Тарч
Шрифт:
Плыли по реке больше часа, прежде чем Фарт позволил выйти на берег. Потом около часа шли вдоль леса, пока рейдер не указал на дом, где будет удобно прятаться. По словам мужчины, кластер, на котором они сейчас находились, был ему хорошо знаком по одиночным рейдам.
Разжечь костер Вишня не решилась, но одежда еще вполне могла успеть досохнуть на солнце. Она разделась, оставшись только в длинных нательных штанах и майке, подняла с земли обломок доски, очень удобно пришедшейся по руке, и подозвала Фарта. Мужчина подошел, радостно улыбаясь вниманию нимфы, и Вишня, вложив в замах всю ненависть к ублюдкам, которые сутками насиловали ее на базе, и к которым совсем недавно принадлежал и сам Фарт, ударила его в голову, слева, чуть повыше виска.
Рейдер отшатнулся, схватился за место, по которому пришелся удар, но почти сразу выпрямился. На его лице не появилось ни капли недовольства ни, тем более, страха. Вишня, увидев, как ему было больно в первый миг, и как, наверное, больно и сейчас, испугалась своего поступка, чуть было не выронила дубинку, и даже протянула руку, чтобы пожалеть, но неожиданно захлестнувший адреналиновый всплеск погасил приступ жалости.
В одно мгновенье она вспомнила все. Как издевался Резун, постоянно избивая и заставляя делать вещи, о которых хочется навсегда забыть. Как он отдал ее пятидесяти выродкам, каждый из которых, захлебываясь в собственной похоти, пытался выместить на девушке все свои сексуальные фантазии. Как ее душили, связывали, били руками и ремнями, соревнуясь в извращенных желаниях причинить как можно больше боли и унижений. Второй удар пришелся Фарту в плечо, третий снова в голову, четвертый по руке, а пятым Вишня попала точно в надбровную дугу, раскроив ее острым краем доски.
Вид крови не испугал нимфу и не заставил остановиться. Где-то на задворках сознания вертелась мысль, что вряд ли она захочет когда-нибудь подобное повторить. Что избивать покорного, а потому беззащитного Фарта бессмысленно и даже как-то неспортивно, но стоило ухватиться за эту мысль всерьез, как перед глазами всплывал образ очередного насильника и Вишня продолжала бить, вымещая на рейдере весь свой страх. И даже когда после очередного удара Фарт упал, скорее подчиняясь ее желанию, чем из-за силы ударов, она еще долго избивала рейдера ногами и доской, стараясь только не попадать по голове, так как даже с закрытыми пеленой ненависти глазами Вишня понимала, что этот мужчина — ее единственный шанс выжить в Улье.
Фарта хватились на базе через час. Высланная на предполагаемое место казни тревожная группа нашла множество следов, несколько вскрытых консервных банок и след от спущенного в воду толстого тяжелого бревна. Получив сообщение о происшествии, к тревожной группе присоединился и сам Резун, и несколько его заместителей. Опытные рейдеры, совокупный стаж жизни в Улье которых перевалил за пятнадцать лет, без труда смоделировали произошедшее, ни капли не сомневаясь, что Фарт не мог влюбиться и возжелать спасти девушку по собственной воле. Вердикт был вынесен единодушно — в окрестностях кластера появилась нимфа. Причем нимфа умная, расчетливая и очень, очень злая.
Вернувшись на базу, Резун попытался сорваться на Дусте, который должен был вовремя рассмотреть опасный дар, при обнаружении которого в большинстве стабов женщину убивают на месте, без размышлений. Но знахарь только развел руками, напомнив, что Вишню видел всего несколько раз и только с большого расстояния, так как ее не приводили ни на проверки, ни в общий барак, в отличие от той же Тучки, которую он проверил уже два раза и которую, возможно, скоро придется отправить в Орлиный, так как у нее может открыться сильный дар.
