Тайны Зимнего дворца
Шрифт:
Знаешь ли ты князя Одоевскаго?
Это имя глубоко врзалось въ памяти у Наташи, но она медлила съ отвтомъ, боясь выдать тайну заговорщиковъ.
Марья Андреевна замтила ея замшательство.
Не бойся, дитя мое, обратилась она къ ней. Я должна знать всю правду, иначе я не въ состояніи буду теб помочь.
Наташа разсказала ей про то, какъ Одоевскій далъ ей волю, но не сказавъ ни слова, гд это случилось.
По какому же поводу князь такъ дйствовалъ? спросила она снова Наташу, точно желая испытать ея правдивость.
Онъ былъ знакомъ
Это объясняетъ все дло, отвтила Марья Андреевна. А князь Курдюбековъ былъ знакомъ съ княземъ Одоевскимъ?
Наташа покачала головой. Я никогда не слышала, чтобъ онъ про него упоминалъ.
Въ самомъ дл! Ты вдь неотступно была при княз послднія недли его жизни?
Я въ это время не отходила отъ него ни на шагъ.
Въ самомъ дл? Но не посылалъ ли онъ не за долго до своей смерти какихъ нибудь бумагъ къ князю?
Нтъ! отвчала Наташа. Но, вечеромъ наканун смерти, онъ съ безпокойствомъ спрашивалъ о Достоевскомъ. Каждую минуту онъ меня спрашивалъ, какъ я думаю, скоро ли онъ придетъ? Когда онъ наконецъ пришелъ, князь передалъ ему бумагу, которая по словамъ самаго Достоевскаго, принесетъ счастіе многимъ бднымъ, а можетъ быть даже и мн.
Вотъ какъ? значитъ онъ далъ какую-то бумагу Достоевскому? Теперь я все понимаю! Достоевскій вдь былъ другомъ Одоевскаго. Бдный Достоевскій! Бдная женщина! сказала Марья Андреевна и утерла слезу.
Она сжала Наташу въ своихъ объятіяхъ!
Будь спокойна, дитя мое, мы съ тобой не растянемся, пока твое горе не обратится въ радость.
Потомъ она подошла къ письменному столу и написала:
Милйшій князь, я васъ жду; приходите какъ можно скоре.
Она позвонила. Вошелъ лакей.
Князю Одоевскому, сейчасъ же, приказала Марья Андреевна.
XV.
Около постели умирающаго императора стоялъ Бажановъ и внимательно слушалъ его слова.
Богъ мн проститъ то что я сдлалъ, такъ какъ я искалъ только благо моего народа, сказалъ Николай.
Воля человческая есть миъ, созданный нашимъ тщеславіемъ. Врнйшій изъ исповдниковъ спасителя, отрекся отъ него трижды, пока птухъ еще не усплъ въ третій разъ возвстить приближеніе утра, отвчалъ многозначительно духовникъ.
Я съ раскаяніемъ молю Всевышняго Бога. Все, что я длалъ, я полагалъ, что длаю это для блага моего народа. Если я и ошибался, то вдь я человкъ, а Богъ милостивъ, вдь Его любовь не знаетъ границъ. И если даже Онъ наложитъ на меня самыя тяжкія наказанія, я перенесу съ благодарностью мученія, которыя возложитъ на меня Его праведный судъ.
Ваше величество не иметъ ли другихъ желаній, или не желаетъ ли сдлать еще какихъ признаній передъ тмъ, чтобы принять таинства? Исповдайте свои грхи и Богъ Всемогущій вамъ проститъ, какъ и я вамъ прощаю.
Въ настоящую минуту я не царь, а я, батюшка, только кающійся. Я теб высказалъ все, что у меня на сердц. Олимпіада…
Я ей передамъ ваше прости и ваши приказанія.
Мои приказанія? грустно сказалъ государь,
Что прикажете сдлать для вашего сына?…
Для котораго? строго спросилъ государь.
Но солдатъ, вдь…
Сынъ Марьи Ассеньковой, прервалъ его государь. Я о немъ позаботился, ты же это знаешь, но ему нельзя боле оставаться въ Россіи…
Ваше величество, не желаетъ ли его видть!
Я его видть? Но гд же?
Священникъ посмотрлъ на государя съ удивленіемъ.
Неужели ты думаешь, что я, лежа на своемъ смертномъ орд соглашусь видть кого нибудь, кром моихъ законныхъ дтей и моей жены?! Батюшка, неужели ты бъ этого желалъ? Неужели ты осмливаешься объ этомъ спросить?
Пресвитеръ замолкъ.
Да, нсколько дней тому назадъ, я былъ бы очень счастливъ его видть. Можетъ что нибудь въ его чертахъ напомнило бы мн Марью Ассенькову! Но теперь… нтъ, ни за что!
Ни сказать ли ему что нибудь отъ вашего имени?
Отъ моего имени? Нтъ! Скажи ему, чтобы онъ не увлекался мыслей, что онъ мой сынъ. Что я сдлалъ для него, это только изъ сожалнія къ его молодости… Что, отыскали двушку, которую онъ любитъ, которая пришла въ Петербургъ вмст съ нимъ?
Нтъ, ваше величество.
Если ее разыщутъ, дай ей это кольцо, при этихъ словахъ, Николай снялъ съ своего пальца кольцо съ опаломъ. Опалъ — камень слезъ, пусть же онъ сдлается для нея камнемъ радости и счастія. Марья Лссенькова носила это кольцо, и прибавилъ тихо: оно пусто, тамъ ужь больше нтъ яду. Батюшка, она любила раненнаго солдата Савельева, кажется, его такъ зовутъ. Если она его до сихъ поръ любитъ, она должна быть озабочена его счастіемъ. Только ему, ему одному. А не то…
Священникъ взглянулъ вопросительно на государя.
А не то? переспросилъ онъ сосредоточенно
А не то, она умретъ, или пойдетъ въ монастырь. Я положилъ въ медальонъ кольца бумагу, которая дастъ ей возможность сдлать за себя взносъ въ монастырь.
А ничего не говорить сыну… солдату? еще разъ спросилъ духовникъ.
Нтъ! отвчалъ государь твердымъ голосомъ. Онъ не долженъ знать, что онъ мой сынъ. Батюшка, одно можешь ему сказать, только одно.
Священникъ прислушался.
Передай ему мое благословеніе, благословеніе отца, но, ты не долженъ меня называть, потому что, ты вдь знаешь, я не хочу, чтобъ онъ зналъ, что я его отецъ.
Теперь, батюшка, благослови меня!
А причастіе?…
Мн остается жить еще нсколько часовъ и я хочу ими воспользоваться, чтобы проститься съ моимъ семействомъ. Я передъ тобой покаялся, какъ и передъ Богомъ Всемогущемъ во воемъ, что тяготло у меня на душ.
Бажановъ перекрестилъ и благословилъ государя, произнося шопотомъ молитву.
Теперь попроси императрицу и моихъ дтей.
Священникъ торжественно удалился со слезами на глазахъ. Вскор вошла императрица съ дтьми.
Кто могъ бы описать послдовавшую сцену горя и отчаянія!