Тайны столичных предместий
Шрифт:
Окружной околоточный поглядел на нас с констеблем и негромко произнес:
— Последней фразы в полученной мной телеграмме не было. Той, что про расследование.
— Надо же, шкипер, а я-то все голову ломаю, отчего это Вы только меня одного взяли с собой! — воскликнул О'Лонган.
— Как-как, Вы говорили, зовут констебля, принявшего сообщение? — обернулся я к Саймусу.
— Телеграмму, а не сообщение, сэр. — укоризненно ответил тот. — В участке аппарата нет. Констебль Ларвелл Джонс, сэр.
— И он сразу передал ее Вам?
— Совершенно верно. — кивнул констебль. —
— А кто принес телеграмму, Саймус? — мягко поинтересовался инспектор.
— Мальчишка Трангсведен, сэр. У него, если изволите помнить, отец как раз на телеграфе служит, и сына месяц как туда пристроил.
— Помню. — пробормотал я. — Тот самый африканер [30] , жена которого не умеет готовить.
— Африканер? — удивился Айвен Вильк. — С чего Вы это взяли?
30
Самоназвание буров, жителей Капских провинций Эрина.
— Ну, я же помню, что Саймус называл его «немчик». — я пожал плечами.
— Э, мистер, — протянул констебль, — нет. Немчик он натуральный, а не нашенский. Лет десять уже как откуда-то из под Вены перебрался.
— Что?!! — ахнул я. — Австрияк?
— Да что такое? — изумился инспектор. — Ну какая разница, капец он, пруссак, или австриец?
— Скажите, мистер Вильк, — медленно произнес я, — Вы ведь помните, что цель кумпанства — помощь императору Мексики? Ну, помимо всего прочего.
— Безусловно. — кивнул тот.
Я криво улыбнулся.
— Не припомните, монархи каких стран являются ему ближайшими родичами?
— Хм… Ну, он Габсбург, значит… Испании и Австрии? Проклятье, да ведь он брат Австрийского императора!
— Верно. — тихо ответил я.
— Политика. Все же политика, черти б меня взяли… — прошептал Вильк.
— Господа. — от порога раздался ломающийся голосок Торлоха. — Время обедать. Все уже собрались и ожидают только вас.
Глава XIX
В которой дворецкий готовится к языческому жертвоприношению, промышленник критикует идеи социалистов, а Донал О'Хара бессовестно лжет и находит упущенное обстоятельство.
— Порошок от мигрени, м? — мистер Руперт Гринт прямо таки излучал скепсис. — Инспектор, голубчик мой, боюсь я, что изрядно Вы опростоволосились.
— Это с чего бы, позвольте поинтересоваться? — спросил Айвен Вильк и зачерпнул густой суп ложкой.
Расследование, это очень важно, безусловно, однако если полисмен при его проведении не будет ни есть, ни пить и не спать, подобно тому, как это делал в детской сказочке добрый доктор Эй О'Болен, лучше никому не станет уж точно. Ну, за исключением преступника, наверное.
Опять же, это врачам, возможно, допустимо так себя тиранить — в конце концов у них пациент умирает, — а в случаях со следствием клиент, как правило, уже мертв. Ну, или уже обворован.
Таким образом, мы с инспектором благоразумно решили отложить обсуждение новой версии на после обеда, и воздать должное мастерству повара и кухарки. Опять же, как говаривает доктор Уоткинс, «Коли доктор сыт, так и больному легче». Определенно не вижу причин, отчего это правило неприменимо к полисменам.
Ничего удивительного не было, конечно же, в том, что застольная беседа началась с рассказа священника о необычной просьбе Мармадьюка — освящении жаровни, — тема ничуть не хуже любой иной. Мистер Вильк, разумеется, поделился резонами дворецкого, ввергнув добрейшего отца Игнация в некоторый ступор и заслужив одобрительно-удивленный взгляд леди Элизабет.
— Ах, дорогой мой мистер Вильк, — укоризненно покачал головою магнат, — ну какие порошки старому рыцарю? Это же, да простят меня дамы Килпатрик, лекарство для институток и прочих взбалмошных барышень. Вот лично я, коли голова болеть начинает, выпиваю рюмочку-другую виски, и все проходит словно и не бывало. Еще царь Соломон утверждал, что вино горячит кровь и веселит душу, и жаль что он наше ирландское виски не пробовал никогда. — в подтверждение своих слов он сделал глоток из бокала. — А Вы, доктор, что скажете?
— Как говорил еще Парацельс, — флегматично отозвался Роберт Смит, — все есть яд, и все есть лекарство. Вопрос только в дозировке. Ваша метода, мистер Гринт, насколько я знаю, вполне себе действует, побуждая сосуды расширяться, сердце биться сильнее и тем самым способствуя лучшему кровотоку.
Доктор чуть усмехнулся.
— Тут главное не переусердствовать, а то на следующий день будете лечить подобное подобным, что может быть чревато. К тому же я вовсе не уверен в состоянии сосудов фамильного призрака сэра Филтиарна, так что и судить о том, насколько поможет такое лечение не решусь.
— Мужчины. — насмешливо произнесла миссис Килпатрик. — Лишить бы вас вашей выпивки и сигар хоть на год, стенать будете почище кузена Арчера.
— Обычно вы, женщины, лишить и норовите. — добродушно проворчал эрл Кедах, и повернулся к дворецкому. — Мармадьюк, голубчик мой, а Вы что же, произвели уже этот э-э-э-э обряд?
— Нет, сэр. — ответил тот, обходя стол и наполняя бокалы вином. — Насколько я понял, там требуются определенного рода облачение и головной убор. Сара сейчас сметывает мне соответствующую тогу, а Рошин делает венок из сухого лаврового листа. Полагаю, что смогу приступить после обеда, если Вы не возражаете, сэр.
— Это все церемониальная видимость, облачения не обязательны. — обронила небрежным тоном миссис Килпатрик.
— Это все язычество и заигрывания с Диаволом. — одновременно с ней недовольно произнес отец Игнаций.
На миг над столом зависла напряженная тишина, но мистер Дубльмен поспешил разрядить обстановку:
— Из сухого листа? — спросил он. — А у нее это получится?
— Получится, Ваша Честь. — ответил Мармадьюк. — Я дал ей проволоку.
— О, действительно? — произнес судья. — Великолепно. Будет небезынтересно на это действо посмотреть.