Татаро-монголы в Азии и Европе

Гумилев Лев Николаевич

Степень и формы эксплуатации северокитайских крестьян монгольскими завоевателями были очень близки к рабству. Это не способствовало подъему сельского хозяйства. Недаром и через сто лет после завоевания районы Северного Китая жили в основном за счет продовольствия, привозимого из южных областей [2236] . Когда же в конце империи Юань привоз продовольствия с юга прекратился, здесь начался хронический голод [2237] .

В результате резкого сокращения населения, использования монголами своих владений для скотоводства и охоты, рабских и полурабских форм эксплуатации крестьянства район Центральной равнины, колыбель китайской цивилизации, наиболее развитый в экономическом и культурном отношении, во время монгольского господства переживал глубокий упадок и деградацию.

2236

«Юань ши», гл. 93, стр. 96–116.

2237

Е Цзы-ци, Цао му цзы (Записки), Пекин, 1959, стр. 47, 67.

Немонгольские представители господствующего класса Северного Китая — потомки прежних феодалов и новые китайские, киданьские и чжурчжэньские феодалы, которые, как правило, получали свои владения из рук завоевателей, занимали в империи Юань сравнительно привилегированное положение — они были допущены на роль помощников монгольских правителей [2238] .

Положение в Цзяннани заметно отличалось от изложенного. Книга Марко Поло [2239]

дает самое общее, но достаточно яркое представление об этом. Южный Китай в отличие от Северного поразил трезвый ум купца многочисленностью городов и их населения, развитием ремесла и торговли. Высокий уровень экономического развития этого края, достигнутый в южносунский период, при монголах в основном сохранился. Урон, нанесенный этому краю в период завоевания, не шел ни в какое сравнение с опустошением северной части страны.

2238

«Юань ши», гл. 6, стр. 16; гл. 85, стр. 16. Население бывшей империи Южная Сун называлось в период Юань наньжэнь (наньцы), а империи Цзинь — ханьжэнь (ханьцы).

2239

«Книга Марко Поло», М., 1955.

Сохранилась здесь и высокая степень концентрации земельной собственности и развития арендных отношений. В 1309 г. в одном из докладов императору указывалось, что богатые дома в Цзяннани имеют сотни, тысячи и даже десятки тысяч арендаторов, с которых получают до 50 тыс. даней продовольствия в год [2240] .

Аренда и субаренда в период Юань были основной формой аграрных отношений в Южном Китае [2241] . Поскольку владений монгольских феодалов здесь было мало и управление ими осуществлялось чаще всего через местных чиновников-китайцев, то главным здесь оставалось противоречие между китайскими (наньскими) феодалами и крестьянами — дяньху.

2240

«Юань ши», гл. 23, стр. 6а.

2241

Об этом см. Мэн Сы-мин, Юань-дай чжи шэ-хуй…, стр. 88–89. Факт необычайно высокой степени концентрации земельной собственности в Цзяннани признал в своей статье Ши И-куй. См. «Гуанмин жибао», 3.XI.1965.

В известной мере о высоком уровне сельскохозяйственного производства в Южном Китае свидетельствуют доходы казны от поземельного налога с разных провинций. Из общей суммы 12 млн. даней четыре провинции Севера — Ляоян, Чжун-шу (столичная), Шэньси и Ганьсу — давали только 2 638 783 даня. Тогда как провинции Хэнань и Цзянчжэ вносили соответственно— 2,5 и 4,5 млн. даней [2242] . При этом положение податного населения здесь было более льготным. Монголы взимали лишь поземельный налог в размере, установленном Южными Суна-ми, — 1 доу с му. Многочисленные же побочные налоги, существовавшие в Южной Сун, были отменены [2243] . В 1320 г. в докладе, поданном императору чиновниками Чжун-шу-шэна, Шуми-юаня, прямо говорилось, что «по сравнению с ханьским населением [налоговое бремя наньцев] значительно легче» [2244] . Такая система налогов была установлена при Хубилае, и попытки в дальнейшем хотя бы немного повысить поземельный налог в Цзяннани ни к чему не привели. Острое недовольство южнокитайских феодалов и крестьян вынуждало монгольских правителей, не чувствовавших здесь себя достаточно прочно, идти на уступки [2245] .

