Тайна Нилии
Шрифт:
Джеку было жаль ее до слез, он схватил ее руки, которые она не отнимала у него, и ласковым успокаивающим голосом произнес:
— Да, вы пока еще невольница этого низкого подлого человека, но если вы захотите довериться мне, то вскоре будете свободны!
— Свободна! — повторила она, и луч радости озарил ее прекрасное печальное лицо. — Нет, — простонала она, — нет, это невозможно!
— Почему?
— Он нас настигнет, где бы мы ни были… завладеет мной снова, а вас… вас он обречет на страшные муки!
— Это злой гений, все,
Вдруг послышался металлический звук складной лестницы. Щелкнула пружина трапа.
— Это он идет! Вы погибли, если он вас застанет здесь! — сиплым шепотом прошептала Нилия. — Спрячьтесь. Вы не знаете его силы… перед ним вы склонитесь, как слабый тростник. Спрячьтесь! Спрячьтесь! — твердила она побледневшими губами в то время, как глаза ее, чрезмерно расширенные, становились неподвижными, точно стеклянными, и все лицо принимало какое-то окаменелое застывшее выражение испуга.
Вдоль стен стояли два больших деревянных ларя — Джек приподнял крышку одного из них и, найдя его пустым, забрался туда, спеша успокоить Нилию, которая была сама не своя от волнения и непостижимого страха, овладевшего всем ее существом.
— Прикажите мне лгать! Ах, прикажите, чтобы я ему лгала! — молящим голосом обратилась она вдруг к юноше, который уже опускал над головой крышку ларя. Но не успел он ответить, не успел раскрыть рта, как она опустила крышку, бормоча шепотом: — Скройся! Исчезни! Он идет! — и отошла на средину каюты.
В этот самый момент дверь отворилась, и вошел Кауфман. Он подошел к Нилии и схватил ее за кисти рук. Молодой Прайс в своем тесном ларе, уступая настоянию Нилии, шептал:
— Надо лгать! Надо искажать истину, раз ты это находишь нужным, Нилия, лги, лги ему!
Вслед за этими шепотом раздался голос Кауфмана:
— Ты видишь?
— Вижу Робера Лавареда; он в каземате крепости!
— В каком? — спросил Кауфман.
— В каземате под № 131! — ответила Нилия, и Джеку показалось, что она умышленно говорит громче, чтобы он мог слышать ее.
— Что он делает?
— Он спит. Его подземный каземат приходится за оградой стены, под садом старого богача Бабинова… Лаваред не может уйти из своей тюрьмы, так как над ней лежит толстый слой земли, а над самым сводом его каземата стоит на кирпичном пьедестале бронзовая урна, которая всегда служила вазой для цветов!
— Довольно, не болтай шуток, отвечай только на мои вопросы! — резко оборвал Нилию Кауфман. — Надеется ли Лаваред, что его друзья освободят его?
— Нет, но он думает, что улики против него недостаточны и что к нему отнесутся милостиво!
— А кузен его Арман Лаваред?
— Он и жена его, а также Лотия Хадор теперь на пути в Каир; послезавтра они прибудут сюда, в три часа пополудни, они будут на площади Руннеле у фонтана, женщины в наряде арабских женщин, под покрывалом, француз в белом бурнусе и с жезлом, на котором изображена золотая фигура сфинкса, вместо набалдашника.
— И мы захватим их! Говори! Захватим?
— Да, если в назначенный день и час вы будете на месте! — ответила Нилия.
— Куда они намерены направиться после того?
— Не знаю…
— Ты должна знать! Ищи, смотри!
— Я ищу, но ничего не вижу! — слабеющим, точно замирающим голосом произнесла Нилия.
— Я хочу, требую, чтобы ты видела! — строго и повелительно приказал Кауфман.
— Я старалась увидеть, но нет, не могу… все застилает туман.
— Ты увидишь! — злобно и визгливо воскликнул немец. — Хоть умри, а рассмотри!
Наступило молчание, затем из груди девушки вырвался жалобный стон.
— Довольно! Довольно! Не мучайте меня, мне больно. Ах, больно! Больно!.. Я не могу!
Этот изверг мучил, тиранил, истязал свою несчастную жертву. Джек, позабыв всякую осторожность, готов был выскочить из ларя и наброситься на немца, как вдруг услышал голос последнего, говоривший как бы сам с собою:
— Нет, здесь я наталкиваюсь на какое-то непреодолимое сопротивление. О, насколько несовершенна еще наука! Ну что делать, все же я получил драгоценные сведения. Послезавтра, три часа пополудни, на площади Руннеле. Надо сейчас же сообщить об этом Сирдару, чтобы успеть принять вовремя все необходимые меры. Отдохни теперь, Нилия, слышишь, отдыхай и забудь!
Некоторое время все было тихо, затем донесся металлический звук лесенки и защелкивание трапа. Джек все еще прислушивался, затаив дыхание, как вдруг крышка ларя разом откинулась к стене, — и перед ним очутилась Нилия. Тихим, монотонным голосом она проговорила, глядя куда-то в стену:
— Я солгала, не послезавтра, а завтра Арман Лаваред и его спутницы прибудут в Каир. Ты увидишь их на площади и скажи им, где находится каземат кузена. Запомнишь? Да? Ну а теперь иди, пора, не теряй ни минуты, он сейчас вернется… иди!
— Но вы? Неужели я должен вас оставить здесь?
— Не думай обо мне. Надо прежде спасти Робера Лавареда. Если тебе это удастся, приведи его сюда, в эту передвижную крепость.
— Да, да! — воскликнул Джек. — Я похищу у англичан одновременно и эту неприступную и таинственную крепость, и обеих их жертв!
Но Нилия не дала ему продолжать и почти насильно стала толкать к двери.
— Беги, беги, опасность грозит тебе! — говорила она и сама открыла для него трап.
Машинально повинуясь ей, Джек взбежал вверх по лесенке и распластался плашмя на крыше, чтобы, не будучи замеченным, осмотреть окрестности; часовых нигде не было видно. Не теряя ни минуты, он спустился вниз, нажал пружину трапа, который снова захлопнулся, и со всех ног бросился в ближайшие кусты, а оттуда уже благополучно добрался до своей комнаты, не встретив никого по дороге.