Тайная война против революционной Кубы
Шрифт:
С первых дней своего существования «Белая роза» развернула деятельную подготовку к борьбе против
Революционного правительства. Штаб-квартира этой организации находилась в Нью-Йорке, но центр деятельности был в Майами (штат Флорида). Вопросами транспорта и переправки на Кубу вооруженных групп батистовцев ведал находившийся в Майами сенатор Масферрер. Генерал Педраса занимался сколачиванием и военной подготовкой «сил вторжения» на территории главным образом Доминиканской Республики и Гватемалы. Забегая несколько вперед, отметим: деятельность «Белой розы» зашла столь далеко, что на пресс-конференции, проведенной ее руководителями в Нью-Йорке 10 ноября 1959 года, американским журналистам был представлен «временный президент Кубы» — Доминго Гомес Гимеранес, специалист по... болезням сердца, преподававший в тот момент в Колумбийском университете США. Одновременно собравшихся познакомили и с «командующим вооруженными силами» «Белой розы» — неким Меробом Coca. Назвав это имя, устроители пресс-конференции, разумеется, умолчали, что Мероб Coca имел чин полковника батистовской армии.
«Белая роза» стала своеобразным стереотипом для других организаций, созданных в среде кубинской контрреволюционной эмиграции в Соединенных Штатах Америки.
К середине 1959 года число кубинцев-контрреволюционеров в США значительно увеличилось. Вслед за «столпами» батистовского режима и лицами, скрывавшимися от революционного правосудия, в Нью-Йорк и Майами потянулись латифундисты и скотоводы, крупные капиталисты и домовладельцы, а также коррумпированная верхушка интеллигенции и второразрядные политиканы, ренегаты, принимавшие участие в борьбе против Батисты, а затем переметнувшиеся в лагерь врагов революции, просто сбитые с толку американской пропагандой люди.
«Все знают, каким образом эти люди уезжали из страны. Все знают, что два самолета курсировали утром и вечером, увозя отсюда господ, которым были выданы визы на въезд в Соединенные Штаты...— говорил Фидель Кастро, выступая 29 сентября 1965 года на ми-« тинге, посвященном пятой годовщине создания комитетов защиты революции.— Страна сопротивлялась под лозунгом: «Тот, кто хочет уехать, пусть уезжает». Мы
никогда никому не мешали. В конечном счете наши враги, вместо того чтобы причинить вред нам, причиняли его себе. Дело в том, что они вывезли отсюда также множество люмпенов, неустойчивых элементов, типов, которые основали в Майами и Нью-Йорке игорные притоны, публичные дома, завели торговлю всяческими наркотиками. В конечном итоге они увезли отсюда «сливки» всего самого худшего, что было на Кубе. Когда же они спохватились, то оказалось, что они уже выдали разрешения на въезд в свою страну более чем 100 тысячам человек...»
Параллельно с численным ростом кубинской эмиграции в США в ее среде множились контрреволюционные организации. Вслед за «Белой розой» возникло более десятка различных групп и группировок. Каких «сообществ» тут только не было! И «Кубинская антикоммунистическая армия», и «Кубинское конституционное (?) действие», и «Война», и «Крест», и организации с непонятными, но таинственными названиями — «Фаяка» и «Одак», и группировки с такими пахучими вывесками, как «Движение 26 июля борьбы с коммунизмом» и «Антикоммунистический революционный крестовый поход»...
Ядро контрреволюционной эмиграции составляли 14 организаций. Корреспондент газеты «Нью-Йорк мир-рор» Джеймс Уинчестер привел в одном из своих сообщений любопытные детали их деятельности. Так, например, «Кубинскую антикоммунистическую армию» — ее штаб-квартира была в Доминиканской Республике — возглавлял уже знакомый нам генерал Хосе Педраса. Эта небольшая, но хорошо организованная группировка военизированного типа насчитывала в своих рядах немногим более сотни кубинцев и несколько сот наемников разных национальностей. «Кубинскую антикоммунистическую армию» активно поддерживали члены «иностранного легиона» доминиканского диктатора Трухильо; он же поставлял ей оружие и военное снаряжение.
В отличие от «Кубинской антикоммунистической армии», другие, более мелкие организации были и плохо вооружены и еще хуже организованы. Группа «Война», например, собиралась «воевать», имея в своем составе примерно два десятка почти безоружных вояк. «Силы
генерала Каликсто Гарсиа»!, которые, по утверждениям «лидеров», насчитывали якобы несколько сот «бойцов», на деле с грехом пополам наскребли бы дюжину престарелых демагогов. Недалеко от них ушли и прочие организации — молодежная «Ла Демахахуа», женская «Одак», террористическая «Лас Гуаланес» и другие.
