Так дорог моему сердцу
Шрифт:
— Мне кажется, нам следует выпить и за вас в этом платье — и за восхитительное будущее, которое вас непременно ожидает!
— Ну-ка, ну-ка! — сказал грубоватый голос за ее спиной, и Вирджиния увидела пронизывающие умные глаза —это были очень голубые глаза, как у Клайва. Перед ней стоял необыкновенно высокого роста джентльмен пожилого возраста, с седыми волосами и густыми седыми усами. Он уставился на нее через монокль у правого глаза. — Ну-ка, ну-ка! — повторил он и отрывисто сказал: — Представьменя это молодой леди, Клайв!
Клайв с живостью подчинился.
— Мисс Вирджиния Хольт, сэр! — он с извинением посмотрел на Вирджинию. — Мисс Хольт — Вирджиния — позвольте мне представить вам моего отца, генерала Мэддисона.
Глава шестнадцатая
— Ну, ну, ну! — прогремел генерал, когда наконец водрузился на свободный стул за столом, вытянув перед собой длинные ноги, как бы в пренебрежении к стесненному пространству, которое предлагал ему стул.
Его монокль был все еще на своем месте и он не пытался скрыть того, что изучает Вирджинию; в самом деле, он занимался этим с живым интересом и, по-видимому, остался доволен результатами.
— Ты точно знаешь, как выбирать их, мой мальчик! А если эта похожа на ту, другую, на которой ты хочешь жениться...
Вирджиния почувствовала, как покраснела почти до самых кончиков ее маленьких, похожих на раковины, ушей, где блестела пара жемчужин — подаренных ей миссис Ван Лун, когда она одевалась к вечеру, в знак того, как она сказала, что она высоко ценит ее, и на том условии, что она тут же наденет их, а не уберет в ящик. Но Клайв поспешил к ней на помощь.
— Вы не должны смущать мисс Хольт, сэр! Она не привыкла к такой открытой тактике, и кроме того, Лиза совсем на нее не похожа. У Лизы темные волосы, в то время как у Вирджинии светлые...
— Я сам всегда предпочитал блондинок! — воскликнул генерал, озорно взглянув на Вирджинию, а потом осмотрел содержимое их бокалов и фыркнул с отвращением.
— Херес! Я надеюсь, вы не ждете, что я последую вашему примеру и стану пить это! Для этого времени суток нет ничего лучше виски с содовой! Эй, официант!
Пока он давал указания официанту, Клайв наклонился вперед и попытался смягчить болезненные впечатления, которые могла испытывать Вирджиния. Ведь она была совсем не готовой к такой встрече, которая вернее всего станет для нее суровым испытанием в определенном смысле.
— Я не хотел, чтобы знали заранее, что должны будете встретиться с моим отцом. Я хотел, чтобы вы были совершенно естественной и не приготовленной к тому, что может вас немного встревожить. И хотя я признаю, что старик многих приводит в замешательство, в душе он совсем не груб. Единственный человек, с кем он решил быть жестким, это я, и мне кажется, я это полностью заслужил. Однако, — сказал он, и губы его передернулись, — самое важное, что я с самого начала почувствовал, что ему должна понравиться Лиза, как ему уже понравились вы. И хотя прошло уже пять лет с тех пор, как мы встречались в последний раз...
— Пять лет — это долгий срок, — заметил пожилой человек, подхватывая хвост разговора, после того как он оценивающе попробовал виски. — Очень долгий срок, когда у вас есть только один сын, а он, словно цыган колесит по всему миру, не вспоминая о тех, кого оставил! — он свирепо уставился на Клайва с гневом в голубых глазах под кустистыми бровями. — Тебе придется очень долго говорить, прежде чем ты сумеешь убедить меня, что в душе ты изменился и хочешь вернуться домой, мой мальчик, чтобы заняться честным трудом для разнообразия. Когда-то ты презирал фермерство...
— Не думаю, что я презирал фермерство, но я не думал, что смогу стать хорошим фермером, — поправил его сын с необычным блеском в глазах. — В этом есть некоторое различие.
— Ладно, пусть есть некоторое различие, но оно слишком незаметное, чтобы я мог его увидеть. Все, что я знаю, это то, что ты убрался — ты не хотел заниматься таким скучным делом, хотя, по-видимому, твои странствия по всему миру не помогли тебе сколотить состояние.
Это была такая бесспорная истина, что Клайву ничего не осталось сделать, как признать ее, и Вирджиния бросила не него сочувственный взгляд, различив кислые нотки в его голосе. Генерал издал несколько хриплых звуков, потом снова уставился на него.
— А теперь ты хочешь вернуться в Хай-Энд, но я совсем не уверен, что хочу, чтобы ты вернулся в Хай-Энд!
Однако он достал носовой платок и несколько секунд громко в него сморкался, после чего признал:
— Но твоя тетушка Хетти более сентиментальна, чем я, и она уже готовится заколоть тучного тельца, чтобы радушно встретить блудного сына! Она строит разные планы, которые строить совершенно глупо на мой взгляд — но женщины глупы!...
Он усмехнулся, глядя на Вирджинию, почти помальчишески, проказливо, и она улыбнулась ему в ответ с неожиданным чувством облегчения. У нее вдруг появилась уверенность, что этот на вид свирепый человек был совсем не свирепым в душе. Не сейчас, по крайней мере. Он мог быть таким когда-то, когда между ним и его сыном только начались разногласия, но когда сын покинул его — и возможно, он чувствовал себя очень одиноким временами — это заставило его перемениться в чувствах.
Клайва как будто очень тронуло упоминание о тетушке.
— Милая тетушка Хетти! — заметил он. — Я всегда мог на нее положиться, даже в те годы, когда меня носило по свету, как вы говорите, сэр, она никогда не забывала писать мне хотя бы раз в месяц.
— Вот почему я говорю, что женщины глупы, — сказал генерал.
Но Вирджиния быстро вмешалась.
— О, нет, — тихо сказала она, — она не глупа, генерал Мэддисон! На самом деле женщины вовсе не глупы, знаете ли! У них просто лучше развита интуиция, чем у мужчин, и они больше готовы прощать и забывать.
— Так ли это? — осведомился генерал и вдруг отодвинул свой стул. — Ну, вы можете рассказать мне о вашей точке зрения на эту тему, за ужином, но я отказываюсь ужинать в переполненном народом зале, а это обязательно случится, если мы будем откладывать ужин еще дальше.
Со старомодной любезностью он предложил ей свою руку, пока они не дошли до стола, который, как заметила Вирджиния, находился на видном месте почти посредине огромного зала и был украшен отборнейшими темнокрасными розами. Интересно, подумала она, Клайв ли специально их заказал? И если так, какая жалость, что Лизы не было здесь, чтобы их оценить.