2242

«Юань ши», гл. 93, стр. 6а.

2243

«Юань дянь-чжан», гл. 24, стр. 5а–5б.

2244

«Юань ши», гл. 27, стр. 3б.

2245

В 1314–1315 гг. была сделана попытка ревизии земель, имевшая целью выявить утаенные от налогообложения земли («Юань ши», гл. 23, стр. 6а; гл. 93, стр. 2а), но в 1318 г. она была фактически отменена в Цзяннани (там же, гл. 25, стр. 5б; гл. 26, стр. 6а, 6б). Неудачной была и попытка в 1320 г. повысить поземельный налог на 2 шэна (ом. там же, гл. 28, стр. 86; «Юань дянь-чжан», гл. 24, стр. 5а–5б).

В таких условиях наньские феодалы не только сохраняли, но и значительно расширяли свои земельные владения. И поэтому, когда воцарилась новая династия Мин, один из наньских советников Чжу Юань-чжана — Ли Шань-чан в предисловии к «Юань ши» поучал его мудрости и добродетелям, якобы присущим юаньской династии, которая прибегала к конфискации богатств землевладельцев и торговцев гораздо реже, чем это делалось при династиях Хань, Тан и Сун [2246] .

Очевидно, в целом экономическая политика династии Юань устраивала податных крестьян и феодалов Цзяннани. Но монголы лишили наньских феодалов права участия в управлении страной, их не допускали в центральные органы власти [2247] , и это не могло не вызывать их возмущения. Эта экономически наиболее могущественная часть господствующего класса империи Юань не могла примириться со своим безвластием и господством иноземцев.

2246

«Цзин Юань нги бяо» (Предисловие к «Юань ши»), стр. 1а–1б.

2247

«Юань ши», гл. 187, стр. 5б.

Даже такой беглый обзор позволяет заметить далеко. не одинаковые последствия завоевания и господства монголов для различных групп населения Северного и Южного Китая. Однако китайские историки стараются затушевать эту специфику [2248] . Они стремятся доказать, что для китайских крестьян и феодалов империи Юань существенное значение имели только их классовые интересы, но не противоречия с монгольскими завоевателями. И потому восстания в конце Юань были лишь классовой войной крестьян с феодалами. Не обращая внимания на отличия в положении ханьцев и наньцев, эти авторы, естественно, не замечают и разницы в характере отдельных восстаний того времени. Между тем еще в 40–50-е годы такие известные исследователи истории Китая середины XIV века, как проф. У Хань и Ван Чун-у, поставили вопрос об этих особенностях [2249] .

2248

Так, статья Чэнь Гао-хуа «Политические тенденции китайских феодалов Юга в крестьянских восстаниях конца Юань» специально посвящена задаче показать, что и в Южном Китае (на территории бывшей империи Южная Сун) китайские феодалы не имели никакого «национального самосознания» (стр. 58), что для них были важны только их классовые интересы, и потому они вместе с монгольскими феодалами с начала до конца боролись с крестьянскими повстанцами и лишь после их поражения приняли участие в объединительной войне (стр. 61).

2249

См., например: У лань, Чжу Юань-чжан чжуань (Биография Чжу Юань-чжана), Шанхай, 1949; Ван Чун-у, Лунь Юань-мо нунминь ции-ди фачжань туйбянь цзи цн цзай лиши-шан соци-ди цзиньбу цзоюн (О перерождении крестьянских восстаний в конце Юань и их прогрессивной роли в истории), — «Лиши яньцзю», 1954, № 4, стр. 87–111.

Каковы же были цели и лозунги восстаний в конце империи Юань?

Восстание «красных войск», поставившее империю Юань на край гибели, началось в конце мая 1351 г. в Северном Китае, где, как мы видели выше, господство завоевателей было наиболее ощутимо для широких масс трудового народа, где монголы выступали в роли не только верховных правителей, но и непосредственных эксплуататоров крестьянства. Восстание началось именно под лозунгом свержения иноземного ига. Идейный вождь повстанцев Хань Шань-тун был провозглашен потомком последнего сунского императора [2250] , а фактический вождь восставших податных крестьян Лю Фу-тун — потомком одного из сунских полководцев [2251] .