С этого дня на базе были предприняты беспрецедентные меры безопасности. Каждые четыре часа в небо поднимался небольшой беспилотник, в котором раньше не видели необходимости и который пылился в углу гаража без дела. Патрули вне базы теперь перемещались только по две машины, на расстоянии прямой видимости, постоянно связываясь друг с другом и с караулкой. Для всех бойцов без исключения был объявлен сухой закон, а из глубин оружейного склада был вытащен весь, весьма внушительный, запас мин. Теперь вокруг базы было заминировано все — берег реки, проложенные патрулями дорожки и тропинки и абсолютно все места, откуда могло вестись скрытное наблюдение. За каждым деревом, благо их в окрестности заводского комплекса было всего несколько, за каждым пнем и бревнышком была установлена хотя бы одна мина.
Самые сложные рейды, в те кластеры, где бойцы не могли гарантированно контролировать обстановку, были отменены на неопределенный срок. Это существенно снизило приток товаров и споранов, а потому в известность пришлось ставить руководство Орлиного. В Орлином к известиям с базы отнеслись с понимаем и пообещали прислать сильного ментата, который имел опыт распознавания иммунных, попавших под контроль нимфы.
Но никакие меры безопасности не смогли остановить массовый отток бойцов с базы. Большинство из них лично насиловали будущую нимфу и прекрасно понимали, что она никогда не простит этого, и спастись теперь можно, только убежав как можно дальше. Но даже те, кто к Вишне не притронулся из моральных соображений, прекрасно понимали, что когда нимфа найдет способ напасть на базу, а то, что она его обязательно найдет, не сомневался никто, разбираться, кто насиловал, а кто нет, не будет. Разорвали свои контракты даже два заместителя Резуна, и через несколько дней командир базы остался всего с двумя десятками бойцов, которых едва хватало на несение караульной службы и парочку патрульных машин. Обнадеживала только однозначная позиция Орлиного — базу необходимо удерживать, какая бы там нимфа ей не грозила. В конце концов, если бы иммунные всегда проигрывали нимфам в масштабном противостоянии, в Улье давно бы не осталось независимых от их власти кластеров.
Все эти обстоятельства в итоге и привели к тому, что когда из Орлиного прибыли на поддержку базы трое бойцов: связист, снайпер и обещанный ментат — их встретили радостными возгласами и, не потратив на проверку и пары минут, направили в сторону административного здания. Прибывшие бойцы должны были пройти напрямую к Резуну, на инструктаж, но на полпути, воспользовавшись тем, что их никто не сопровождал, двое свернули в сторону. Перед каждым из них стояла своя, поставленная Вишней, индивидуальная задача, согласно плану, который родился у Фарта в тот момент, когда он сообразил, кого именно им с нимфой удалось взять под контроль.
Первый боец зашел в административное здание, остановился в тамбуре, привел автомат в боевое положение и достал гранаты. Он не стал подниматься на третий этаж, где находился кабинет Резуна, а свернул в коридор, ведущий к караульным помещениям. Короткой очередью снял охраняющего дверь в караулку бойца и забросил по гранате в каждую из комнат: к начальнику караула и связисту, в помещения для бодрствующей и отдыхающей смены. В случае, если бы атака на караулку прошла успешно, он должен был бежать на третий этаж и блокировать командный состав в кабинетах, но во время броска гранаты в комнату, где находилась тревожная группа, прямо на него выскочил, уже с взведенным автоматом, один из караульных и длинной очередью по диагонали прошил нападавшему грудь.
В это время второй участник нападения уже вел бой в казарме, где сейчас находилось не больше десяти человек. У него дела шли еще хуже, так как с оружием гарнизон базы не расставался даже во сне, но когда погиб и он, отряд был сокращен еще на четыре человека, и еще двое, тяжелораненые, с трудом передвигались и нуждались в срочной медицинской помощи.
Между тем, главное действующее лицо, тот самый ментат, на которого руководство Орлиного возлагало главную надежду в борьбе с нимфой, не торопясь и не привлекая внимание, зашел за дальний угол казармы, в узкий проем между стеной здания и забором. Сел на траву, закрыл глаза и приготовился активировать свой второй дар, открывшийся всего три месяца назад, но уже серьезно развитый, благодаря тому, что руководство Орлиного активно вкладывалось в него горохом и даже жемчугом.