Тайный покупатель
Шрифт:
Наконец сменщики и управляющий вышли из отпуска, а мы с Оксаной могли четыре дня отдохнуть. Я давно копил выходные и теперь мог смело отдыхать полторы недели. Я мучился, взвешивал… Если устраиваться где-то ещё, то опять проходить обучение, и везде, буквально везде зарплата мизерная. Тут же зарплату поднимали с опытом работы, Оксана получила вполне себе сносные деньги. В последний день перед долгожданными выходными днями, когда ТРЦ стал потухать – это включалось ночное аварийное электричество, я, заперев все витрины и выключив железо, вышел как всегда после смены в 22-30. По дороге к метро я столкнулся с человеком. Здоровый брутальный мужик, постарше меня лет на десять. Одет обыкновенно, но обувь дорогая. Он был в байкерских ботинках. Я знал, что это очень дорогие ботинки. У Даника такие. Сначала я обратил внимание на эти ботинки не по погоде, а потом уже на то, что человек улыбается мне. Я подумал, что он меня знает. Мне стало неудобно, и когда мы с ним почти столкнулись, я ему кивнул. Может, думаю, клиент. Дело в том, что у меня плохая память на лица. Вот Оксана всех сразу запоминает, а я – нет. Для меня многие клиенты на одно лицо, особенно если подряд идут и у терминала им надо объяснять одно и то же… Человек не прошёл мимо, он увязался за мной настырно:
– Здравствуйте, - голос у него был приятный. Он был выше меня. И с таким одухотворённым лицом.
Я кивнул.
Он сказал:
– Вы же в салоне работаете?
Я опять кивнул.
А человек сказал:
– Ну и как?
Я ответил, что ничего хорошего и ничего плохого, и ускорил шаг. А человек как мои мысли читал, он сказал:
– Вы не думайте. Я не тайный покупатель, и не подослан к вам сб-шниками.
Я пожелал всего хорошего и стал спускаться в метро. А человек не стал спускаться в метро. Отстал. Дома, когда вернулся, я рассказал об этом случае маме. Мама ужасно занервничала:
– Может, перестанешь там работать?
– Почему?
– Кто это был-то?
– Я не знаю.
Когда ехал в родной Мирошев, в полудрёме сидел на пустой лавке, сомневался: может и правда бросить эту работу к чертям собачьим? Не присесть вообще, в чате управляющий будет сливать, а в лицо мило улыбаться. От тренингов и тестов для оптимизации продаж меня коробило. Я до сих пор поражался, как я эти тупые упражнения и задания на учёбе вытерпел, это было какое-то издевательство.
Я так ждал выходные, чтобы вернуться в родной неторопливый город, навестить маму и бабушку с дедушкой, а тут вдруг впервые заскучал. Дедушка болел, слабо меня поприветствовал и начал говорить о скорой смерти, бабушка стала жаловаться на кадастровую палату и что у них хотят отнять полсотки земли. Тоска смертная! Я понял, что привык к Оксане, привык к ТРЦ, мне нравилось многолюдие, лёгкость, которую даёт пребывание во всех этих едальнях, кинотеатрах и бутиках. Я помог бабушке что-то вскопать-перекопать, собрать, дрова ей отдал сосед, он теперь обогревался батареями. В предыдущие годы я бездельничал в посёлке, почитывал книжки, сидел на пляже тоже с книжкой. Но на пляже меня всё стало раздражать. И я вернулся в Мирошев из посёлка. У мамы в колледже стояли напряжённые дни, она временно исполняла должность директора, а директора сняли за злоупотребления - в их колледже внутренние испытания по рисунку и живописи можно было купить. Мама принципиально не лезла в это, но ей как работнику приёмной комиссии иногда приходилось мухлевать и соглашаться с остальными. Она не спорила, послушно ставила свою подпись, так об этом и сказала следователю. В Мирошеве я пошёл прогуляться в парк, пешком это полчаса, а то и дольше. Я сел в парке на лавку и заметил недалеко, на соседней лавке необычную девчонку со стариковской сумкой на колёсиках. Она не обращала на меня внимания. К ней подошёл лысый мужик. Осанистый такой, чувствуется лоск, хоть и не в костюме. Из сумки она достала два огромных бумажных пакета, увесистых таких, они поговорили. Лысый стал давать девчонке деньги, она положила телефон на лавку и расстегнула маленькую сумочку. Сумочка вообще не гармонировала с её дачным видом. Дачников у нас навалом летом. Потом они пошли к выходу, колёсики скрипят, а злополучный телефон остался на лавке. Я его заметил, когда встал и от нечего пошёл тоже к выходу. Я хватанул телефон. Забытый телефон - хороший повод познакомиться, думал я. Обычная деваха средней комплекции в жутком спортивном костюме. Страшная, но что-то в ней было. Сноровка, молниеносность, доброжелательность и… непокорная чёлка, впрочем чёлки у неё кажется не было. Был просто хвостик. Да. Хвостик. Непокорный хвост. Что-то в нем, хвостике, и в ней было. Я разглядел как раз сумку и хвостик, я за ними и дальше собирался идти, но мужик вдруг остановился, достал откуда-то бейсболку и напялил её. Я испугался и свернул на соеднюю дорожку. Она перезвонила через час - я шёл по проспекту ждал, когда она позвонит. На экране высветилось «Бабуля». Девочка плакала, она умоляла. Я как последний гадёныш стал требовать денег за возврат. Просто по приколу, сам не знаю, зачем, я шутил, я привык, что все девчонки манерничают, заигрывают, хихикают, это же объявила:
– Мздоимец, - и отключилась.
