Шрифт:
Ивен Хантер
Такие красивые глаза...
Ей было тридцать три года, и она знала, что некрасива.
Коридорный, сопровождавший её в номер гостиницы в Майами-Бич, все время насвистывал - и в лифте, и перед дверью комнаты. Свист оборвался, лишь когда мальчишка открыл замок и посторонился, пропуская её в номер.
– Комната - что надо, - объявил он.
– Самая лучшая на этаже. С балкона можно любоваться океаном. И ветерок прохладный дует.
– Парень ухмыльнулся. Ему было лет девятнадцать, не больше. Рыжеволосый юнец, не по годам искушенный и уже умеющий строить глазки.
– Вы впервые в Майами?
– Нет. Я бываю тут каждый
– бодро откликнулся мальчишка.
– Но в нашей гостинице вы ещё не были.
– Совершенно верно.
– Хорошая гостиница, - коридорный опустил дорожные баулы на подставку.
– Вы ведь не замужем, правильно?
– Правильно, - ответила она.
– Не замужем.
– Такой хорошенькой девушке, наверное, тоскливо ездить одной.
Она взглянула на коридорного, увидела притаившуюся в его глазах ложь и промолчала.
– Если вам... станет одиноко, - продолжал коридорный, расплываясь в улыбке, - просто нажмите кнопку. Меня зовут Джонни. С удовольствием загляну поболтать, и все такое.
– Спасибо, - ответила она.
У неё было четыре сумки. Она где-то читала, что коридорным надо давать по двадцать пять центов за каждый баул, и неукоснительно следовала этому правилу. Выудив из сумочки доллар, она протянула его мальчишке.
– Спасибо, - немногословно поблагодарил тот, задирая полу ливреи и запихивая бумажку в карманчик для часов.
– Вам что-нибудь нужно?
– Нет, благодарю.
– Если поспешите, ещё успеете искупаться и немного позагорать.
– Благодарю, - повторила она.
В дверях он остановился и тоже повторил:
– Меня зовут Джонни.
И был таков.
Оставшись в одиночестве, она начала распаковывать багаж. Каждый год одно и то же. Одна - на машине в аэропорт. Одна - на самолете в Майами. Одна - на такси в гостиницу. Одна - над чемоданами. Менялись только гостиницы.
Такая хорошенькая девушка, а путешествует совсем одна.
Лживые слова коридорного оставили неприятный осадок. Никакая она не хорошенькая. И это прискорбное открытие она сделала уже давно. Поначалу было больно, потом притерпелась и сжилась с горькой истиной. Она некрасива. Волосы каштановые, но блеклые, глаза серые и тусклые, нос прямой, но слишком длинный, губы алые, но слишком тонкие, а фигура - так и вовсе нескладная. Нет, никакая она не хорошенькая. И, наверное, уже не девушка. Тридцать три года. А потом будет тридцать четыре. И тридцать пять. А там и сорок стукнет.
И все одна.
Тишину нарушал только ровный гул кондиционера. Она распаковала вещи и вышла на балкон девятого этажа. Внизу виднелся лазурный бассейн, вокруг него возлежали в шезлонгах отдыхающие. Оттуда доносился приглушенный гвалт, то и дело тонувший в мягком шелесте океанского прибоя. Волны плавно накатывали на пляж за оградой гостиницы. Казалось, знойный воздух вот-вот заискрится. Она почувствовала влажную морскую соль на губах и спросила себя, повторится ли это и на сей раз.
И вдруг ей подумалось, что коридорный с его болтовней - дурное предзнаменование. Она прекрасно понимала, что у него на уме. И знала: будь она и впрямь смазлива, он ни за что не выложил бы ей своих намерений. Не высказался бы так прямо, без обиняков. Ведь смазливые женщины вызывают уважение, а подчас - и трепетный страх. Но дурнушки - никогда. Дурнушка одинока, и мужчины чуют это нутром. Нет, конечно, она всегда найдет, с кем провести ночь. Эка сложность! Мало ли попадалось партнеров за семь лет. Впервые это случилось, когда
Она уже слышала все это. И ещё много чего.
Но на сей раз будет иначе, - поклялась она себе. Непременно.
Она решительно разделась, облачилась в купальник и спустилась на лифте к бассейну.
Вечером, одиноко сидя у стойки бара, она чувствовала, как по коже пробегает легкий зуд. Наверное, слишком долго валялась на солнцепеке. К счастью, она, не в пример иным девицам, не делалась красной, что твой вареный омар. Загар у неё был ровный, красивый, и когда-то она думала, что он придает ей привлекательности. Но теперь уже не верила в это. И все-таки радовалась, что загорает, а не сгорает. Хотя и задавалась важным вопросом: а что, если она пересидела на солнце и её ждет бессонная ночь?
Она достала из сумочки сигарету, сунула в рот и принялась шарить в сумке в поисках спичек, но тут возле кончика сигареты вспыхнул огонек зажигалки.
– Вы позволите?
– произнес мужской голос.
Она чуть повернулась и, приподняв одну бровь, холодно и отчужденно бросила:
– Спасибо.
Прикурив, она выдула облако дыма и отвернулась от подателя огня, чтобы вновь припасть к своему бокалу с виски.
Мужчина взгромоздился на соседний табурет. Помолчав несколько секунд, он спросил:
– Неужто вам нравятся сигареты с фильтром?
– Что?
– Сигарета.
– А-а... Да.
– А я их даже не чувствую и накуриться не могу.
– Фильтр очищает дым, - сказала она.
– По-моему, полезная вещь.
– Надо полагать, - согласился мужчина. Он заказал себе виски со льдом и снова повернулся к ней.
– Только что приехали?
– Нынче днем, - ответила она.
– Впервые в Майами?
– Нет, не впервые, - она улыбнулась.
– Далеко не впервые.
– Вы с супругом или в отпуске?
– Я не замужем, - ответила она.
– Вот как?
– Он мило улыбнулся.
– Меня зовут Джек Брайант.
– Мужчина протянул руку.
– Конни Дэвидсон, - сообщила она ему. Рука мужчины оказалась теплой и жесткой, а рукопожатие было совсем коротким.
– Отдохнуть надумали?
– спросил он.
– Я приезжаю сюда каждый год, в одно и то же время.
– Откуда?
– Из Нью-Йорка.
– Какой район?
– А вы что, тоже нью-йоркер?
– Да, из Бруклина, - ответил мужчина.
– Я из Манхэттена. Хотите, расскажу бруклинский анекдот?
Мужчина непринужденно улыбнулся, и в уголках его глаз обозначились морщинки. Миловидный, лет под сорок, с теплыми голубыми глазами и спокойным загорелым лицом.
– Пожалуй, не стоит, - сказал он.
– Я - защитник по уголовным делам, и большинство моих подопечных - герои этих самых анекдотов.
– Наверное, интересная работа.
– Да, хотя порой немного утомляет.
– Вы тут по делам?
– спросила она.
– Нет, на отдыхе, - он пригубил виски.
– А вы где работаете?