Танец ангела
Шрифт:
Лассе Мальмстрём кивнул.
— Он знал, где остановится?
Родители молча переглянулись.
— Он заказал где-то комнату перед поездкой? — спросил Винтер.
— Он не хотел заказывать заранее, — сказала Карин Мальмстрём.
— Почему же?
— Это не первая его поездка. Правда, в Лондон он впервые ехал один, но он опытный путешественник.
Для нее он все еще был где-то рядом. Винтер много раз замечал, что люди довольно долго не осознают произошедшее.
— Он не считал, что нужно много готовиться, — пояснила Карин.
Винтер посмотрел на прямоугольник света: он передвинулся и теперь освещал женщину, но она наклонила голову, и лицо оставалось в темноте, только в правом ухе что-то блестело. На ней были застиранные джинсы и свитер крупной вязки: первое, что попалось под руку после бессонной ночи.
— Молодежь вообще не любит много планировать, — добавила она.
— Но он не говорил хотя бы примерно, в каком будет районе?
— Кажется, речь шла о Кенсингтоне, — сказал Лассе Мальмстрём.
Винтер ждал.
— Мы несколько раз ездили в Лондон все вместе и останавливались в одном и том же маленьком отеле в Кенсингтоне. Он не захотел, чтобы я позвонил и заказал ему там номер. Но я все равно заказал, и тогда он разозлился, но… мы все равно не отменили заказ, и я думал, что он все-таки поедет туда, — рассказал Лассе.
В противоположность жене он был в костюме, белой рубашке и галстуке. «Как по-разному мы реагируем на горе», — думал Винтер.
Лассе будет продолжать ходить на работу, но через пару дней упадет на стол перед испуганным клиентом, и костюмы еще долго ему не понадобятся.
— Но он туда не поехал.
На небе показались облака, и прямоугольник света исчез. Винтер заметил тусклый взгляд Карин.
Похоже, она отключилась, подумал он.
— Вы были когда-нибудь к югу от Темзы?
— Что?
— Вы заезжали в южные районы в Лондоне? Когда вы были там… с Пэром.
— Нет, — сказал Лассе.
— А упоминали когда-нибудь юг Лондона в разговорах?
— Нет. С чего бы?
— Он не говорил, что поедет туда?
— Нет. Я по крайней мере такого не слышал. А ты, Карин?
Свет вернулся, и Карин уставилась в прямоугольник.
— Карин!
— Что…
Она не повернула головы.
— Пэр не говорил, куда собирается пойти в Лондоне?
— Чего?
Лассе повернулся к Винтеру, развел руками.
— С какой стати он поехал на юг? — спросил Лассе.
— Может, у него там были знакомые?
— Никогда не слышал. Наверное, он бы сказал нам об этом. Ты думаешь, он кого-то там встретил?
— Судя по всему.
— Я имею в виду… до того. Кого-то, кто заманил его в эти трущобы…
— Я не знаю, — сказал Винтер.
— Я спрашиваю, что ты думаешь, черт тебя побери, — повысил голос Лассе.
Его жена сидела неподвижно.
Винтер хотел было отпить кофе, но поставил чашку обратно. Человек, отработавший в полиции так долго, как он, теряет веру в предположения и уж точно ничего не думаетво время расследования умышленного убийства. Это самое плохое, что можно сделать, — ходить вокруг и думать о чем-то, что вышло прямо из преисподней. «Но не могу же я ему это сейчас рассказать. Родственникам нужна вера и объяснение необъяснимого».
— Я не думаю, что он встретил кого-то, кто уговорил бы его остановиться в этом районе, но я знаю, что он встречался с кем-то, когда уже снял там комнату.
— Спасибо.
— Но неизвестно, что заставило его поселиться на юге.
Лассе молчал.
Из окна донеслись голоса. В школе на углу закончились уроки, и дети расходились по домам. Скоро начнутся каникулы. Карин Мальмстрём встала и вышла из комнаты.
В машине Винтер не мог понять, отчего он не задал родителям Пэра пару напрашивающихся вопросов, самых важных, без которых нельзя было продолжать следствие. Может, они не знают, но спросить надо в любом случае, и чем быстрее, тем лучше. Придется дать им передохнуть и снова вернуться.
В начале февраля, бывает, весна выглядывает, чтобы прошептать словечко. Сегодня был как раз такой день. Винтер ехал по улице Экландагатан, вокруг шумел город. Солнце захватило башню отеля «Готия» и кололо оттуда глаза ярким светом. Когда он въехал на круговой перекресток с Корсвэген, его вдруг осенило, куда ему надо поехать.
Сзади засигналили, и Винтер быстро ушел направо, мимо тихого парка Лизеберг и дальше на восток. Он попал в зеленую волну и быстро очутился на площади Санкт-Зигфрид, откуда свернул на парковку перед зданием телевидения.
Припарковавшись, он посидел, облокотясь на руль. «Все это начинает меня доставать, — думал он. — Прячешься под маской, держишься, а потом где-нибудь на площади Санкт-Зигфрид она все равно внезапно падает.
Человек слаб. Надо все-таки найти время поговорить с Ханне. Но сейчас я должен поставить спокойную музыку, посидеть в машине, пока не начнет темнеть, проверить выражение лица в зеркале заднего вида и вернуться, откуда приехал».
6
Нападал снег, а мороз зафиксировал тяжелые белые ветки, всего за пару часов превратив окрестности в сказочное царство. С высоты четвертого этажа Ханне Эстергорд наблюдала за прохожими, скользившими мимо здания полиции. Проведя указательным пальцем по запотевшему стеклу, она разглядела в мокрое, но прозрачное окошечко конусообразные струйки пара изо рта. Она повернулась к Винтеру.
— Слишком много навалилось одновременно, — сказал он.
— Я понимаю.
— И иногда надо хотя бы с кем-то поговорить.