Танцы на осколках
Шрифт:
***
Нас привязали к коням и потащили по дороге, на головы накинули мешки. Я то и дело спотыкалась и падала. Сначала нас подгоняли, а потом просто тащили. Если не хочешь, чтобы содрало шкуру о камни, то лучше вставай и топай ногами, что я и делала, иногда поддерживая Милку, когда та оступалась. Сколько мы шли, я не могла сказать, но когда сил уже не осталось, я почувствовала запахи еды и скота. Деревня, о которой говорил разбойник, была рядом.
Нас втолкнули в какую-то избу, туда же закинули Бреста. Дверь со скрипом закрылась, а снаружи ее чем-то подперли.
– Пришли, красавицы, - гаркнул за стеной мужик, бухнул кулаком по дереву и, посмеиваясь, отошел.
Устало повалившись на землю, я стянула с головы мешок. Милка упала рядом, пытаясь справиться с холщевиной. Я помогла подруге по несчастью и огляделась. Ни зги не видно. Единственный источник света был от щели под дверью. Я наощупь поползла к двери, но меня отвлек стон. Рядом что-то зашевелилось. Этим "что-то" на поверку оказался Брест, приходящий в себя.
– Слава богу, живой, - пробормотала я, переворачивая его на спину.
– Голова в крови - плохо дело. Но жить должен.
Милка присела рядом, зубами пытаясь справиться с веревками. Развязать не получалось, и она смачно выругалась.
– Ба-а, какие слова-то ты знаешь.
– Изыди, - огрызнулась она.
Я примолкла, оглядываясь по сторонам, и силясь разглядеть, хоть что-то. Квадратный сруб без окон, одна дверь. Земляной пол чем-то усыпан, не разглядеть. В углу избы было что-то или кто-то.
– Быть того не может, - вдруг раздался голос.
Милка от испуга вскрикнула и, упав, попятилась. Я вздрогнула, голос был до боли знаком.
– Катерина! Это точно ты!
– повторили из темноты.
– Кто там?
– я затряслась от волнения.
– Черт, это я Гера, - прохрипел мужской голос.
– Гера?
– я недоверчиво переспросила, - Ага, как же, держи карман шире. Кто ты такой? Откуда знаешь мое имя?
Из угла донесся слабый смех, оборвавшийся кашлем:
– Узнаю тебя, Мисс Везение. Опять вляпалась в историю?
Я, наплевав на раненного наемника, положила его обратно и поползла на голос. Про "мисс Везение" знал только мой верный друг, с которым я рассталась много лет назад.
– Гера, не молчи! Это правда ты? Господи, не верю... Господи, - Зашептала я: горло сперло, и я смогла только сипеть.
– Катька, родная, я не могу подойти к тебе: ноги перебиты, - надломился голос.
Я ползла, как могла, наощупь со связанными руками. Пару раз залезла во что-то склизкое и дурно пахнущее. Ползла, пока не наткнулась на человеческое тепло. Парень охнул, когда я случайно заехала ему локтем.
– Гера, это правда ты?
– я ощупывала его лицо.
– Тьфу, ты мне в глаз заехала, - отозвался Прежний.
Я свалилась в его объятия и жадно хватала ртом спертый воздух. Гера обнял меня, как мог: руки его плохо слушались. Глаза заволокло мокрым туманом, и слезы наконец прорвали запруду. Я разревелась на всю избу, клещами вцепившись в друга, бормотала какие-то нежности. Мне на руки падали капли, Прежний тоже плакал.
Сзади послышался тихий стон, служанка, ругаясь, все еще пыталась развязать себе руки и помочь Бресту, тот начал приходить в себя. А мне было плевать на них, я вдыхала запах грязного, искалеченного тела и выла от счастья.
Гера гладил меня по волосам одной рукой, второй придерживал, как мог:
– Ты жива, господи, жива. Прости меня, родная, прости, что тогда тебя бросил...
– О чем ты говоришь? Я счастлива, что снова тебя вижу. Где ты был все это время? Что с тобой приключилось?
– Сейчас это не важно, - пробормотал парень, - у нас еще будет время поговорить, возможно...
– Не говори так. Что это за место?
– наконец оторвалась я от друга.
– Наша тюрьма, - усмехнулся Гера, - И очень советую, не ходить в тот дальний угол. Видишь ли, детка, туалета тут не предусмотрено.
– Шутишь, да? Это хорошо. Раз шутишь, значит, еще повоюем, - заключила я.
Из темноты донеслось шевеление:
– Мурка, или как там тебя, - прохрипела служанка, - Помоги, а?
– Мурка?
– переспросил Гера.
– Потом расскажу, - ответила я.
– Сейчас всем помогу, становись в очередь.
Гера хмыкнул, а я от счастья каждого готова была расцеловать. Стянув с ноги сапог, я вытряхнула из него складной перочинный ножик. Прежний пригляделся:
– А ты еще помнишь наши старые фокусы, - обрадовался он.
– А то, такую школу не забыть.
Я нащупала ножик на полу, и, развернув его, принялась резать веревки. Туповат конечно, но должен справиться.
– Кать, погоди. Веревку до конца не режь, эти уроды, если обнаружат, что тут нож, озвереют.
Я кивнула, хотя Гера вряд ли увидел. Освободившись от пут, я сложила их неподалеку. Потом принялась за Милку.
– Где я?
– простонал Брест, очнувшись.
– В аду, друг мой, - выдохнул Гера.
Наемник охнул, а служанка, стряхнув разрезанную веревку, бросилась к нему на помощь. Она положила его голову к себе на колени, озираясь по сторонам, в поисках хоть какого-нибудь тряпья. Я, спрятав под порогом нож, вернулась к Гере.
– Что это за место? И как ты-то сюда попал с твоими способностями?
Гера ухмыльнулся:
– Мои способности бесполезны, перед толпой фанатиков. Ехал на коне в Приречье, а эти подонки натянули веревку поперек дороги, в аккурат на уровне моей шеи. Повезло еще, что медленно скакал, а так бы головы лишился. А дальше окружили, да сюда приволокли.
– Один в один, - подтвердила я.
– Слаженно ребята работают. Давно ты тут?
– Неделю, может две.
Я села рядом с другом: