Тайна Санта-Виттории
Шрифт:
Вопрос о применении силы был особенно важен для капитана из-за его теории «бескровной победы», от которой он чуть было не отказался накануне, хотя с ней и было связано столько надежд, а также (правда, в этом он тогда еще не отдавал себе отчета) из-за Катерины Малатесты, чье уважение и любовь ему так хотелось завоевать. Он хотел бы отыскать вино легко и просто, отыскать его с помощью ума и находчивости — прийти туда, где оно спрятано, и чуть ли не с грустью сказать: «Вино здесь. Мне очень жаль, потому что вы немало потрудились, чтобы его спрятать, но все-таки потрудились недостаточно. Мне, право, очень жаль».
Он был уверен, что найдет вино, и потому не спешил; и вот, вместо того
«Следуя простейшим законам логического мышления, мы сначала сделаем все логические предположения, а затем применим метод логического исключения и в конечном счете найдем то место, где только и может быть,а значит, и находитсявино». Фон Прум записал это в своем дневнике, а затем, решив, что это здорово сказано, прочел своим солдатам.
— Можете не сомневаться, герр капитан, найдем его как миленькое, — сказал ефрейтор Хайнзик. — Если онисумели его спрятать, то уж мысумеем найти.
Это было, конечно, вполне логично. Если у итальянцев хватило ума спрятать вино, естественно, что у немцев хватит ума его найти.
Первым «логическим предположением» были Римские погреба, поскольку это было явно самое удобное место, где можно спрятать вино, но это предположение, первым возникшее, первым и отпало. Фельдфебель Трауб сказал солдатам: «Даже у «макаронников» хватит ума не прятать там вино». И немцы перешли ко второму предположению: вино спрятано в Толстой стене, опоясывающей город. Эту возможность следовало проверить и выяснить, не была ли разобрана часть стены и не хранятся ли где-то в толще ее бутылки. И вот с утра немцы стали проверять стену — буквально кирпич за кирпичом: они постукивали по ней окопными топориками и тесаками и прислушивались, не раздастся ли характерный гулкий звук, указывающий на то, что за кирпичом находится пустота и, следовательно, что там может быть спрятано вино. К полудню они не прошли и половины расстояния. Кто в тот день не был в городе, много потерял — до того все веселились, наблюдая за тем, как немцы выстукивают стену.
Под конец Хайнзик предложил несколько способов ускорить процесс, но капитан фон Прум отклонил их все до единого.
— Тщательность — краеугольный камень нашего метода, ефрейтор, — сказал ему капитан. — И методичность. Время на нашей стороне, а не на их. Покончив с тем или иным сектором, мы сокращаем общую площадь обследования. Значит, петля на их шее затягивается.
Это было прекрасное выражение. И солдатам оно понравилось: «Петля затягивается». Эти слова создавали чувство удовлетворения, хотя поиски не приводили ни к чему. Они доказывали, что, хотя ничего и не найдено, что-товсе-таки происходит. Капитан и фельдфебель с чувством подлинного удовлетворения зачеркивали на карте сектор за сектором. Это было, конечно, очередное поражение, но они воспринимали его как еще один шаг, приближавший их к победе.
Покончив с Толстой стеной, они начали размышлять над такой возможностью: а что, если вино скрыто где-то в недрах города, в каком-нибудь древнем хранилище, построенном в давние времена, предположим, для защиты от мародерствующих армий, — хранилище, куда можно попасть по старым лестницам, из погребов старинных домов или через люки, прорубленные в фундаменте тех же домов, собора или Дворца Народа. И вот под конец первого дня немцы начали систематическое, строго логичное — шаг за шагом, дверь за дверью — обследование каждого здания в Санта-Виттории.
Начали они с Верхнего города и по переулкам дошли до Народной площади — от «козлов» перешли к «черепахам», а потом, если потребуется, собирались добраться и до «лягушек» в Старом городе, где, скорей всего, и спрятано вино.
Они переворачивали постели, и перетряхивали матрасы и тростниковые циновки на полу, и выстукивали металлическими прутами, и деревянными палками, и каменными молотками каменные полы, и земляные полы, и кафельные полы (в домах тех счастливцев, где пол был выложен кафелем).
Обследование зданий заняло куда больше времени, чем они предполагали, и, хотя время было на их стороне, оно летело стремглав. Фон Прум принялся подгонять солдат — быстрее, еще быстрее, и на обед теперь уже отводилось только десять минут, отдыхать им не давали, а ужинали они, и вовсе не отрываясь от дела.
На ночь мы по-прежнему спускались вниз, к подножию горы, и, поскольку вечера стали прохладные, в Римских погребах было довольно уютно. Ребята из Бригад Веселого Досуга играли в карты уже только друг с другом, и, когда мы не слишком шумели, до нас отчетливо доносился стук каменных молотков по всей горе. Молодежь бегала наверх и смотрела, как идет у немцев работа, а потом ребята возвращались и рассказывали нам: немцы в доме Франкуччи, а теперь — в доме дель Пургаторио, а теперь — в доме Витторини; они все выстукивали, выстукивали и выстукивали, пока у нас в Римских погребах не погас свет.
Заснули мы под стук и проснулись под стук: немцы приступили к работе еще до восхода солнца.
Бомболини не слышал этого постукивания — все эти дни он спал. А если и просыпался, то тут же засыпал снова. Его уложили на старой кровати в его старой квартире над винной лавкой, чтобы Анджела могла ухаживать за ним. На третий день он смог сесть и съел немного супу. Ему приготовили куриный суп, куда положили целую курицу, что в те дни было величайшей роскошью. Когда же он окончательно пришел в себя, то все понял — понял так отчетливо, точно это стояло у него перед глазами. И хотя глаза его заплыли и разбухшие веки мешали смотреть, у него было такое ощущение, точно он видит надпись на стекле, освещенную ярким светом, и все там было сказано просто и ясно. К примеру, он сразу понял, как быть с «Бандой».
Когда немцы стали подходить к Старому городу, Пьетросанто в ужасе прибежал к Бомболини.
— Значит, ты так и не разделался с ними, — сказал Бомболини.
Пьетросанто с пристыженным видом уставился в пол.
— Да хотел я. Даже ружье приготовил. Но только увидел эти большие, глупые, как у коровы, глаза Франкуччи, и ну просто не смог нажать курок.
— Мне стыдно за тебя. Что бы сказал о тебе Учитель?
— Да мне и самому стыдно.
Вместо того чтобы прикончить «Банду», Пьетросанто запер их всех в погребе одного из самых старых домов у городской стены, в нижней части Старого города.
— Как только стемнеет, выведи их из погреба и по тропе, что идет вокруг Старого города, отведи в бывший дом Копы. Запри их в погребе — там их никто не тронет. Немцы никогда назад не возвращаются.
Поскольку немцы проводили свои поиски, следуя определенной логике и системе, мы всегда знали, где они находятся и куда двинутся дальше. Преступник мог бы преспокойно сидеть в доме, до которого они еще не дошли или который они уже прошли, и чувствовать себя в полной безопасности.
Когда Фабио спустился с гор, Бомболини и тут знал, как быть.