Разнились между собой контрреволюционные организации и по методам, которые они рассчитывали положить в основу своей деятельности. Одни — к их числу относились «Кубинское конституционное действие» и «Аутентикос абсенсианистас» — считали, что бороться за восстановление на Кубе «конституционного строя» надо мирными средствами. Так, «Кубинское конституционное действие», состоявшее из бывших сенаторов и депутатов национального конгресса Кубы, заявило о своем намерении поддерживать кандидатуру бывшего представителя Батисты в ООН Нуньеса Портуондо на пост временного президента Кубы вплоть до проведения «свободных выборов». Другие организации открыто ставили во главу угла вооруженную борьбу и провозглашали своей целью свержение Революционного правительства Фиделя Кастро. Были и другие, менее заметные оттенки. Если «Фаяка» специализировалась на подготовке людей для будущих диверсий на острове, «Крест», хотя он и состоял в основном из «пожилых людей», которые, по их собственным словам, «выступали главным образом за идею», провозглашал своей целью насилие— «холодное, методичное, преступное насилие»; руководители «Креста» объявили, что они, дескать, приступают к подготовке покушений на политических лидеров революционной Кубы, а также на промышленников, коммерсантов и общественных деятелей, сотрудничающих с революционным режимом.
В действительности, повторяем, все эти организации были призраками. К тому времени дала о себе знать особенность, свойственная, пожалуй, любой контрреволюционной эмиграции,— идейный, а следовательно, и организационный разброд, соперничество, взаимные распри, социальное и имущественное расслоение. По-
1 Кубинские контрреволюционеры демагогически использовали имя Каликсто Гарсиа — выдающегося кубинского патриота, героя войны кубинского народа за независимость.
этому-то, чем пышнее было название, тем незначительнее оказывалась сама группировка. Объединяли все эмигрантские организации разве что лютая ненависть к народной революции и стремление любой ценой добиться поддержки Соединенными Штатами борьбы против Революционного правительства Кубы. Ради этого они шли на все, не гнушались никакими средствами. Корреспондент «Ньюспейпер энтерпрайз ассошиэйшн» Уорд Кеннел в сообщении, переданном в ноябре 1959 года из Майами, отмечал: хотя «противники Кастро еще не договорились об общей программе действий», все они согласны с тем, что «следует всячески обыгрывать страхи и интересы американцев — то есть коммунизм, Россию, прибыли и т. д.— для того, чтобы движение, направленное против Кастро, получило поддержку». Контрреволюционные организации старались буквально перещеголять друг друга, стремясь завоевать благосклонность вашингтонских хозяев. Отсюда та острая вражда между ними, которую на протяжении всего 1959 года агентам Центрального разведывательного управления, ведавшим делами кубинской эмиграции, так и не удалось преодолеть.
Но ахиллесовой пятой всех эмигрантских организаций в тот период была даже не их малочисленность. «Самая серьезная слабость большинства этих организаций,— констатировал корреспондент «Нью-Йорк мир-рор» Джеймс Уинчестер,— заключается в том, что их лидеры и многие из их сторонников, как установлено, тесно связаны с Батистой и его правительством». А батистовцы— это начали постепенно понимать даже закоснелые в своем мышлении руководители американской разведки — были уже давно и окончательно скомпрометированы в глазах и кубинского народа и латиноамериканской общественности. Вот почему в конечном итоге ни «Белая роза», ни «Антикоммунистический революционный крестовый поход» не стали теми центрами, которым суждено было объединить вокруг себя кубинскую контрреволюционную эмиграцию. Для этой цели нужны были иные люди, не скомпрометировавшие себя до такой степени, как Масферрер, Портуондо или генерал Педраса. И такие люди найдутся. Но это произойдет уже на более позднем этапе тайной войны Вашингтона против революционной Кубы.
109
Операция «Кровавая баня»
Уже через десять дней после того, как Батиста и его клика бежали из Гаваны, Вашингтон развязал первую злобную кампанию против победившей кубинской революции. Поводом для нее правящие круги Соединенных Штатов избрали начавшиеся на Кубе судебные процессы над батистовскими палачами и военными преступниками.
Страшен и длинен список злодеяний кровавой тирании. Гаванский журнал «Боэмиа», посвятивший в январе 1959 года специальный номер этой мрачной странице кубинской истории, приводил такие данные: с момента прихода Батисты к власти в марте 1952 года и по 1 января 1959 года было убито более 20 тысяч кубинцев! Причем это были не бойцы Повстанческой армии, павшие в боях против вооруженных сил диктатуры. Огромное большинство жертв батистовского режима составляли женщины, старики, дети. Разъяренные военными неудачами, батистовцы вымещали злобу на беззащитном мирном населении. Карательные операции охватывали подчас обширные районы с десятками населенных пунктов; городок Сагуа-де-Танамо в провинции Орьенте батистовская авиация разгромила так, что кубинцы даже назвали его «кубинской Лидице».