пальцем, призывая следовать за собой, Тайрон направился в гардеробную, смежную со спальней.

Повинуясь ему из любопытства, Рене закуталась в одеяло и пошла за Тайроном, почти наступая ему на пятки, то и дело отвлекаясь, чтобы взглянуть на роскошные, обитые материей кресла, огромный дубовый стол, на полки вдоль стены, заполненные толстыми фолиантами в кожаных переплетах. Рене почти натолкнулась на него, когда Тайрон внезапно остановился. Он зажег пятирожковый канделябр, и вокруг тотчас заплясали тяжелые густые тени. Карнизы и лепнина были явно ручной работы, над ними потрудились умелые мастера, а деревянные панели столь ажурны, что напоминали льняное полотно. Здесь был еще один камин, не такой внушительный, как в спальне, но его поддерживали мраморные кариатиды, нагие и полногрудые. Но самым главным здесь было другое, что мгновенно привлекло внимание Рене: в центре комнаты стояло великолепное фортепьяно – такие ей доводилось видеть разве что в Версале.

Тайрон, казалось, ничуть не удивился ее реакции; он зажег свечи и поставил их на стол, на фортепьяно и на камин. Он снял атласный жакет и сразу стал похож на Тайрона, который стоял на ступеньках башни в Гарвуд-Хаусе в расстегнутом жилете и в рубашке, распахнутой на груди. Его влажные волосы были завязаны хвостом на затылке, но несколько прядей вырвались на свободу и разметались по щекам и шее. Дождь смыл большую часть грима, полотенцем он снял остатки, и лицо его обрело привычный, естественный бронзовый цвет. Щеголь исчез, а вместо него перед глазами Рене предстал мужчина, красивый настолько, что захватывало дух, и такой загадочный, противоречивый, за внешней красотой которого скрывалось множество тайн. Осознав это, Рене почувствовала, как дрожит, и дрожь пронизывала ее до самых глубин.

У нее закружилась голова, когда Тайрон оглянулся через плечо и улыбнулся; на миг ей показалось, что она видит перед собой Тайрона-мальчика.

– Ну, – сказал он, – станьте сюда.

Когда она встала там, где он хотел, он подошел к одной из длинных облицовочных панелей и что-то нажал. Панель отошла, и она увидела три пальто разного цвета, несколько черных треуголок, перчатки и высокие кожаные сапоги. За следующей панелью были спрятаны футляры с оружием, длинноствольные пистолеты, мешочки с пулями и порохом; на стояках разместилось не меньше дюжины мечей различной формы и веса; были здесь и тонкие дуэльные рапиры, и мощные клинки из Хайленда.

Возле третьей, последней панели он остановился и предложил Рене руку. Она протянула ему свою маленькую ручку, он сжал ее в большой теплой ладони и коснулся губами. Потом он прижал пальцы Рене к замку, скрытому в запутанной деревянной резьбе. Панель открылась, он поднял канделябр повыше, и Рене не смогла удержаться от легкого вскрика. Полки шкафа были разделены на отделения, большинство из которых обтянуты фетром или бархатом. Там лежали ожерелья, браслеты и серьги с драгоценными камнями: алмазы, рубины, изумруды, турмалины, жемчуг сверкали и переливались при свете свеч; были там и золотые цепочки, и часы, и золотые и серебряные монеты.

– Мой Бог, – прошептала она. – Все это…

– Награбленное добро, – усмехнулся Тайрон.

– Но… так много!

– Да, но в Лондоне гораздо больше. Намного больше того, что я смогу потратить за всю жизнь.

– Тогда почему вы продолжаете заниматься этим, месье? Ради чего рискуете?

– Давайте скажем так: я еще не нашел вместо этого ничего, что так же возбуждало бы меня.

Глаза Рене расширились и стали ярко-синими; она смотрела на Тайрона долго, не спеша отводить взгляд.

– И вы просто так могли бы все это отдать?