Тайны полуночи
Шрифт:
— Хорошая мысль, я ее обдумаю.
Когда Джинни уже собрала свои бумаги, в дверь постучал клерк.
— Время закрывать, вы еще не кончили, мистер Кэннон.
— Кончаем через минуту. Идите домой и отдыхайте, первый день работы утомителен. Вы не забыли о моем приглашении на завтрашний вечер?
— Нет, конечно.
Джинни, действительно уставшая от деловой суеты и взволновавших ее разговоров, пообедала у Хетти вместе с другими постояльцами и, помывшись в ванной, пошла в спальню. Открыв дверь, она увидела лежащего поперек кровати мужчину. Он сел и посмотрел на нее черными, как антрацит, глазами. Джинни уставилась на него изумленным взглядом, потом хлынул поток слов:
— Стоун, как вы вошли? Вас кто-нибудь видел? Как вы меня нашли? Надеюсь, никого не расспрашивали по соседству?
Он не отводил глаз от разрумянившегося лица, облака светло-каштановых волос, полураскрытых губ. Светло-карие глаза радостно сияли. Она придерживала рукой рубашку у ворота, через другую руку было перевешено снятое ею платье. Боже, как она красива и соблазнительна, и так близка… но насколько она стала мне далека теперь, когда я узнал…
— Хелло, Джинни Марстон, — вымолвил он наконец.
Она глядела на него, пытаясь понять его настроение. Он вел себя сдержанно, не набросился на нее с упреками. Взгляд был суровый и мужественный. Как она любила этого человека, стройного и крепкого, одетого в черное, с короткой бородкой. Как он был ей мил! Но почему он не встает, не раскрывает ей объятия, когда ей так хочется прильнуть к нему… Ну да ладно, он здесь, достаточно и этого.
— Отец рассказал вам? — тихо спросила она.
Прислонившись к задней стенке кровати и опустив небритый подбородок в сложенные ладони, он глядел на нее и удивлялся, почему она стоит в дверях и не бросается к нему в кольцо его тоскующих рук.
— Да, рассказал, и письмо я получил. Слава Богу, из-под всех личин появилась подлинная, Вы — не дочь Чарльза Эвери, и не дочь Беннета Чепмена. Двух отцов вы потеряли по дороге. Ну как, уже нашли настоящего?
— Нет. Как раз сегодня мне сказали, что он и его компаньон год назад были убиты. Но я знаю — я надеюсь, — что это неправда.
— А что правда, Джинни Марстон?
Она подошла к кровати и села рядом с ним. Подняв к нему лицо, она все рассказала любимому человеку, надеясь, что он будет с ней таким же искренним и открытым.
— Я знаю, что отец не был убит в хижине, но не знаю, где он теперь, и жив ли он. Не понимаю, почему он не посылает известия о себе, если жив. Я знаю, что во всем этом замешан Фрэнк Кэннон и пытаюсь что-нибудь прояснить, работая у него.
— Значит, вы ведете расследование, — холодно отозвался он, посмотрев на нее холодно и неприязненно. — Я все знаю от отца о ваших делах и замыслах. Я приехал с ранчо позже, чем думал, — бандиты угнали скот, надо было помочь отцу. Здесь я узнал, где вы работаете и где живете, пробрался в вашу комнату и ждал вас после работы. Вы будете рады известию, что мать и отец решили пожениться. Свадьбу отпразднуем после моего возвращения на ранчо.
Моего, не нашего? Джинни словно ударили, но она не высказала вслух обиды и удивления.
— Да, я очень рада этому. Поздравьте их от меня. Когда же вы вернетесь на ранчо?
Его тронуло тоскливое выражение, появившееся в ее глазах, когда он упомянул об отъезде, но он не показал ей этого. Если бы знать, что ей известно о мучительном для него деле. Спросить он боялся: если она снова солжет ему, он этого не вынесет Надо выждать, и, быть может, она сама раскроется.
Возникло напряжение — каждый из них хотел установить контакт с другим, и каждый хотел, чтобы другой опередил его в этом.
— Я еще не решил, — ответил он и поглядел на нее мрачным взглядом своих черных глаз. — Я хочу сказать вам, что вы плохо поступили с моими родителями, Джинни, но я понимаю, как это случилось, И было не так уж плохо, что вы подарили отцу хоть ненадолго иллюзию возвращения Джоанны. А то, что вы не в силах были долго таиться и открылись им — хороший поступок.
Он увидел в ее глазах удивление и облегчение, но потом их снова застлала грусть.
— Значит, вы вернулись сказать мне, что не питаете ко мне мстительного чувства?
— Нет, не для этого. Я хотел сказать, что я рад, что вы — не Джоанна, потому что она и я, как выяснилось, родные брат и сестра.
Он не хочет раскрыться, думала она. Будь храброй, Джинни, не то ты не узнаешь правды.
— Почему вы так суровы со мной сегодня? — спросила она. — Потому что хотите порвать наши отношения? Хотите уверить меня, что я вам безразлична? Что вы испытывали ко мне только физическое влечение? Что вы не можете простить мне мои обманы и отвергаете меня? Что эти обманы разрушили надежду на наше общее будущее?
Стоун глядел на дочь человека, убившего его лучшего друга, человека, которого он поклялся убить. Она могла и не знать об этом, но могла и знать. В своем последнем письме Клэй писал, что Мэтт странно ведет себя. «Он тянет с заявкой на участок, и это необъяснимо, — писал Клэй. — Я не хотел бы подозревать Мэтта, он — мой компаньон и старый друг, но я перестаю доверять ему. Если со мной что-нибудь случится, я завещаю тебе свою часть прииска. Посылаю тебе завещание и карту с обозначением участка. Семьи у меня нет, а ты — мой лучший друг. Ты мне много раз спасал жизнь, помоги и сейчас. Приезжай скорее. Если Мэтт что-то темнит, мы вдвоем выведем его на чистую воду. Пробирщик сказал, что на участке можно нажить миллионы. Жду тебя».
Стоун решил, что вряд ли Клэй без причины заподозрил Мэтта. После смерти Клэя вся заявка досталась Мэтту, и он оформил ее на имя Джинни в Денвере — Стоун узнал об этом, Стоуну не нужно было богатства — он хотел отомстить за друга. Ведь если Мэтт был бы невиновен, он обратился бы после убийства Клэя к закону. А он дал убийце скрыться и зарегистрировал заявку на свое имя. Версию об участии в убийстве Фрэнка Кэннона, заинтересовавшегося месторождением, Мэтт выдвинул как дымовую завесу, словно индейцы, прикрывающие свои военные действия. Стоун считал Мэтта виновным, но ждал его возвращения, чтобы разобраться в деле окончательно. Может быть, Мэтт окажется невиновным, хотя вероятности мало.