Тайны полуночи

Тейлор Дженел

Две сидящие рядом с ней женщины подхватили молитву; услышав ее, Джинни готова была бежать из церкви.

— Не солги… не укради… возлюби ближнего своего… чти отца своего… — Да, Десять Заповедей Джинни сегодня были совсем некстати.

Джинни вышла из церкви одной из первых и осталась стоять, глядя на выходящих прихожан. Да, именно к этому мужчине, на которого она обратила внимание в церкви, все обращались «Бен» или «мистер Чепмен». Выходящие прихожане приветливо обращались и к Джинни, но она только кивала в ответ, не вступая в разговоры.

Наконец она решилась подойти к нему. Сердце ее бешено билось: наверное, на моем лице написано, что я лгунья, думала Джинни, но обратилась к Чепмену спокойно, хотя голос ее сразу немного охрип от волнения:

— Сэр, вы — Беннет Чепмен? — Спокойно, Джинни, уговаривала она себя, помни, как важно для тебя и для покойной Джоанны, чтобы он тебе поверил…

Мужчина обернулся и испытующе посмотрел на нее.

— Да. Чем могу помочь вам?

Ну, Джинни, прямо к делу, быстро и коротко, подбодрила себя девушка.

— Я — Джоанна. Только что приехала из Англии. Мама умерла. Я решила встретиться с отцом.

Мужчина словно онемел. Он смотрел на нее, точно не мог понять ее слов. Потом его карие глаза просияли и наполнились слезами.

— Ты — Джоанна? Моя драгоценная потерянная Джоанна?

— Да, сэр, — заставила себя ответить Джинни. Он оглядел ее с головы до ног. — Ох, извините, — сказала она, — мои вещи задержались в пути, поэтому на мне такое платье. — Он продолжал молча смотреть на нее и она нервно спросила: — Вы сомневаетесь, что я — ваша дочь?

— О, конечно же, ты — моя Джоанна. Ты очень похожа на мать.

Она не услышала злобы в его взволнованном голосе, взгляд был удивленно-радостный.

— Разве это плохо? — попробовал почву Джоанна, и с облегчением увидела, что он улыбнулся. — Конечно, нет..

— Разве это плохо? — попробовала почву Джоанна, и с облегчением увидела, что он улыбнулся.

— Конечно, нет…

Она не знала, как себя вести, когда он обнял ее за плечи, рассматривая любовно и пристально. Джинни почувствовала себя странно, но не отстранилась. Правда, он не привлек ее к себе, а держал за плечи на расстоянии вытянутых рук.

— Дитя мое, наконец-то ты дома. Я боялся, что больше никогда тебя не увижу. Не знаю, что и сказать — я словно в шоке. Это такой чудесный подарок судьбы…

Он выглядел искренне тронутым и взволнованным.

— Я надеюсь, что ты рад мне, отец. У меня никого нет, кроме тебя. Примешь ты меня?

Чепмен снова положил руки ей на плечи и счастливо улыбнулся:

— Да, да, моя девочка! Я всегда хотел, чтобы ты вернулась, с тех самых пор, как мать украла тебя.

— Украла меня?

Бен поглядел — кругом были люди, наклонился к Джоанне и ласково сказал:

— Идем же домой, моя девочка, нам есть о чем поговорить!

— Я остановилась в отеле Клемса, он мне по карману.

— Но ты пойдешь со мной? Пожалуйста.

Вот теперь она могла бы изменить свой план и сказать… Последний шанс!

— Доченька, единственная моя! Идем

же! — Он снова оглядел ее с головы до ног. — Ты же красавицей выросла, Джоанна! Я так рад, что ты вернулась. Вот Нэн и Стоун увидят тебя — не поверят, что такая красавица — моя родная дочь.

Джинни притворно удивилась:

— Вы женились снова?

— Нет, нет! Нэн — моя экономка, а Стоун — приемный сын. Я усыновил мальчика до того, как тебя увезли от меня. Ты, конечно, не помнишь ни его, ни Нэн — тебе же всего-то было два года… когда Стелла увезла тебя… Что она тебе говорила обо мне? — спросил он будто через силу.

— Очень мало, отец. Она не любила говорить о прошлом.

— Когда она умерла?

— В феврале, от воспаления легких. Я взяла оставшиеся деньги и купила билет в Америку. До ранчо добиралась с обозом переселенцев и в почтовой карете. Дорога была очень трудная.

— Да, детка, но теперь ты можешь быть спокойна — деньги у меня есть, и тебе ни в чем отказа не будет.

— Спасибо, отец…

— Ну, пойдем домой; долго же ты там не была!

— Да, отец, очень долго, — подтвердила Джинни и улыбнулась.

Они остановились у полукруглой каменной арки.

— Здесь начинается мое ранчо, — сказал Бен, к потом они около часа ехали верхом по земле, составляющей собственность Чепмена, — огромному пространству с зелеными изгородями и пасущимися быками, коровами, лошадьми. Там и сям мелькали конные пастухи-ковбои.

С зеленого холма Джинни увидела многочисленные хозяйственные постройки: амбары, сараи и большой дом.

Бен остановил коня и показал Джинни:

— Вот твой дом, Джоанна. Он будет принадлежать тебе и Стоуну.

— Мой… брат здесь?!! Я увижу его?

— Сейчас его нет, но скоро вернется. У него есть дела. Струн живет здесь с детства. Помогал мне на ранчо, тогда оно было небольшим. Мальчик нуждался в отце, в заботе. Он был совсем особенный. Я полюбил его и усыновил. Он мне словно родной сын, Джоанна, но это ничуть не влияет на мою любовь к тебе. Я надеюсь, что ты — согласишься разделить с ним ранчо.

Неужели Стелла говорила правду и Бек действительно отдал своему приемному сыну всю свою любовь и нежность? Он с таким чувством говорил о Стоуне!

— Конечно, отец, — отозвалась Джинни, — я полюблю брата! Хотела бы поскорее увидеть его.

— А он просто жаждет тебя увидеть! — сказал Бен. — Он тебя обожал, когда ты была маленькой. Как жаль, что вы не росли вместе. Он грустил, когда Стелла… Ну, ладно, не будем говорить об этом…

Когда они подъехали к дому, Бен соскочил с коня и закричал:

— Нэн! Нэн! Смотри кого я привез! Это Джоанна, она вернулась ко мне.

Джинни увидела красивую женщину лет сорока, которая торопливо вышла на зов. Черные волосы, блестящие как шелк, были уложены в красивый узел на затылке; черными глазами, смуглой кожей и изящным сложением она напомнила Джинни испанку.