Тайфун
Шрифт:
Сык тут же исчез, скрывшись в ризницу, где, натянув одеяло до самого подбородка, маялся в нерешительности отец Куанг.
— Беда, святой отец! — прогнусавил Сык. — Люди шумят, требуют вас, не хотят покидать храма…
— А кто тебе велел открывать дверь? — вытаращив глаза, прохрипел Куанг.
— Все из-за девиц, — оправдывался Сык, — они перепугались…
— Ох, путаники нечестивые! — тяжело вздохнул кюре. — Не знаю, что с вами делать. Иди к народу, постарайся успокоить… — Он отвернулся к стене. — Но тебе этого самоуправства
Кюре клял своих помощников, обеспокоенный положением дел, и готов был сквозь землю провалиться, — шутка ли, народ из храма и не собирался уходить, мальчишка того и гляди отдаст богу душу, не исповедовавшись и не получив отпущения грехов; молва об этом разнесется по приходу, и об отце Куанге пойдет дурная слава…
Шум в церкви не стихал — людей собиралось все больше. Казалось, со всего селения сбежался народ, уже целая толпа, словно на митинге. Сыка никто не хотел слушать. Все выражали свое сочувствие плачущим супругам Кхоан и их несчастному сыну.
И тут на церковном дворе послышался звонок велосипеда. Люди смолкли, потом послышались удивленные голоса:
— Глядите-ка, Тиеп вернулся. Здоров, как прежде, и даже поправился…
В толпе раздался веселый смех.
А дело было так: выписавшись из больницы, Тиеп действительно только что приехал в деревню. Его встретили Ай и Выонг и пригласили к себе обедать. Проходя мимо церкви, они увидели необычное скопление народа и заглянули узнать, что случилось. Быстро разобравшись во всем, Тиеп взял Хюи за руку и стал щупать у него пульс. От прикосновения холодной руки мальчик с трудом приоткрыл глаза. Тут к Тиепу кинулся старый Ням.
— Как хорошо, что ты вернулся. Представляешь, кюре не желает исповедовать мальчика. Ума не приложу, что делать, В Байтюнг, что ли, его нести?
Супруги Кхоан разом воскликнули:
— Не выдержит он этой дороги, умрет!..
Тиеп поднял руку и заговорил:
— Граждане, послушайте! Мальчик ведь жив. Вместо того, чтобы его отпевать, надо за врачом бежать.
— А где его взять?
— На солеварне есть фельдшер. Надо срочно привезти его оттуда.
— До солеварни три километра будет, а в оба конца — все шесть. Разве поспеет фельдшер, мальчик вот-вот кончится?
Выонг не стал раздумывать, вскочил на велосипед и помчался по дороге к морю. Непонятно почему, но люди сразу успокоились, даже тетушка Кхоан перестала плакать. Прошло полчаса. Все с нетерпением смотрели на дорогу. И вдруг показалась на ней машина, направлявшаяся прямо к церкви. Она затормозила около церковных ворот, из нее выскочил уездный секретарь Тхай, за ним — молодой парень, судя по повязке с красным крестом на руке, фельдшер. Он подошел к больному, осмотрел его, потрогал лоб, пощупал живот и растерянно проговорил:
— Да у него острый приступ аппендицита. Нужно срочно оперировать!..
— Что надо сделать, чтобы спасти мальчика? — спросил Тхай.
— Доставить в главную больницу провинции. Уж там ему наверняка помогут.
— Скажите, сколько времени он может выдержать? А мы тогда решим, как поступить.
— Несколько часов должен продержаться, почти наверняка…
— Тогда несите его в машину. До больницы сорок два километра, через два часа он будет на операционном столе, — твердо сказал Тхай и обернулся к родителям больного. — А вы, уважаемые, не волнуйтесь. С вашим сыном все будет в порядке, я вам обещаю.
— Мы очень благодарны вам, господин начальник, — пробормотала тетушка Кхоан, — но только вы неверующий, а если с мальчиком случится беда в дороге, то…
— Ничего с ним не случится, — оборвал ее Тхай, — в крайнем случае, я вам обещаю, найдем в городе священника и все сделаем по вашим обычаям.
— Дай бог вам счастья, господин начальник. Я верю вам и не сомневаюсь в ваших словах, — сказала растроганная мать, кланяясь низко.
Мальчика бережно положили на заднее сиденье машины, рядом, поддерживая голову больного, уселся отец. И машина секретаря уездного комитета, сорвавшись с места, в тучах пыли скрылась за поворотом. Церковь и двор вскоре опустели. Сык молча постоял у входа в церковь, потом закрыл тяжелые двери.
— Сык! — послышался из ризницы голос отца Куанга.
Монах, шаркая, поплелся к своему господину. Тот встретил своего прислужника криком:
— Это ты все! Ты виноват, что так получилось!
Он выхватил палку и пытался ударить Сыка, но тот с резвостью, неожиданной для его лет, выскочил из церкви. Старого Сыка никто никогда так не оскорблял. Слезы душили его.
— Теперь-то я знаю, на что ты, святой отец, способен.
Понося кюре последними словами, Сык прошел в свою лачугу за церковью, бросился ничком на жалкую подстилку, служившую ему постелью, и долго лежал. Вечером он напился так, как не напивался давно.
«Газик» с брезентовым верхом остановился у больницы через два часа после выезда из селения Сангоай. Санитары быстро перенесли больного в приемный покой, Тхай, фельдшер с солеварни и отец мальчика прошли следом. У Хюи начались судороги. Молодой врач в больших очках с выпуклыми линзами осмотрел Хюи и сокрушенно покачал головой.
— Очень поздно вы его привезли, не знаю…
— Мы ехали издалека, — перебил его Тхай, — и если бы не машина, то мы бы неизвестно когда его привезли оттуда. Сейчас все зависит от вас.
Врач внимательно посмотрел на Тхая.
— Я понимаю. Мы сделаем все возможное, но за исход операции ручаться не могу — воспаление уже распространилось на брюшину. Будем надеяться…
Врач сделал знак санитарам, те покатили каталку, направляясь в операционную. Неожиданно Кхоан упал на колени и запричитал:
— Доктор, не надо резать моего сына. Даст бог, он сам поправится, а от операции, я знаю, умрет!..
— Как врач, я знаю, что он умрет, если не делать операции, — рассердился врач.