Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат
Шрифт:
Кухню к «Опелю» прицепили, а сам я передвигался на легковом, штабном теперь вездеходе. Со мной были Лосев и Бабочкин, они создавали расчёт зенитного пулемёта, Бабочкин стрелок, а мой ординарец – второй номер. Также были оба красноармейца-связиста, мои посыльные. Один сидел у радиостанции в наушниках и слушал эфир, Фомин настроил её на нашу волну, второй поглядывал по сторонам. Машину вёл, естественно, я, никто больше этого делать не умел. Чуть позже нужно будет решить этот вопрос и организовать краткие курсы. Только по вождению, ремонт не требовался. Не стоит зря тратить время. В принципе, вездеход мог вместить ещё одного-двух бойцов, но Лосев забрал все наши вещи, кое-что даже на борту закрепил, так что и те, кто имелся, едва уместились. Реально мы барахлом запаслись. Кстати, о своих вещах я не переживал, ординарец за них отвечал и следил, так что оба моих вещмешка были тут же.
Мы переоделись в свою форму, но немецкую сохранили, может пригодиться. В колонне я двигался пятым. В передовом дозоре были обе «тридцатьчетвёрки» под командованием лейтенанта Вершинина, потом два ЗИСа миномётчиков, моя машина, остальные танки Михайлова, следом ремонтники и санитарный автобус, а замыкал колонну тягач, что тащил поломанную «тридцатьчетвёрку» с развёрнутой назад башней. Она наши тылы прикрывала. К танку была тросами прицеплена зенитка. На неё у меня были свои планы, и теперь, когда я добыл всё необходимое, включая придвижные мастерские, она точно пойдёт в дело. Тех двух зенитчиков я к ней не пристраивал. Они пулемётчиками были из одного расчёта счетверённых «максимов».
Вот-вот стемнеет, нужно было торопиться. Покинув лес, мы въехали на дорогу, прихватив бойца-наблюдателя, и направились прямо. Когда впереди показалась крупная немецкая часть, буквально в шести километрах от опушки, то свернули в поле и тоже встали лагерем. Как только мы встали, миномётчики отъехали в сторону и начали разгружать боеприпасы и готовить миномёты к бою. Курлыкин в сопровождении одного бойца, оба переодеты в трофейную форму, на мотоцикле выдвинулся вперёд, проведя визуальную разведку, ну и готовясь корректировать. Танкисты наводили последний лоск на свои машины. Кстати, лагерь оказался пехотный, машин почти не было, всего с пяток, и в стороне с десяток стояло, и всё, а солдат было куда больше, чем могло вместиться в эти грузовики. Было достаточно много небольших противотанковых пушек, Курлыкин с десяток рассмотрел, однако к бою мы готовились со всей серьёзностью. Естественно, немцы нас тоже засекли, но приняли за своих, на что и был расчёт. В следующий раз такой ошибки они не допустят.
Закончены последние приготовления, миномёты наведены согласно данным Курлыкина на цель, первые выстрелы будут пристрелочными. Заряжающие держали мины в руках, танкисты сидели в открытых башнях, и все смотрели на меня, ожидая отмашки. Всё уже было оговорено, и как только секундная стрелка добежала до нужного деления, я резко опустил руку.
Началось. По плану, к моменту начала боя нас должны были догнать пограничники на грузовиках, но те не успели, а если ещё промедлить, то бой вести придётся уже в полной темноте. Кстати, у Курлыкина был целый ящик трофейных осветительных ракет, так что, несмотря на то что практически стемнело, они будут подсвечивать немецкую стоянку. Так мы и нашим погранцам подсветим, и подскажем, где находимся. К сожалению, связи с ними не было, единственная переносная радиостанция у корректировщиков. Я на дорогу послал бойца, чтобы их встретил. В принципе, те и так должны были нас искать на этой дороге. Так и обговорили, но мало ли. Сломанная «тридцатьчетвёрка» осталась охранять лагерь, и пушка её была как раз направлена в ту сторону, откуда должна была появиться наша колонна. Мало ли кто другой там возникнет из темноты, привлечённый шумом боя.
После моей отмашки заряжающие опустили мины в трубы миномётов, принимая следующие от помощников, а танкисты скользнули в свои машины и закрыли люки. Громко, но не синхронно взревели дизели машин, однако их шум не заглушил миномётных хлопков. После первых четырех разрывов, подправив прицелы, миномётчики начали работать как на сумасшедшем конвейере. Мне кажется, одна мина не успевала долететь до цели, как в воздухе были ещё три.
Танкисты действовали не менее энергично. Взвод КВ, который вёл сам Михайлов, направился прямо к немцам в лобовую атаку, что с их бронёй было вполне логично, а вот «тридцатьчетвёрки», разделившись по одной машине, стали обходить немцев по флангам, чтобы отрезать от ближайшего леса и расстрелять на поле. Во всех танках были пулемёты, кроме сломанного, тот пограничникам отдали. Поэтому планировалось в основном использовать именно их. Но, ударив по ушам, вдруг ухнуло оружие одного из КВ, которое успело удалиться на полкилометра. Я слушал переговоры в эфире и понял, что наводчик накрыл стоянку противотанковых пушек, где уже суетились некоторые расчёты, и разметал их тяжёлым фугасом. В принципе, по наводке Курлыкина миномётчики уже прошлись по этой стоянке и перенесли огонь на крупные скопления противника, что носились по лагерю, и выбили в них огромные бреши. Скорострельность миномётов была такова, что немцы несли просто сумасшедшие потери. На любой их бросок миномётчики тут же реагировали, перекрывая им путь шквалом огня. КВ ещё ползли, а более скоростные «тридцатьчетвёрки» уже достигли лагеря противника и носились по нему, не особо опасаясь наших мин. Это вызвало ещё большую панику. Тем более огромные махины КВ наконец подошли на прицельную дальность пулемётов и открыли огнь. По прикидкам Курлыкина, его напарник одну за другой запускал осветительные ракеты – уже окончательно стемнело, а немцев тут было не меньше полка. Тысячи две точно, хотя, может, и больше.
