Тайна Лысой горы
Шрифт:
—Что такое?— спросил я.— Что-нибудь сверхъестественное?
— Еще бы! — кивнул Камилов.— Прочти-ка сам.
—Пожалуйста!— согласился я и стал читать. На листочке было написано: «Фабрика при школе № 2 г. Газалкента». Было чему удивляться...
—Что же это значит?— спросил я. Спросил не потому, что ждал ответа. Сам себя спросил, потому что знал — с этой минуты не будет мне покоя, пока не узнаю, что это за таинственная фабрика при школе.
—Дела!— протянул Сервер.— Сплошные загадки. Причем тут школа и фабрика?
—Погоди!— остановил я его.— Газалкент — это ведь за Чирчиком. Совсем недалеко.
—Так уж и недалеко!— запротестовал Мамбетов.— Километров сорок будет.
—Я же говорю, что недалеко!— обрадованно повторил я. — За три часа запросто можно на велике доехать.
—А зачем?— спросил Фархад.
—А тебе непонятно? Попросим новую доску для нашего класса — вот зачем.
—Так тебе и дадут. Подумаешь — приехали гости дорогие, доску им новенькую подавай.
—Не хочешь — не езжай!— отрезал я, обидевшись на Фархада.— А как ты, Сервер?
— Поехали!— согласился он.— Я всегда готов. Только... Только как ребята посмотрят... Некрасиво получится — все парты красят, ремонтом занимаются, а мы на великах междугородние прогулки устраиваем.
—Так ведь не для своего же удовольствия станем прогуливаться, а для общей пользы,— возразил я.— Доска не нам с тобой нужна — всему классу.
—Все равно неудобно перед девчонками.
—Заладил свое — неудобно, неудобно!— разозлился я.— Если хочешь знать — неудобно только босиком - по гвоздям ходить, да и то йоги наловчились...
—А в Болгарии по горящим углям босиком ходят, — вставил Фархад. — И не обжигаются. Я по телику видел в «Клубе кинопутешествий».
—Вот-вот!— обрадованно подхватил я.— А ведь тоже, небось, неудобно?
Я хотел было сказать еще и о том, что проще всего — быть путешественником без отрыва от телевизора. Но... удержался. И без того Камилов сегодня сердит без меры. Поразмыслив малость, я решил, что Сервер прав.
—Пусть будет по-твоему,— сказал я.— Завтра утром выкрасим свои парты и поедем — идет?
—Совсем другое дело!— повеселел Сервер.— А то ведь неудо...
Он недоговорил, встретив мой насмешливый взгляд.
—Молчу... Молчу...— с готовностью отозвался он на этот взгляд. — А то ты опять загнешь что-нибудь.
—Про босиком по гвоздям!— подсказал Фархад.— Это наш Балтабаич умеет.
Счет на тысячи
Когда утром я прикатил на велосипеде в школу, Фархад один-одинешенек уже ходил вокруг своей парты.
—Завхоза нет,— сказал Фархад. — Я уже час здесь кручусь, а его все нет. Думал, возьму краску и начну...
Договорить он не успел, потому что к нам подходил бодрой походкой долгожданный завхоз Лутфулла-ака,
—На практику с утра пораньше? Молодцы — ничего не скажешь,— похвалил он.— Пойдемте, краску и шпаклевку дам.
Мы протиснулись в кладовку и взяли две банки зеленой краски. Это я настоял, чтобы зеленую взять — где-то вычитал, что очень уж благотворно на учащихся действует зеленый цвет. Это психологи установили. Вот как хитроумно они рассуждали: древний человек землю зеленой видел. В основном, конечно... Вот у него глаз за тысячелетия-то и развился так, что от зеленого цвета были ему только удовольствия и отдых. А стало быть, лучше всего парту красить зеленой краской — пускай глаза на ней, как на курорте, отдыхают.
Лутфулла-ака, конечно, добродушно посмеивался, слушая мои психологические рассуждения, но краску дал. Банку со шпаклевкой мы поставили на парту Васьки. Сам парту изрезал — сам и заделывай... Тут подъехал и Сервер. Покрасить каждому по парте было делом какого-нибудь часа. Три парты стояли в сторонке, поблескивая красивыми зелеными крышками.
—Ну, что?— обернулся я к Серверу,— теперь удобно?
—В смысле — ехать?— догадался Мамбетов.
—Ну.
—Удобно... Только давай сначала еще по одной парте покрасим.
Я восхитился таким его небывалым рвением:
—Понравилось, что ли?
—Нет... Но когда мы уедем, ребята тоже быстро покончат с партами и будут работать в классе. Неудобно…
Я вздохнул и взялся за кисть. А еще через час мы усаживались на свои велосипеды, и одноклассники, уже узнавшие о нашей задумке, провожали нас в неблизкий путь. Фархада, который, продумав всю ночь, твердо решил ехать с нами, мы насилу уговорили остаться — кому-то надо было руководить ремонтными работами. А лучшего прораба, чем президент Академии Добрых Услуг, трудно было бы сыскать.
Широкая асфальтовая лента разматывалась перед нами, как нитка гигантского, но невидимого клубка. Мы крутили педали, то и дело читая на обочине указатели — «До Газалкента 35 км», «...30 км», «...10 км». Дорога незаметно для глаз, но весьма заметно для ног, поднималась все выше. Мы уже порядком устали, когда, наконец, у чайханы, уютно расположившейся под огромной зеленой тюбетейкой чинары, увидели заветный щит: «г. Газалкент». Оставалось пересечь железнодорожный переезд. Но у переезда толпилась орава машин — их задержал здесь шлагбаум.
—Электричка не прошла,— устало сказал я, спрыгивая на землю. — Айда в чайхану — хоть чаю попьем, сейчас ноги отвалятся. Сил нет.
Мы уселись на широкую тахту, одетую ковром, и чайханщик резво поставил перед нами чайник с двумя пиалами. На медном подносике лежали хрустальные кристаллы навата – местного сахара.
—Издалека едем, джигиты?— приветливо улыбнулся чайханщик.
— Уже приехали,— буркнул я, едва живой от усталости.— А едем из Катта-Каравана.
И тут случилось вот что. Чайханщик всплеснул руками и воскликнул: