ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
Шрифт:
Приведем другой вариант этой песни из того же рукописного собрания семейства Ян, озаглавленный: «Песенное наставление о рукопашном бое по тринадцати фигурам силы».
Нужно познать, что есть подлинного в четырех видах силы-цзинь:
пэн, люй, цзи, анг. Цай, ле, чжоу, као полагаются на сгибания и растяжения. Вперед и назад, влево и вправо со срединной устойчивостью. Примыкание и вращение следуют разделению на пустое и полное. Руки и ноги следуют движениям поясницы и бедер. Вовлекай и давай провалиться в пустоту,
в искусности войдешь в духовное состояние.
В списке из Чэньцзягоу здесь сказано: «полагаясь на сгибы и растяжения».
ТЕКСТЫ ИЗ СОБРАНИЯ СУН ШУМИНА
В этом разделе помещены небольшие произведения из рукописи, которая хранилась в семействе Сун и была впервые обнародована большим мастером тайцзицюань Сун Шумином в начале XX в. В то время другим экземпляром того же манускрипта, практически идентичным книге Сун Шумина, владел У Тунань. Последний снял с нее шесть копий и вручил их известным мастерам тайцзицюань его круга. Пекинский библиофил Лю Шицзюнь, подготовивший сводную редакцию этой рукописи, датировал ее началом правления цинской династии, т.е. рубежом ХУП-ХУШ вв. Каково бы ни было ее происхождение, помещенные в ней тексты, в особенности «Песнь о передаче тайны», являются чрезвычайно ценными свидетельствами практики тайцзицюань. В существующих списках упомянутого собрания имеются лишь незначительные расхождения.
Среди мастеров своего времени Сун Шумин пользовался непререкаемым авторитетом. Он продолжал особую семейную традицию и преподавал высшие формы искусства тайцзицюань ряду известных мастеров, в том числе У Тунаню. В 1937 г. Сюй Чжэнь высказал сомнение в подлинности рукописи Сун Шумина, и это мнение было подхвачено Гу Люсином, указавшим на некоторые признаки позднего происхождения текста, как будто автор подделки не должен в первую очередь заботиться о формальном подобии текста его древним образцам. Сделать это в рамках китайской письменной традиции совсем нетрудно. В самое последнее время Сунь Ичжао подробно доказал необоснованность предположений о неаутентичности текстов Сун Шумина (См. Сунь Ичжао. Ян-ши тайцзи чжэньгун, с. 49-53).
Песнь о предаче тайны
Этот рифмованный куплет из четырех строк помещен в нескольких рукописных собраниях сочинений о тайцзицюань, в частности, в «списке из уезда Вань» и книге Сун Шумина – приближенном Юань Шикая, чьи зрелые годы приходятся на начало XX в. Сун Шумин передал своим ученикам «десять секретных песен» и одно историческое сочинение, в котором повествуется об особой линии тайцзицюань, восходящей к Сун Юаньцяо (XVI в.), а сам Сун Юаньцяо считал себя преемником знаменитого мастера даосского боевого искусства эпохи Тан Сюй Сю-аньпина, владевшего секретом «Прежденебесного тайцзицюань» (Сянь-тянь тайцзицюань) – возможно, древнейшей формы кулачного искусства Великого Предела. По преданию, Сун Юаньцяо получил эту песнь от некоего даосского старца по имени «Почтенный учитель Ли», которого в традиции семейства Сун отождествляли со знаменитым даосом танской эпохи Ли Даоцзы, полулегендарным основоположником тайцзицюань. Это авторство кажется многим китайским ученым сомнительным, но оно принималось авторитетным мастером У Тунанем, вообще говоря, взыскательно относившимся к древним текстам. Впрочем, древнего происхождения «Песни…» никто не отрицает. Нет сомнения, что этот краткий, но чрезвычайно емкий по смыслу текст следует причислить к наиболее ранним и основополагающим сочинениям о принципах тайцзицюань. Он, помимо прочего, хорошо иллюстрирует смычку методов духовного совершенствования в даосизме с практикой тайцзицюань. Составлена «Песнь…» в характерных для даосской литературы аллегорических выражениях. Первоначально «Песнь» не имела заголовка. Ян Чэнфу в своих публикациях классических текстов тайцзицюань назвал ее «Подлинный смысл тайцзицюань». Его ученики Юй Хуасин и Чэнь Яньлин составили к ней краткие построчные комментарии. Отдельно опубликованы комментарии еще одного ученика Ян Чэнфу – Сюн Янхэ, который предпослал песне такой заголовок: «Песнь о подлинном смысле (тайцзицюань»). В переводе «Песни…» и ее толкованиях переводчик опирался также на комментарии У Тунаня, Чжу Датуна, Ли Шижуна, Цзоу Кайшэна и Хуан Чжэньхуаня 1.
Без формы, без образа;
Все тело пронизано пустотой.
Откликаешься всему в таковости;
На Западной горе звенит бронзовый колокол.
Тигриный рык, обезьяний крик;
Источник чист, покойна река.
Струится поток, раскинулось море:
Исчерпай природу, утверди жизнь.
