Там, за Невидимым Пределом
Шрифт:
– Что в Кумогорах?
– Одни трупы, – ответил тот. – Загорцы все полегли. Раненых добивают.
– Наших много осталось?
– Несколько десятков.
Сопровождаемый слугами, Эншехир поднялся по откосу к распахнутым настежь воротам. Столица повержена, но торжествовать не время – надо укрепить завоёванное. Внимание хана привлекли фигурки всадников на опушке леса. Верховые неслись к Кумогорам, их было не меньше сотни. Из-под копыт поднимались облачка пыли.
– Кто такие? – ткнул плетью хан в их сторону.
– Должно быть, остатки кумогорцев, – предположил тысяцкий.
– От крепости в лес никто не уходил, – припомнил Эншехир.
Радость в сердце хана померкла. Что-то ему подсказало, что победа ещё не одержана.
– К бою! – скомандовал он.
Степняки обнажили клинки.
– Засадные силы? – спросил тысяцкий.
Это была не засада. Всадники приблизились, и стало ясно, что это лесные разбойники.
– Если кумогорцы так бились, то чего ждать от бандитов? – прошептал хан.
Верховые с неистовой мощью врубились в толпу захватчиков, споро оттеснили её в сторону и направили коней к закрывающимся воротам Кумогор. Выпущенные игмедами стрелы поразили немногих: конный натиск был отчаянно стремителен.
Среди нападавших выделялся звероподобный мужик с растрёпанной бородой, сломанным в драке носом и нависшими кустами бровей. Богатый кафтан выдавал в нём атамана дикой ватаги. В левом ухе сияла золотая серьга.
– Быстрее! – подгонял Эншехир солдат, навалившихся на толстые воротины, но вихрем подлетевшие разбойники не дали их закрыть.
– Что, собаки, кровушки загорской понюхать пришли? – орал главарь, размахивая саблей.
Разбойники горохом рассыпались внутри города. Опытные в сражениях игмеды пытались создать подобие строя.
– Дикость загорская! – выругался Эншехир. – Оборванцы навязывают нам бой.
Кто навязывает противнику своё видение сражения, тот его и выигрывает. Кто смел, тот за двоих съел. До заката сотня лесных бродяг расправилась с завоевателями.
Время и пространство зависят друг от друга. Учёные мужи веками бьются над их взаимосвязью, но истина проста: чем быстрее двигаешься, тем большее пространство захватываешь.
Бандиты устроились на скамье у княжеского терема.
– Оно и не холодно! – с ухмылкой на изуродованном лице воскликнул Серьга. – Как думаешь, Скобей?
– Ратный труд согревает, – загоготал в ответ верзила.
Младший в семье, где семеро по лавкам, Скобей десятилетним мальчонкой уже помогал в большом хозяйстве: копался в огороде и таскал воду в ведёрках, которые для него смастерил отец. Когда пришло время жениться, приглядел Скобей в Тороме невесту. Торома – маленькая весь в двух днях пути от его деревни. Два дня для Загорья – не расстояние.
Туляба его любила, но родители суженой не хотели выдавать единственную дочь за селянина из бедной семьи. Добивался руки Тулябы и боярин Жеврак. Состязаться с ним в богатстве у Скобея возможности не было.
Жеврак действовал с оглядкой. Задумал он состряпать дело так, чтобы жених сам от невесты отказался. То объявит, что скот семьи Скобея потравил поле боярское, а потому полагается взыскать штраф, и немаленький, то ещё что-нибудь придумает.
Отец терпел, а мать не выдержала:
– И что ты упёрся в Тулябу? Неужто девок мало? Вон хоть на Марулу глянь: из хорошей семьи, из нашей деревни. Ведь измучает нас Жеврак вконец. И девку не получишь, и хозяйство до запустения дойдёт.
Скобей поведал Тулябе о разговоре с матерью. Девушка помолчала. Затем распрямила узкий стан, откинула назад растрепавшиеся светло-русые локоны и твёрдо взглянула на Скобея.
– Я с тобой до конца, – сказала она.
– Хочешь, уйдём в леса? – спросил Скобей. – Выстроим дом, расчистим землю под делянку, заживём, как сможем?
Мало справедливости на земле. Неизбывное соперничество выбрасывает за борт проигравших, разочарованных и сломленных. У каждого свой счёт к окружению, которое его отвергло. Каждый сам решает, как быть. Кто идёт в пустынь, посвящая жизнь молитвам; кто силится переменой места заполнить внутреннюю неуютность, но от себя не убежишь.
Хорошо, когда рядом родственная душа, особенно если это жена. Тогда преграды нипочём. Что бы ни случилось, в любую минуту такой счастливчик скажет: "Всё, что было у меня хорошего, никто не отнимет. Я УЖЕ был счастлив".
У каждого из отвергнутых своё прошлое, о нём предпочитают не вспоминать. Живи сегодняшним днём, завтра этот день уйдёт во вчера. Так маленькими, незаметными шажками создаётся история семьи и отдельно взятого человека.
Скобей и Туляба попали в лесную компанию, которой верховодил Серьга – атаман с дикой внешностью и благородным сердцем. Он наводил ужас на Калиновое княжество. Про таких говорят: родился с ножом в руке. Его банда никому не давала покоя. Убивать не убивали, но грабили кого ни попадя – и бояр, и купцов, и крестьян зажиточных.
Но, видать, не потеряли ещё совесть оглоеды: стариков и слабых не трогали, над людьми не измывались. Отымут кошель и растворятся в лесу, словно их и не было. А там ищи-свищи, никого не найдёшь. Откуда он взялся в этих краях? Интересоваться прошлой жизнью у лесных бродяг не принято. Никто и не интересовался. А что? Серьга и Серьга!
Туляба кашеварила с другими женщинами, а её мужу за сноровку и сообразительность Серьга пожаловал должность воеводы.
– Обрадуются Кумогоры новому князю? – спросил Серьга Скобея.
– Лучше хоть какая власть, чем никакой, – молвил воевода, помахивая прутиком, и вдруг насторожился.
– Что там ещё? – напрягся Серьга.
– Ходит кто-то.
– Пойдём, познакомимся, что ли?
По краям обширного двора теснились хозяйственные постройки. Между ними шаркала, припадая на правую ногу и звеня связкой ключей, пожилая женщина в туго завязанном платке. Она направлялась к погребу.
– Эй, бабуль! – окликнул Серьга.
Ключница не обернулась.
– Красавица! – громче позвал разбойник. – На ухо туга?