Танец ангела
Шрифт:
А Дуглас Свенссон молча ждал, что скажет полицейский. Винтер достал из сумки изображение, составленное коллегами.
— Вам кого-нибудь напоминает это лицо?
— Кто это?
— Я бы хотел знать, не кажется ли что-то в этом лице знакомым.
— Что-то? То есть отдельно нос или глаза?
Дуглас Свенссон взял фотографию в руки, повертел немного, отдал обратно и сказал:
— Он напоминает марсианина.
— Компьютер составил этот портрет по показаниям свидетелей.
— Компьютер, говорите?
— Да.
— До чего дошла техника!
— Вам знакомо это лицо?
— Нет.
— Ни одна из черт?
— Даже нос не знаком.
Винтер быстро проиграл в уме возможные варианты продолжения разговора. Это было важно. Свенссон смотрел на него с недоверием, ждал.
— Что за человек был Джейми? — спросил Винтер.
— Чего?
— Джейми Робертсон. Легко ли он сходился с людьми?
— С какими людьми?
— Например, с вами и теми, кто работал с ним в баре.
— Там только я и еще один. И еще один на полставки пришел после… всего этого. Вместо Джейми.
— Да, я знаю.
— А что ж вы спрашиваете?
— Я спрашиваю, как вы ладили.
Свенссон, кажется, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Он помрачнел, взгляд ушел в себя.
Может, до него только сейчас дошло, вот и расстроился, подумал Винтер. Внизу бурлило шоссе, грузовики выносились из туннеля. Наверное, к шуму так привыкаешь, что без него чего-то не хватает. Недалеко отсюда Винтер стоял и разговаривал по телефону с угонщиками машины, и он вспомнил женщину, чей телефон лежал у него в бумажнике, отложенный на черный день. Он собирался позвонить, большей частью из любопытства, но времени так и не нашлось.
— Мы прекрасно ладили, — ответил наконец Свенссон. — Его все любили, и его английский — или шотландский, я бы сказал, — добавлял бару популярности.
— Он ни с кем не ссорился?
— С кем-то из нас? Никогда.
— А с кем-нибудь другим?
— С какой стати мои бармены будут ссориться с посетителями?
— Но это обычное дело.
— У меня в баре?
— Везде.
— Да прям… Это только если кто психопатов вышибалами нанимает. У нас нет вышибал, поэтому нет психопатов. У меня даже гардероба нет.
— Понял, — сказал Винтер. — Давайте я спрошу о другом. Были ли какие-то постоянные посетители, с которыми Джейми разговаривал больше, чем с другими?
— Этого я не знаю.
— А постоянные посетители у вас были?
— Полно. Больше, чем в тюрьме. — Свенссон без тени улыбки кивнул в сторону окна.
Винтер держал в голове слова Болгера о том, что Свенссон упоминал новичка в баре, заходившего несколько раз перед убийством. Вряд ли его можно было отнести к категории завсегдатаев. Выдавать Болгера тоже было нельзя. Винтеру приходилось кружить вокруг да около, и он подбирался к цели так осторожно, как мог.
— А потенциальные завсегдатаи появились при Джейми?
— Это как?
— Новички, которые стали зависать у стойки и болтать с барменом или вроде того.
— Каждый и никто говорит с барменом… — Кажется, Дуглас Свенссон тренировался в придумывании крылатых выражений. — Мы открываем наши горести молчаливому бармену, и нам становится легче.
— Верно сказано.
Свенссон кивнул, как Аристотель ученику: трагедия — путь к очищению, сын мой.
«Мы верим в Главного Бармена там, в небесах», — подумал Винтер, и в голове пронеслись синкопы Джона Колтрейна.
— То есть Джейми был хорошим слушателем?
Свенссон слегка развел руками — мол, ответ был ясен сам собой.
— Говорил ли он с кем-то чаще, чем с другими?
— Трудно сказать, у меня там вообще-то полно работы, по сторонам не засмотришься.
— Но кого-нибудь можете вспомнить?
Свенссон молчал.
— Попытайтесь все-таки.
— Там появился один… Раньше я его не видел, а последние недели перед… перед тем, что случилось, он стал захаживать.
«Наконец-то, — подумал Винтер, — прекрасная работа, всего тридцать попыток — и мяч в лузе».
— То есть вы запомнили его в лицо?
— Я бы так не сказал, по крайней мере сейчас могу уже и не вспомнить. Но кто-то новенький сидел за стойкой несколько раз.
— А вы сами с ним говорили?
— Я не помню.
— Но Джейми говорил?
— Этот малый торчал у стойки в его смену или в те счастливые часы, когда мы работали вдвоем, каждый у своего конца стойки.
— И они разговаривали?
— Заказывать-то он должен был по-любому.
— Вы его узнаете?
— Я же сказал, что не уверен.
— Но он не похож на этого? — Винтер показал на фоторобот.
— Ни грамма, — ответил Свенссон.
— Значит, будем делать фото получше, — сказал Винтер.
Бертиль Рингмар вместе с Винтером координировал действия группы, всех подгонял, хотя сам ходил простуженный и захлебывался кашлем по утрам. Он бы с радостью поговорил с Биргерсоном, но не хотел искать встречи сам. Однажды они встретились на лестнице между четвертым и пятым этажами. В отличие от молчаливых встреч в лифте тут они пожали друг другу руки.
— Я слышал, дела идут хорошо, — сказал Биргерсон.
— Вполне, — ответил Рингмар.
— Благодаря тебе, Бертиль.
Рингмар склонил голову, показывая, как много эта похвала для него значит.
— Смотри, чтобы Винтер не бежал впереди паровоза, — сказал Биргерсон. — Этот молокосос наваляет дел, а нам, опытным, мудрым совам, потом расчищать завалы.
«Пара друзей, как ты, и врагов не надо, — подумал Рингмар. — С тобой не расслабишься».