Комментарии
1. Без формы, без образа;
1 См. Хуан Чжэньхуан. Шоу ми гэ чжун ды тайцзицюань ли // Чжунго дандай тайцзицюань цзин луньцзи, с. 264-277.
Комментарий Юй Хуасина: «Забыл свое тело».
Комментарий Чэнь Яньлиня: «Забыл, что имеешь себя».
Комментарий Сюн Янхэ: «Движения одухотворены и стремительны, как вспышка молнии или искры точильного камня. Забываешь, что имеешь себя, цичисто, воля покойна: вот высший уровень движения».
Еще один ученик Ян Чэнфу, Чэнь Чжицзинь, описывал состояние духовного бодрствования, прибегая к образам из известной притчи о Чжуан-цзы и бабочке: «В сердце царит пустота пещеры, исчезли все мысли, подобно тому, как Чжуан-цзы, увидев во сне бабочку, уже не мог отличить человека от бабочки».
Данная строка указывает на изначальное-завершающее состояние бытия, которое соответствует отсутствию форм и образов в Беспредельном. Это состояние предшествует появлению сил Инь и Ян и всего мира вещей. Хуан Чжэньхуан остроумно отмечает, что Беспредельное соответствует «пределу самоотсутствия», в котором и появляется благодаря безначальному Превращению Великий Предел. Согласно пояснению У Тунаня, Великий Предел есть «сокрытая в Беспредельном абсолютная существенность». Но правильнее было бы говорить именно о внутреннем пределе Беспредельного, каковой есть хаотически-бесформенный Великий Предел. Беспредельное и Великий Предел суть две формы хаоса: хаос первозданный и хаос эстетически свободной жизни – плода человеческого самопознания. Это альфа и омега культурной практики, предел «утонченности» действия, где движение и покой уже неразличимы. В категориях даосской традиции речь идет о возвратном движении от бытия «посленебесного» к бытию «прежденебесному».
2. Все тело пронизано пустотой.
Комментарии Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня совпадают: «Внешнее и внутреннее как одно».
Этой фразе соответствуют многочисленные свидетельства старых мастеров тайцзицюань, говорящих о том, что, занимаясь тайцзицюань, двигаешься, «как будто плывешь в воде», и все делается «само по себе», совершенно без усилия.
Понятие «пустоты» указывает на соответствующее Беспредельному – Великому Пределу внутреннее состояние. Принцип тайцзицюань гласит: «тело пусто, сердце пусто, внутри пусто, вовне пусто». Пустота в данном случае есть момент универсального самоотсутствия согласно известной заповеди: «рука – не рука, в каждом месте – рука». Цзоу Кайшэн употребляет глагол «пронизывать» и в более конкретном смысле: «циопущено в Киноварное поле и пронизывает Три заставы (три важнейших уровня на позвоночном столбе). Понятно, что опустошенное сознание, повсюду отсутствуя, способно объять, вместить в себя целый мир. Пустота – высший плод духовного совершенствования.
3. Откликаешься всему в таковости;
Комментарий Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня воспроизводит древнюю формулу: «следуешь тому, что велит сердце».
В параллельной версии данной строки говорится: «Забываешь других в таковости».
Такое состояние соответствует, говоря словами Ян Чэнфу, «обретению в подлинной воле царства подлинной пустоты и подлинной небы-тийности».
Фраза «откликаешься всему в таковости» – одна из ключевых в традиции тайцзицюань. Она предлагает способность «оставить себя, следовать другому», пребывание же в «таковости» – одновременно единой для всех и единичной – предоставляет свободу духовным превращениям. Таковость – название предельной реальности в даосизме; ей следует, и не может не следовать, сам Великий Путь. В таковости уже оставлены все понятия и различия. Отсюда наличие второго варианта: «забываешь других в таковости».
4. На Западной горе звенит бронзовый колокол.
Комментарий Юй Синхуа и Чэнь Яньлиня: «Море безбрежно, небо просторно».
Комментарий Сюн Янхэ: «Непоколебим, словно Западная гора, в каждом месте есть укорененность. В пустоте сила – цзингвозводится к верху – это как если бы на горном утесе был подвешен колокол, и звук его заполняет весь мировой простор».
В китайской медицине запад соответствует легким, «гора» – груди. Бронзовый колокол – музыкальный инструмент, в котором звучание издает пустота внутри него. (Заметим, что в китайском учении о пяти фазах мирового круговорота Западу соответствует металл.) По мнению Ли Шижуна, речь идет о пустотности одухотворенной энергии в груди. Согласно другому толкованию, Запад – это аллегорическое обозначение жизненной точки цзуцяона переносице, она же область верхнего Киноварного поля, а Гора относится к области спины и ее жизненным точкам. Образ висящего колокола имеет отношение, по всей видимости, к прямой стойке головы, поддерживаемой изнутри силой – цзинг.В упоминании о бронзовом колоколе на Западной горе вкупе с «соответствием таковости вещей» видится также аллюзия на древнее изречение: «Когда волшебный колокол звучит на Западе, Восточная гора рушится». Фигурирующий в комментариях образ необозримого простора океана и неба символизирует высшее единство бытия в Великом Пределе.