Таллиннский переход
Шрифт:
В то время командиры подводных лодок, базировавшихся в Таллинне, жили на частных квартирах. И нет ничего удивительного, что Нырков, будучи холостяком, влюбился в дочь своей квартирной хозяйки — Шурочку Осипову. Дочь погибшего в море рыбака, изящная и общительная двадцатичетырехлетняя блондинка, взявшаяся обучить Ныркова эстонскому языку, казалось, самой судьбой была создана для столь тонкого и интеллигентного человека, каким был командир «Калева».
Зима 1940-41 годов была временем любви. В начале лета 1941 года «Калев» получил приказ перебазироваться в Либаву. Перед уходом лодки старомодный Нырков сделал Шурочке официальное предложение. Он рассчитывал в июле пойти в отпуск,
«Добрый день, Шурочка! Сегодня пришли в Ригу и сегодня же уходим отсюда. Поплавал хорошо, все идет прекрасно. Погода стоит чудная, я изрядно загорел, и ты, наверно, меня сразу и не узнаешь. Скучаю без тебя, из Либавы напишу подробнее.
Нырков успел из Либавы написать своей невесте только одно письмо. День 22 июня 1941 перечеркнул жизненные планы многих миллионов людей, в том числе и командира «Калева». 23 июня «Калев» и «Лембит», выполняя приказ командира Либавской военно-морской базы, перешли в Виндаву, а в ночь с 24 на 25 июня, вместе с подводной лодкой «С-7» в сопровождении тральщика «Фугас» и двух катеров МО, спешно перешли в Усть-Двинск. Стремительное наступление противника и фактическое крушение фронта заставляло и корабли флота, оставляя одну базу за другой, откатываться на восток.
4 июля «Калев» прибыл в Кронштадт, где встал на ремонт. Все попытки Ныркова связаться с Таллинном успеха не имели. Некоторые его друзья и знакомые, служившие на уходивших в Таллинн кораблях, обещали постараться найти Шурочку, но проходили дни, и никаких сведений о своей невесте Нырков не получал. Тем временем, ремонт, проходивший в лихорадочной спешке, подходил к концу, и 7 августа Нырков получил первое боевое задание.
Ему поручалось выставить минное заграждение на фарватерах, ведущих к Виндаве и Либаве, а затем вести патрулирование между параллелями от маяков Овези и Ужава, уничтожая суда противника на правах неограниченной подводной войны на море.
На рассвете 8 августа «Калев» вышел из Таллинна, сопровождаемый пятью тральщиками и двумя морскими охотниками. С рубки своей подводной лодки Нырков, подавив вздох, глядел на устремившиеся к небу готические шпили старого города. От церкви Святого Николая всего минут двадцать ходьбы до дома, где живет Шурочка. За трое суток стоянки в порту Нырков еще надеялся вырваться в город, и, может, это ему и удалось бы, будь Шурочка его женой. Найти семью — это одно, искать знакомую девушку — совсем другое. «Своих девиц будете разыскивать после войны...» Все еще считали, что война закончится месяца через два. Хорошо еще, что не было времени предаваться горестным мыслям.
Одна за другой в тралах, выводивших «Калев» тральщиков, рванули три мины. Еще две мины, подсеченные тралами, всплыли и были расстреляны пулеметами морских охотников. Тральщики вывели «Калев» до меридиана на острове Даго. Далее Нырков пошел самостоятельно. До назначенного района лодка добралась без особых происшествий. Несколько дней Нырков выявлял фарватеры, по которым двигались суда противника. Тогда еще многие рассчитывали увидеть на Балтике крупные корабли немцев. Но никаких крупных кораблей и даже судов не было и в помине. Небольшие каботажники, рыбачьи шаланды, тральщики и катера проплывали через окуляр перископа. Они выходили из Виндавы и Либавы по фарватерам и, дойдя до глубин 15-18 метров, поворачивали и шли вдоль берега в северном и южном направлениях. Была еще надежда, что тральщики проверяли пути для крупных судов.
Около полуночи 12 августа «Калев», следуя
Катер, промчавшись над «Калевым», стал удаляться. Маневрируя на глубинах 16-18 метров, Нырков, нервничая, совершил несколько ошибок, усугубленных нечетким выполнением его команд. Поэтому, когда лодка снова подвсплыла и подняла перископ, транспорты уже подходили к повороту на Виндавский створ. Нырков увеличил ход до полного и лег на курс 31 градус, считая, что можно будет произвести залп, когда транспорты повернут в гавань. Однако ничего не получилось. Транспорты повернули прежде, чем лодка легла на новый курс. Опять сказались нечеткость при выполнении команд и ошибки в маневрировании.
21 августа лодка вернулась в Таллинн и ошвартовалась у плавмастерской «Серп и Молот». Город уже считался на осадном положении, бои шли в районе парка Кадриорг, искать Шурочку было бы безумием, да и никто бы не позволил командиру лодки отлучаться в город даже под охраной взвода матросов. Лихорадочно производя ремонт неизбежных после похода повреждений, спешно принимали на борт мины, каждую минуту ожидая выхода в море или гибели от попадания немецкого снаряда или авиабомбы. Только замирало сердце, глядя на густые клубы дыма, поднимавшегося над городом. Где-то там, в самом центре этого огненного ада, находилась его невеста, которой не хватило всего недели мирного времени, чтобы стать его, Ныркова, женой...
Нырков не расслышал, что ему кричал Полещук с подходящего «Лембита». С пронзительным воем несколько снарядов пронеслись над гаванью туда, где медленно маневрировал крейсер «Киров». Вдоль низкого и длинного корпуса крейсера белыми саванами вспыхнули первые пристрелочные всплески. И в ту же секунду загрохотал главный калибр крейсера. К пронзительному свисту снарядов и грому заговоривших тяжелых орудий прибавился выматывающий душу вой сирен воздушной тревоги. Им вторили пронзительные гудки десятков кораблей, сгрудившихся в гавани, которые, как огромные звери, криками предупреждали друг друга о надвигающейся опасности. Новый боевой день начался...
25 негуста 1941, 04:00
Капитан 3-го ранга Осадчий — командир эскадренного миноносца «Славный» — наблюдал с мостика, как под вой ревунов, свист боцманских дудок и трель электрических звонков экипаж разбегается по боевым постам. Эскадренный миноносец «Славный» принадлежал к новейшей серии эсминцев типа «7У».
Корабль был заложен 31 августа 1936 года на Балтийском заводе в Ленинграде и более трёх лет простоял на стапеле, пока его, под руководством главного строителя Самойлихина, переделывали из «семерки» в «семерку У». Только 19 ноября 1939 года эсминец был спущен на воду и начал достроечные работы.