В эдикте Хань Шань-туна говорилось: «Я скрыл яшмовую печать за восточным морем, собрал в Японии отборные войска, [чтобы покончить с таким положением, когда] бедность крайняя в Цзиннани, а богатство скопилось к северу от стены (т. е. в монгольских районах. — Л. Б.)» [2252] . Совершенно ясно, что здесь противопоставляются монгольские районы китайским областям, а не просто бедные богатым, а династии завоевателей — китайская династия, свергнутая монголами. И потому явной фальсификацией выглядит необоснованное утверждение Чэнь Гао-хуа о том, что лозунг восстановления власти Сунов выдвигался крестьянами, «для того чтобы лучше вести классовую борьбу против династии Юань» [2253] . Это высказывание не подкреплено ни одним свидетельством источников. «Классовая борьба против династии» — просто бессмыслица. По-видимому, понимая это, в другой своей статье — «Идейное оружие восставших крестьян в конце Юань», написанной через год (в 1965 г.), Чэнь Гао-хуа пытается как-то выйти из положения. Он пишет: «Что касается слов «восстановить Сун», то это — лозунг, в котором использовано имя феодальной династии, и потому эти слова с недостаточно явной классовой окраской, тогда как лозунг «свергнуть богатых и помочь бедным» (туй фу и пинь) ясно выражал классовые требования восставших крестьян» [2254] . Во-первых, лозунга туй фу и пинь, как такового, в конце Юань у повстанцев вообще не было. Чэнь Гао-хуа сочинил его на том основании, что тогда был выдвинут лозунг «Будда Майтрея явился» (Милэфо ся шэн) [2255] , который использовался повстанцами в течение ряда веков как призыв к борьбе с существующим миром зла. Однако между этими двумя формулами огромная разница. Лозунг явления нового Будды не имеет ярко выраженной классовой окраски. Во-вторых, даже признание того, что этот призыв выражал антифеодальные настроения крестьян, отнюдь не снимает первого и основного лозунга повстанцев конца Юань — восстановить власть династии Сун, который никак не мог выражать классовые требования крестьян, поскольку речь шла о замене одной феодальной династии другой. Требование повстанцев восстановить власть китайской династии Сун означало только одно — долой власть иноземцев. Лозунг «Будда Майтрея явился» не был уточнением первого. «Красные войска», возглавляемые Лю Фу-туном, боролись не только против иноземного ига, но и против всякой несправедливости. В регионе восстания широкое хождение имели следующие стихи: «Небо послало армию бесов, чтобы уничтожить несправедливость. [Раньше] несправедливые люди убивали непокорных. [Теперь] непокорные убивают несправедливых. Только [после] искоренения несправедливости наступит великое спокойствие» [2256] . Эти стихи еще раз подтверждают, что повстанцы «красных войск» Лю Фу-туна, руководимые членами «Белого лотоса», не имели ясных социальных требований, как, например, повстанцы сунского времени, возглавляемые Ян Яо.

2250

Е Цзы-ци, Цао му цзы, стр. 51.

2251

См. У Хань, Минцзяо юй Мин ди-го (Манихейство и империя Великая Мин), — сб. «Души чжацзи», Пекин, 1956, стр. 260.

2252

Е Цзы-ци, Цао му цзы, стр. 51.

2253

См. Чэнь Гао-хуа, Юань-мо нунминь ции чжун-нань-фан…, стр. 55.

2254

См. «Гуанмин жибао», 1.XII.1965.

2255

Е Цзи-ци, Цао му цзы, стр. 52; «Юань ши», гл. 42, стр. 4а.

2256

Тао Цзун-и, Нань-цунь чжо-гэн-лу, гл. 27, стр. 343.

