Тайная война против революционной Кубы
Шрифт:
В тюрьме Баркин не раз излагал свое политическое «кредо» кубинским революционерам. Как рассказывал нам Хесус Монтане, экспедиционер с «Гранмы», захваченный батистовцами в плен и заключенный в тюрьму острова Пинос, Баркин в этих беседах открыто выражал симпатии «американскому образу жизни» и убеждение в том, что на Кубе нельзя править без поддержки США. Не скрывал он и своих планов стать в конце концов во главе кубинской армии. Армия, говорил Баркин, должна играть «новую роль» в государстве. Ради достижения этой цели он был готов сотрудничать даже с повстанцами...
Но сотрудничать с повстанцами Баркину не пришлось. После конфиденциальной беседы с Эрлом Смитом в Президентском дворце генерал Кантильо возвратился в «Кампо Колумбиа», вызвал группу офицеров и дал им «особое задание»: освободить Рамона Баркина из заключения и немедленно доставить в Гавану.
Что же произошло? Почему вдруг кубинской военщине понадобился мятежный полковник?
Развал хунты генерала Кантильо поставил под угрозу не только интересы США на Кубе, но и дальнейшую карьеру самого Смита. Если повстанцы войдут в Гавану, его службу в государственном департаменте перечеркнет жирный крест — в этом американский посол не сомневался. Но он еще продолжал питать иллюзии относительно возможности «спасти положение». Эти иллюзии и привели посла в Президентский дворец около часа дня 1 января.
Трудно сказать, приехал ли Смит с готовым планом действий или интригу с полковником Баркиным
подсказал ему генерал Кантильо. Факт тот, что этот очередной кандидат в диктаторы обладал важными преимуществами перед Кантильо и другими кубинскими офицерами, служившими до последней минуты Батисте: как руководитель военного путча, направленного против диктатора, он выглядел своего рода носителем радикальных настроений, свойственных некоторым представителям армейской среды; вокруг его имени можно было даже попытаться создать ореол «мученика», пострадавшего за правое дело...
Специальный самолет забрал Баркина и группу его единомышленников в начале пятого, а уже в 5.20 вечера 1 января 1959 года гаванская радиостанция передала в эфир следующее сообщение:
«Доктору Фиделю Кастро от полковника Баркина. Я принял на себя командование армией в Гаване и хочу срочно связаться с вами, с тем чтобы вы приехали в Гавану вместе с доктором Уррутиа и сформировали новое правительство».
Так полковник Баркин оказался центральной фигурой в последней отчаянной попытке посла Смита не допустить перехода власти в стране к революционерам.
Операция с Баркиным делала честь расторопности посла США, но отнюдь не его политической прозорливости. Как и генерал Кантильо, полковник Баркин оказался калифом на час.
О политических амбициях очередного претендента на кресло диктатора хорошо знали руководители Повстанческой армии. Для революционеров, томившихся в тюрьме «Модело», беседы с Баркиным и другими, ему подобными, заключенными не были пустым времяпрепровождением. Они выясняли политические симпатии, связи, планы на будущее тех, кто в свое время участвовал в заговоре против Батисты. Полученная информация обобщалась, составлялись подробные биографии и характеристики интересовавших революционеров людей, а затем через связного, служившего в тюремной охране, эти материалы пересылались в штаб Повстанческой армии. Поэтому, когда полковник Баркин появился на гаванском горизонте, Фидель Кастро и его сподвижники знали о нем значительно больше, чем это могли предполагать Кантильо или Эрл Смит.
Связи Баркина с Вашингтоном представляли собой секрет полишинеля.
С другой стороны, сам Баркин в первую же минуту своего пребывания в Гаване допустил оплошность, которой не должен был допускать человек, претендующий на роль борца против тирании. На аэродроме Баркин обменялся крепким рукопожатием с встречавшим его генералом Кантильо. И надо же было так случиться, что в тот самый момент на аэродроме оказался репортер кубинского телевидения. Он заснял момент встречи Баркина на кинопленку, и вечером того же дня кубинцы собственными глазами увидели более чем символическую сцену братания «революционера» с батис-товским главнокомандующим.
Мы подробно останавливаемся на этих деталях, поскольку в отношении полковника Баркина посольство США и американская пропаганда заняли иную позицию, нежели в отношении генерала Кантильо. Они не только не афишировали своих симпатий к Баркину, но, наоборот, старались создать впечатление, будто вообще не имеют к нему никакого отношения и что он действует по собственной инициативе.
Газета «Нью-Йорк тайме» писала на следующий день: новое кубинское правительство будет составлено из представителей «различных политических групп», боровшихся против режима Батисты, а также из «представителей армии». Она подчеркнула: «Кастро уже объявил о назначении полковника Рамона Баркина на пост начальника генерального штаба». В свою очередь корреспондент Ассошиэйтед Пресс Райан сообщил из Гаваны: «В настоящее время на Кубе нет никакого правительства, за исключением тех лиц, которых Фидель Кастро назначил на правительственные должности. Во главе армии им, в частности, поставлен только что освобожденный из тюрьмы полковник Бар-кин»... (Курсив наш.— Авт.)
Расчет Вашингтона, судя по всему, сводился к тому, чтобы, с одной стороны, навязать повстанцам полковника Баркина, а с другой — выставить его перед всем миром как человека, действующего по мандату революции. Разумеется, полковник Баркин не имел никакого мандата, кроме того, что вручил ему по поручению посла Смита генерал Кантильо. И Баркин не пре
минул сразу же воспользоваться этим «мандатом» для борьбы против революции. Первое же подписанное им решение утверждало полковника Ледона на посту начальника национальной полиции. Такова, видимо, логика всех заговорщиков — в первую очередь позаботиться о полиции.
Баркин предпринял ряд мер с целью поставить под свой контроль осажденные повстанцами гарнизоны батистовской армии. Он назначил прибывшего вместе с ним с острова Пинос майора Монтеро Дуке командиром полка, расквартированного в Ольгине (провинция Орьенте), майора Камино — командиром военного округа провинции Камагуэй. Аналогичные посты получили другие сторонники Баркина, в частности капитан Сан Роман, который позднее будет играть одну из первых скрипок в подготовке вторжения на Плайя-Хирон.
Но батистовской армии уже фактически не существовало: старшие офицеры разбежались, а там, где еще осталось хоть какое-то подобие военных формирований, солдатские массы и младшие офицеры отказывались выполнять чьи-либо приказы, за исключением приказов командования Повстанческой армии. К утру 2 января все назначенные Баркином офицеры возвратились в Гавану и информировали его о том, что им не удалось «приступить к исполнению обязанностей».
К этому времени и полковник Ледон доложил новому шефу: полиция не в состоянии контролировать положение в столице. Тысячи гаванцев в ответ на призыв руководства Повстанческой армии немедленно начать всеобщую политическую стачку заполнили улицы столицы. Действиями масс руководили вышедшие из подполья «Движение 26 июля», Народно-социалистическая партия и другие революционные организации.