Танцы на осколках
Шрифт:
Вместе с голодом, как всадники апокалипсиса, ей богу, пришли болезни. Первыми погибли те, кто зависел от лекарств. А дальше обычный набор: заражения, гангрены, обычная простуда могла свалить за пару недель. Даже наши организмы, тела то есть, отвыкли защищаться. А зачем, ведь всегда можно принять антибиотик? А лекарства быстро закончились. Вопреки нашим возможностям до наступления Тьмы, мы не знали или забыли, как извлекать лекарства из растений, как отличить целебную травку от ядреной отравы. Мне в этом плане повезло, но не моим близким.
Но как будто голода и болезней нам было мало... Тогда же полезла всякая нечисть. Ее не было, и вдруг за одну неделю появились упыри, лешие, русалки и все то, что сейчас на каждом углу шастает. Мы не знали, что это, и как с этим бороться. Трупов было много, а то, что они начали еще и вставать после смерти... Мы к такому не подготовились. Меня по-первости иногда кусали, но как-то удавалось отбиться. А уже после мы научились с ними слаживать. Я же, как видишь, упырем не оборотилась, моя особенность и тут мне подсобила, а вот остальным...
Кто-то рассказывал, что это из-за кометы. Почему так случилось - все гадали каждый по-своему. Я много об этом думала по ночам, и вот, к чему пришла: в тот час, когда наступила Тьма, как ее сейчас называют, наш мир с наукой и механизмами погиб. Но природа не терпит пустоты, и ему на смену пришли все эти твари и магия - смешно сказать. Теперь же вся эта земля, наша земля, принадлежит этой шобле, колдовству и вам, наши ограниченные потомки".
Я захлебывалась словами, дыхание перехватило. Не глядя на моих молчаливых слушателей, поднялась и вышла из избушки. Холодный воздух расправил легкие, и я вновь смогла дышать. Небо было ясным, и звезды было видно, как на ладони. Что-что, а они не изменились с тех самых пор ни на грамм. Даже живя в том городе, а после, скитаясь по свету, я любила смотреть на них. Они давали то, чего нам, Прежним, всегда так не хватает - покой.
Около костра донеслось шевеление, я, не оборачиваясь, быстро смахнула выступившие слезы. Каждый раз стараюсь забыть то, что меня заставляют вспоминать. Черт бы их всех побрал. Я почувствовала дыхание на затылке, а мне на плечо легла тяжелая рука. Плечо дернулось, пытаясь сбросить ношу, но та лишь крепче вцепилась. Я развернулась, стараясь сохранять самообладание, и наткнулась на лицо Бреста, Милка молча сидела у костра, опустив взгляд. Я открыла было рот, но в глазах наемника прочитала лишь искреннее сострадание и горечь. Остатки сил, сохраняющие лицо, кончились и я, вцепившись в Бреста, разрыдалась, как маленькая девчонка. Я оплакивала своих близких, но таких далеких теперь; оплакивала свою очередную смерть; оплакивала свой мир и жалела себя. И мне было плевать, что, может быть, завтра я оставлю этих людей, но сейчас, рыдая в объятиях большого и жесткого наемника, я почувствовала себя лучше. На время.
Мои излияния прервал далекий скрежещущий хохот. Я отстранилась, Брест вздрогнул и, схватив со спины арбалет, уставился куда-то в ночное небо.
– Не понимаю, - пробормотал наемник, - Сейчас не полнолуние.
К нам выбежала испуганная Милка с мечом в руке:
– Что это?
Я заозиралась по сторонам, хохот повторился уже ближе.
– Все в дом!
– Заорал Брест, - Черт, кони. Милка, быстро, концом меча черти круг.
– Где?
– растеряно крикнула служанка.
– У себя на заднице, дура. Вокруг дома вместе с конями, - гаркнул Брест, - Мурка, или как там тебя, накрепко привяжи их.
Я повиновалась, схватив наброшенные на столбушку поводья, и затянула их в тугой узел, как было велено. Лошади испуганно заржали. Хохот повторился уже ближе. Он словно бы доносился со всех сторон одновременно. Поднялся лютый ветер.
Брест, вытащив меч, старательно резал землю, оставляя за собой глубокую борозду.
– Помогай, - крикнул он. Из-за ветра его едва было слышно.
Я, схватив кинжал, кинулась кромсать землю с другой стороны. Черт, только ведь наточила лезвие, теперь будет тупое, как сибирский валенок.
Наши три борозды сомкнулись вовремя. Ветер резко утих, было слышно наше надсадное дыхание. Кони испуганно ржали, но накрепко привязанные, они лишь перебирали ногами на месте. Мы столпились около животных, не убирая оружие.
Раздался взрыв хохота, улюлюканья, свиста и криков. Я, глядя на мелькающие перед нами нечеловеческие рожи, задумчиво изрекла:
– Ну и чья была гениальная идея остановиться здесь?
Глава 11.
375 год от наступления Тьмы
месяц Хлеборост
11 и 12 день
Вокруг путников стояла шевелящаяся, орущая и пускающая слюни тьма. По небу плыли темные тучи, а яростный ветер трепал плащи и волосы троицы, сгрудившейся около коней. За вырубленной в земле линией из темноты мелькали крылья, когти, оскаленные пасти и горящие нечеловеческим огнем глаза. Толпа нечисти выла от досады, скребла воздух лапами, но не могла дотянуться до столь желанного мяса. Нетопыри размером с собаку кружили по кругу, высматривая разрыв в круге. Кровавые глаза упырей отсвечивали в темноте голодным блеском. В толпе нечисти вокруг линии плясали три полуночки. Изгибы их тел и плавные движения завораживали.
– Руки-ноги высовывать за черту не стоит, - хмуро заметил Брест, положив руку на плечо Милке.
Служанка, завороженная пляской, вздрогнула и отвернулась от танцующих тварей. Полуночки радостно захохотали и ускорили темп. Нечисть вовсю бесновалась. Воровка, стараясь не смотреть на ту сторону, пыталась успокоить коней, которые от страха грозили оборвать поводья. Она сняла с себя плащ и завязала своему жеребцу глаза, тот несколько притих, продолжая испуганно водить ушами. Брест кивнул служанке и, последовав примеру, так же накинул плащ на морду животного. Кони притихли, лишь иногда вздрагивали и испуганно ржали.
– Идите в дом, - крикнул наемник.
За свистом и воплями нечисти путники не слышали друг друга, Брест знаками показал девкам идти в убежище, те кивнули и, пригибаясь от сильного ветра, засеменили к дверям. Последним зашел наемник, отряхивая пыль с головы.
– Что за черт?
– крикнула на него воровка.
– Что вообще творится?!
– Нечисть гуляет, - огрызнулся Брест, - Сам не пойму: не полнолуние, ночь не купальная, а они словно с цепи сорвались.
– Это она их притянула, - Милка ткнула пальцем в воровку.
– Надо отдать ее им, может тогда они уберутся.