Танцы минус
Шрифт:
Вижу, что Федор, пока итальянец разливается соловьем, извлекает свой телефон и набирает номер. Судя по тому, что пользуется он быстрым набором, звонит кому-то своему. Причем успевает он проделать это дважды. И каждый раз разговор очень короткий. Что это он задумал? Итальянец же тем временем гнет свое:
— Мария-Тереза у нас девушка импульсивная. Сколько раз уже такое было — что-то в голову себе вобьет и все! Еще раз прошу прощения, но нам пора. Пойдем, Мария!
Однако вместо того, чтобы встать и проследовать за этим властным господином, девица лишь плотнее вдвигается в кресло.
— По-моему, она не хочет, — на скверном английском
Серджо кивает задумчиво.
— Раз так, быть может, Мария-Тереза немного погостит у нас? А вечером мы с другом привезем девушку, куда скажете. Если она, конечно, будет согласна на это.
— Боюсь, вы меня плохо поняли. Наш самолет…
— Я не хочу ехать с ними, сеньор Ванцетти! Не хочу и не поеду!
Мария-Тереза выкрикивает это так резко, что я на своем наблюдательном посту даже вздрагиваю. И что теперь?
— Мария! Ваш отец…
— Может убираться к дьяволу! Я совершеннолетняя, и он не имеет права вмешиваться в мою жизнь. И вы тоже, сеньор Росси! Я хочу остаться здесь! И никуда отсюда не пойду!
— В таком случае, Мария-Тереза, вы вынуждаете меня применить силу.
Росси идет к Марии и решительно берет ее за плечо. Девушка вырывается. Росси хватает ее уже за руку выше локтя и дергает вверх, стремясь вытащить из кресла. Мария не придумывает ничего лучше, как впиться в его пальцы зубами. Росси вскрикивает, трясет пострадавшей кистью, а потом отвешивает юной итальянке звонкую оплеуху. Федор встает и одним коротким тычком отправляет охочего до рукоприкладства господина в сторону выхода. Тот приземляется на задницу и прямо на глазах у почтенной публики звереет. Причем это озверение принимает вполне конкретную форму — он выхватывает пистолет. Следом за ним то же самое делают два его компаньона.
В гостиной у Серджо повисает гнетущая тишина.
— Мария-Тереза! Ты немедленно отправишься со мной. А вы, господа, не будете мне препятствовать делать свое дело. Иначе мне придется начать стрелять.
— Серег, я не понял, он что, нам с тобой угрожает?
Это Федька. Естественно по-русски. Удивление на его лице безмерно.
— Ага, — подтверждает Сергей.
— Зараза, а я сегодня чист как глист. Все железо дома оставил…
— И мое далеко. Дома-то как-то не прикольно с пушкой в кармане ходить.
— Что делать будем?
Сижу и балдею. Красавцы. Герои, блин. Стоят под направленными на них дулами и разговаривают так это спокойненько, мужественными голосами. Ежу понятно, что после того, как Марию уведут, эта троица всех тут перестреляет. Зачем им свидетели? Вон они какие — у тех, что помоложе физиономии наемных головорезов. У Росси — такая же, но трудовой стаж явно больше и опыт масштабнее. И откуда только взялись такие в солнечной и благополучной Италии? И что делать мне, пока мужики внизу под прицелом стоят?
Федор опять заговаривает, и я навостряю ушки.
— Я Приходченко позвонил. Что-то мне подсказывало, что дела какие-то нехорошие у нас.
— Молодец. Только что толку? Пока еще твои орлы сюда доберутся…
— Это точно.
— Господа, — это Росси. — Надеюсь вы все сказали друг другу. Теперь давайте уже начнем действовать.
— Давайте, — говорит Сергей и неожиданно кидается ему в ноги, сбивая итальянца на пол.
В тот же миг Федька подхватывает со столика десертный нож (их хозяйственная Ксюха подала вместе с фруктами) и с похвальной меткостью отправляет его в сторону второго громилы.
К тому моменту, когда он поднимет свой пистолет, я тоже готова к началу наступательных действий. Собственно, выбор у меня невелик. У Ксюхи на лестнице имеется украшение. На столбе, который разделяет два лестничных марша, восседает здоровенная каменная лягушка. Приделана она намертво, но зато вокруг нее насыпано огромное количество монет. Это восточная заморочка. Вроде китайская. Считается, что такая вот ритуальная жаба, сидящая задом ко входу в дом и с монеткой в зубах, несет в семью финансовое благополучие. Вот гости и дарят традиционно Ксюхе монетки из всех стран мира, в которых бывают. Накопилось их в специальном лоточке, в котором сидит жаба, уже преизрядно.
Встаю, захватываю горсть монет, скатываюсь по перилам вниз и с размаху кидаю тяжеленные медяки в того парня, который принялся было стрелять. Монеты со всей дури лупят его по голове и груди, сбивая прицел, он взвизгивает от неожиданности, поворачивается и начинает палить уже в меня. Точнее в то место, где я была только что. Но я ведь не дура, чтобы стоять столбом! Перекатываюсь и рыбкой ныряю за рабочий стол, который стоит в центре просторной кухни.
Он мне всегда так нравился! Собственно, это скорее не стол, а большая тумба, в которую встроена плита и мойка. Но с тыльной стороны у него стоят высокие барные стулья, чтобы гости могли сидеть и болтать с хозяйкой, пока она готовит им еду. Сооружение это квадратное, массивное и железа в нем много. Чтобы спрятаться от пули — самое оно. А главное, в этом хозяйственном чуде есть полки, а в них у Ксюхи лежат столовые приборы…
Короче говоря, когда тот тип, обозленный моей эскападой с монетками до крайности, влетает в пространство между моим укрытием и стеной, я его встречаю тепло. Кухонные ножи плохо приспособлены для метания. Но на таком расстоянии да с моим многолетним опытом промахнуться нереально. Три ножа один за другим втыкаются по очереди ему в правое плечо, потом в левое, а после в бедро, чтобы наверняка. Он падает с воплем, и его пистолет отлетает в сторону. Слава богу. Приближаться к нему мне все-таки боязно. Я ведь не киллер. Да и от вида крови, если честно, меня мутит.
Встаю. Уверена, что Федька и Серега со своими противниками уже управились. И точно.
— Веревки нужны, — сипит Сергей, выкручивая руку прижатому к полу господину Росси.
— Ага, — поддакивает ему Федька, который занят тем, что прижимает к полу собственного «поверженного врага».
— Ксень! — вопит Серджо. — Веревок принеси, а!
Появляется Ксения и молча (все-таки потрясающая у Сереги жена!) удаляется в кладовку под лестницей. Возвращается оттуда с упаковкой крепкого серебристого скотча. Федор принимается вязать своего пленника по рукам и ногам. Заодно и рот ему заклеивает. Серега проделывает то же самое с Росси. Представляю, какой у итальянцев шок. Наверняка считали себя круче небес, тем более и по вооружению несомненное преимущество имелось — и вот. Лежат себе тихонечко и не жужжат. Кстати о «не жужжат». Мой-то как раз очень даже жужжит. Больно ему, подлюке.