Мои ремонтники тоже сиднем не сидели и расползлись по дороге, осматривая брошенную технику. Чуть дальше в овраге нашли «тридцатьчетвёрку». Салов, который её случайно нашёл – отлить отошёл, – почти сразу определил, что та не на ходу. Тягачом притащили к нам в лагерь и начали разукомплектовывать. Сняли надмоторную бронеплиту и занялись коробкой. Тут сгорели оба фрикциона, и двигатель заклинен, хотя коробка была целой. Обнаруженную радиостанцию Фомин демонтировал, снаряды вытаскивали, как и один из оставленных экипажем пулемётов. В общем, снимали всё, что могло пригодиться. Про грузовики тоже не забывали. Нашли три на ходу, но с сухими баками, другие имели повреждения разной степени тяжести. Тут случилась нежданная, но приятная находка. В двух стоявших рядом полуторках оказались мины как раз того калибра, что у нас миномёты. Так что обе машины подогнали к батарее и передали Погорелову, обрадовавшемуся дополнительным машинам и боезапасу. Мины уже подходили к концу, а заявок на обстрел становилось все больше. Лейтенант вёл огонь по разным целям и уже разбил батарею на два взвода, чтобы разом накрывать несколько.
Боевая работа шла, но тут я получил информацию, что с тыла к нам подходит колонна. К счастью, опознались мы нормально – наши пограничники вернулись. Обошлось фактически без потерь, трое раненых – это ничто при захвате пяти складов. Выслушав доклад Волохова о причинах задержки, я отправил его обратно, формировать колонну для немедленного выдвижения. Пока что тот только одну машину с топливом пришлёт, а то у нас баки сухие, и после заправки можно выдвигаться дальше. В принципе с немцами мы закончили, и миномётчики резко прекратили работу. Приказав им сворачиваться, оставили пока один миномет, на случай если надо кого накрыть по заявке, я пронаблюдал за заправкой. Кстати, погранцы сидели на перегруженных машинах кто как: просто верхом на ящиках, на бочках и на вещах. Пришлось у миномётчиков забрать одну из машин, да и третью из последних находок тоже, и передать Волохову, чтобы хоть на них перевозить часть личного состава. К сожалению, больше целых машин на этом участке дороги нам не встретилось. Вернее, нашли Ба-20, лежащий на боку, на вид вроде целый, но механики, что им занимались, всё никак не могли запустить мотор. Попыток много было, да все неудачные. Так и оставили мы этот броневик, сняв с него всё ценное, и когда вернулись танкисты, после полной заправки дизельным топливом пошли дальше.
Мотоцикл – единственное наше скоростное мобильное средство – я временно отдал погранцам для передового дозора, и те неторопливо ехали в двухстах метрах впереди, Курлыкин пока вернулся в одну из машин батареи, раз у него забрали средство передвижения, а вот рация осталась в мотоцикле. Один из погранцов умел ею пользоваться, так что с дозором связь у нас была постоянная.
Проехали мимо расстрелянного лагеря. Уйти в лес смогло едва двести солдат противника, по докладу Михайлова. Остальные так и остались на его территории или лежали, частично раздавленные, в поле. Укрыться тут было негде, и танкисты расстреливали мечущихся немцев как в тире. Света от ракет вполне хватало, чтобы вести прицельную стрельбу. Оторвались ребята. Правда, головы не теряли, когда я отдал приказ на возвращение, немедленно двинули к нам. Первую проверку боем они прошли, стоящие ребята.
Двигались мы по тому маршруту, что я проложил, поэтому скоро свернули с главного шоссе на второстепенную дорогу. Это, кстати, было опасно, в белорусских болотах, что нас окружали, не стоит сходить с твёрдой почвы, и фактически в этих края такая дорога была одна, как раз та, где мы учинили разгром пехотному полку противника. Однако как раз я знал, что делать. Тут воевал один из фронтовиков, и он описал, как вывел из окружения четыре танка, один из которых был КВ. Правда, это была «единица», всё же «двойка» тяжелее, но главное, что дорога есть, и проходимая для тяжёлой бронетехники. Вот сам факт вывода из окружения особо не помог танкистам. Под Минском их всех и сожгли в контратаке.
Кстати, пока двигались, видели множество немецких частей на отдыхе. Те, что ближе к месту боя, ещё нервничали, часть солдат подняли, но нас не пытались остановить, хотя передовой мотоцикл и тормозили, но там погранцы были в немецкой форме. Двое очень хорошо знали немецкий и поясняли, что была уничтожена группировка советских моторизованных сил, которая учинила тот самый бой на дороге и держала целую дивизию практически весь день. Этого объяснения вполне хватало. А так нас в трёх местах останавливали, но дальше уже спокойно было, когда мы километров на пятнадцать удалились от уничтоженного полка. Часовые, естественно, реагировали на незнакомый звук бронетехники, свои-то машины они явно знали, но тревоги не поднимали. Колонна шла равномерно, впереди на мотоцикле по каскам было понятно, что немцы. Если бы мы были Советами, то атаковали бы стоянку, именно так думали часовые, а мы спокойно мимо проезжали, значит, точно свои.