Там, где была тишина
Шрифт:
— Вставай, — тормошит его Наталья. — Вставай, там рабочие пришли. Требуют расчета. Ты слышишь?
Макаров слышит. Там в конторе, за шкафом, стоит невероятный шум. Слышны крики и ругань.
Он торопливо надевает пиджак, приглаживает рукой волосы, и выходит из своего укрытия.
Яркий свет лампы на мгновенье ослепляет его. Он щурит глаза, силясь разглядеть происходящее. Перед ним толпа рабочих. Впереди стоит землекоп в рваном узбекском халате и черной потрепанной шляпе.
«Куркин», — вспоминает Макаров его фамилию.
В толпе, заполнившей небольшое помещение, он замечает высокого парня с льняными волосами и ямочкой на подбородке, рядом с ним — Марусю, прячущую свои угольные глаза, и многих других рабочих.
Землекопы заполнили все помещение, они дымят цигарками, щелкают семечки. От Куркина сильно попахивает вином.
— За расчетом пришли, — вызывающе глядя на Макарова, произносит он. — Давай расчет, хозяин!
— Что это вам так загорелось? — удивляется Макаров, все еще не пришедший в себя. — Что за спешка?
Рабочие дружно, как по команде, что-то злобно выкрикивают.
— Давай расчет! — кричат они, наступая на Макарова. — Деньги на бочку!
— Откуда же у меня деньги? — пробует их уговорить Макаров. — Я ведь еще и дороги-то не принял. Требуйте у Федорова.
При упоминании фамилии Федорова все загалдели еще громче.
— У твоего Федорова получишь, — кричит Куркин, сверля Макарова злобными глазами. — Он, может, с нашими деньгами смылся уже.
— С утра уехал, до сих пор нет. Все вы одна шайка-лейка.
— А ты назвался прорабом, так и рассчитывай нас.
— У нас поезд ночью идет, — кричит кто-то, широко раскрывая рот. — На другую стройку едем.
Все шумят, перебивая друг друга.
— На твоей дороге свет клином не сошелся!
— Поедем на Турксиб, — это не то, что твоя дорога паршивая!
— Там рубли подлиннее будут…
— Постойте, — поднимает руку Макаров, стараясь успокоить рабочих. — Скоро явится Федоров. Я получу у него деньги и всех рассчитаю.
Воспользовавшись наступившей тишиной, он продолжает:
— А что касается Турксиба… Не всем же на Турксибе работать. Здесь тоже большое дело начинается. Пятилетка — это ведь для всей страны.
— Ты брось нам зубы заговаривать, — кричит в ответ Куркин. — Нечего нас за Советскую власть агитировать. Мы люди вольные. Где хотим, там и работаем. Давай расчет, и точка!
Их попросту опьяняет беспомощность Макарова, возможность безнаказанно покуражиться. Они наступают все яростней и злей.
— Гони монету! Расчет!
К Макарову тянутся руки, хватают его за галстук.
— Назад! — кричит побледневший Николай. — Вы что, с ума сошли?
— Я прошу не сорить и не курить, — дуть не плача, просит Наталья. — Полдня провозилась.
Она выходит из своего укрытия в белом стареньком платьице, какая-то особенно домашняя, в шлепанцах на босу ногу, с веником в руках. Часто моргает, между ресницами чуть-чуть поблескивают слезы. В комнате воцаряется тишина. Парнишка в белой рубахе и лаптях, стоявший впереди, смотрит на нее, разинув рот. В руках его зеленый галстук Макарова. Парень вынимает изо рта цигарку и старательно плюет на нее.
Макаров, тяжело дыша, выходит из-за стола. Волосы его слиплись на лбу, лицо побледнело. Он вплотную подходит к Куркину и смотрит на него в упор.
— Летун! — презрительно бросает он. — Можешь уходить. Без тебя дорогу построят.
И вдруг стоящий позади Куркина высокий парень с силой ударяет о пол своей фуражкой.
— К черту! — отрывисто выкрикивает он. — Я остаюсь.
— Я тоже, — тотчас подхватывает Маруся, поднимая на Макарова черные глаза.
— И я! И я! — раздаются восклицания, и возле высокого паренька сбивается тесная группа.
Рабочие как бы разделились на две группы. Возле Куркина стоят его приверженцы. Они, видно, не изменили своего решения.
Макаров хочет что-то сказать, но в это время дверь в контору широко открывается. Рабочие расступаются, давая возможность вновь прибывшему пройти вперед.
Проталкиваясь, к Макарову приближается здоровый детина с лихими запорожскими усами в широких, заправленных в брезентовые сапоги брюках.
— Кладовщик его величества — Борисенко, — представляется он, внимательно всматриваясь в Макарова. — Вас вызывает прораб.
— Может быть, просит? — вежливо осведомляется Наталья, подметая окурки.
Борисенко изумленно поднимает брови.
— Та я ж так и хотел сказать, просит! Именно просит!
Макаров подходит к высокому пареньку, стоящему у стенки.
— Будете бригадиром, — вполголоса бросает он. — И я хочу попросить вас…
— Солдатенков, — услужливо подсказывает Маруся. И тихонько добавляет: — Сережа.
— Пойдемте со мной, — заканчивает Макаров. — И ты, Николай. — Они выходят все вместе и направляются к соседнему домику. У входа все останавливаются. Макаров и Борисенко входят в дом.
Наталья остается одна с бригадой Куркина.
— Перестань дымить, — неожиданно орет Куркин на какого-то хлопца, не выпускающего изо рта цигарки. — Точно труба дымачит.
Парнишка, покраснев, пятится к дверям.
— А может, в самом деле остаться, — всей пятерней почесывает затылок Куркин. — Опять дорога, пересадки. Как ты думаешь, девушка?
— Макаров сказал, получите расчет, — не разгибаясь, отвечает Наталья. — Идите лучше складывать вещи.
…Федоров оказался невысоким старичком с морщинистым розовым лицом, поросшим седой щетиной. Борисенко сразу принялся вскрывать ножом консервную банку.