Северокитайские, ханьские феодалы — главные помощники монгольских правителей с самого начала и до конца восстания «красных войск» Лю Фу-туна были его противниками. На первом этапе восстания (1351–1354) они вели против него борьбу, создавая отдельные отряды самообороны (известные под названием «ибин», т. е. «войск справедливости»). Но уже к 1357 г. при поддержке монгольских властей из этих разрозненных отрядов «ибин» была создана огромная армия, которой руководили Чахань Темур, потомок киданьских феодалов, и китаец Ли Сы-цзи. Именно эта армия сыграла главную роль в разгроме восстания на его втором этапе (1355–1363). В отношении ханьских феодалов этого района можно с определенностью сказать, что классовая ненависть к повстанцам определяла их поведение в годы восстания. Однако на этом основании нельзя объявлять восстание Лю Фу-туна только классовой антифеодальной войной. Крестьянские повстанцы с самого начала поднялись на борьбу под лозунгами изгнания иноземцев и до конца этого лозунга не снимали. В начале второго этапа, в 1355 г., они основали свое государство Сун, войска которого через два года повели довольно планомерное наступление на основные районы монгольского господства в Китае, а в 1358 г. они дважды попытались взять столицу империи Юань — Даду. Монгольских правителей, собиравшихся уже бежать на север, спасли ханьские феодалы. Один из них — Хэ Вэй-и, известный под пожалованным ему за заслуги монгольским именем Тайпин, возглавил правительство и организовал оборону Даду [2257] . Армия Чахань Темура и Ли Сы-цзи каждый раз оказывалась там, где была наибольшая опасность [2258] . Взять Даду не удалось. Но в следующем, 1359 г. армия под руководством самого Лю Фу-туна взяла Бяньлян, бывший Кайфын, столицу империи Цзинь. Он стал столицей повстанческого государства Сун [2259] .

2257

«Юань ши», гл. 140, стр. 3б; гл. 122, стр. 5а.

2258

Там же, гл. 141, стр. 3б–4а; гл. 188, стр. 4б.

2259

Там же, гл. 145, стр. 2б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи тун-цзянь (Продолжение «Всепроникающего зерцала, помогающего управлению»), т. 6, Пекин— Шанхай, 1957, гл. 214, стр. 5818.

Однако по целому ряду причин, на которых здесь нет надобности останавливаться, восстание «красных войск» Лю Фу-туна с 1359 г. стало терпеть одно поражение за другим и в 1363 г. было окончательно подавлено. Важно отметить, что именно крестьяне Северного Китая, руководимые Лю Фу-туном и другими вождями, оказались носителями идеи освобождения от иноземного ига. Их борьба окончательно расшатала устои монгольского господства в Китае и позволила уже другим силам, сформировавшимся в Цзяннани, завершить начатое ими дело национального освобождения.

Обратимся теперь к восстаниям, вспыхнувшим одновременно в Центральном и Южном Китае.

В августе 1351 г. восстание началось в долине Янцзы, в районе Хуанчжоу — Цичжоу [2260] . И здесь его организаторами выступили члены тайного общества «Белый лотос», и здесь отряды повстанцев назывались «красными войсками». Это дает основание полагать, что у повстанцев Лю Фу-туна и долины Янцзы была тесная связь и общность целей. Однако «красные войска» долины Янцзы не выдвинули прямого лозунга восстановления власти династии Сун. Они сразу же основали свое государство Тяньвань, а столичную область назвали Лянь-тай-шэн, т. е. провинцией, где находится лотосовый престол Будды [2261] . Как и на Севере, восставшие провозгласили явление Будды Майтреи, который был персонифицирован в лице их идейного вождя Сюй Шоу-хуя [2262] . Фактически руководили восстанием Ни Вэнь-цзюнь и Цзоу Пу-шэн, ученики Пэн Ин-юя, известного в 30–40-е годы XIV в. пропагандиста вероучения «Белого лотоса».

2260

«Юань ши», гл. 42, стр. 4б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, гл. 120, стр. 5723.

2261

«Юань ши», гл. 42, стр. 5а, 5б.

2262

Cм. У Хань, Чжу Юань-чжан чжуань, Пекин, 1965, стр. 87.