Я стал ждать, что будет дальше. Спустя сутки, айфон садился уже, позвонила снова и стала упрашивать отдать.
– Я же вам, девушка, объявил условия. – Да6 я издевался над ней, я хотел заставить её встретиться со мной, поговорить, я бы ей отдал бесплатно.
– Ну пожалуйста, войдите в положение, - и она стала лепетать про бабашку, какие-то грядки, грибы и варенье.
Я ничего не понял и ответил:
– Вы, собственно, что от меня хотите?
– Свой телефон.
– А хлеб по пятницам не хотите?
– Какой хлеб? – она не въехала в шутку юмора. Впрочем, шутка с бородой.
– Не какой хлеб, а станция метро «Проехали».
– Что?
– Картина Репина «Приплыли» - вот что, – я сыпал присказками Старовероверова.
– Гори в аду! – и - гудки.
Странно: даже «вором» не сподобилась обозвать. Я жалел, что так поговорил и ждал, что она перезвонит снова. Докатился. А голос у неё приятный, не писклявый и не сюси-пуси-мы-маруси. Во я дурак. Не успел я об этом подумать, как телефон пикнул, высветилось сообщение с требованием ввести код. Значит, она обратилась в службу поддержки. Спустя ещё минуту айфон был отключен навсегда. На что я надеялся? Глупо. Я и отнёс телефон Даньку – что мне оставалось делать. Да уж: последнее время ничего, кроме желчи из себя не представляю. И вот – результат, докатился. Дан идёт на встречу одноклассников, а я не иду. Как я пойду, если это Староверов всех позвал? Нет. Это исключено. Как всё-таки в школе я жил спокойно. Размеренно, привычно. Была цель – ЕГЭ, были надежды. А теперь надежды убиты, отец оказался врагом, лучше бы и не объявлялся.
Из дома быта меньше минуты до моего подъезда. Уныло я поплёлся домой, заварил чаю. Чёртов телефон! Зачем я его забрал. Чувствовал себя моральной развалиной, приехал домой отдохнуть и вообще ошизел. Шуршат в сумке четыре бумажки… Наверное она еле наскребла и купила в акции. Если бы я поступил в творческий универ на промдизайн, а не на эту занудную филологию, да меня бы и не было в этом набившем оскомину парке, я бы в это время сидел и творил свои шрифты… А сейчас я повязан магистратурой, чтением, совершенствованием старославянского, выматывающей работой в салоне связи. Почему, копался я в себе, почему я так одинок и здесь, в родном городе. Так ждал выходных, можно сказать всё лето и – взбесился от одиночества. Не с кем поговорить, поболтать. Я подумал о той девчонке, я представил, как она меня проклинает. Я вдруг подумал: была бы она ухоженая, такая как эйчариха Инна или как Оксана, я бы не посмел так разговаривать. Как всё-таки люди падки на внешность. А она не типичная. Я сразу понял, что в ней что-то есть. Но шуток не понимает.
Глава четвёртая
Конфуз на корпоративе
Я с лёгким сердцем покидал родной город и не зашёл к Даньку попрощаться. Вернувшись в Москву с радостью шёл на работу, первым делом хотел с Оксаной проконсультироваться, но посмотрел на её заспанное, бледное без косметики лицо, и решил ничего не уточнять и не спрашивать. У меня из головы не выходила та девчонка из парка. Мне с этим жить. С этой подлостью. Никто не поможет мне, не избавит от этого. Дальше я стал себя оправдывать, что все так живут и так поступают, любой бы забрал себе телефон.
Позвонила мама, она как чувствовала мои сомнения и переживания, сказала:
– Я тебе буду высылать деньги. У нас же есть немного сбережений. Работа – это неплохо. Но это не та работа, за которую надо держаться. Лучше учись, а там видно будет.
Мама была права. Но я не ушёл с работы. Мама не знала, что у меня зависимость от ТРЦ, я очаровался этим промо-раем, подсел на его иглу. Когда я не работал и не учился, то стал заезжать в ТРЦ, чтобы пообедать со знакомыми девчонками – продавщицами. В ТРЦ было кафе, где работникам делали скидки. В кафе привозили пирожные и торты. Привозила всегда такая симпатичная девушка. Оксана сказала, что у этой девушки есть муж. Но мне просто было приятно смотреть, как эта девушка идёт, а впереди неё на специальном столе катят разные коробки, а иногда и огромные торты. Я не был влюблён. Просто мне было приятно смотреть на эту девушку. Я её видел и летом. Каждое утро в выходные она привозила свои вкусности. По будням она привозила не каждый день, и могла появиться не с утра, а днём или ближе к ланчу. Оксана рассказывала, что эта девушка раньше работала в кофейне на третьем этаже.
Я упомянул, что в ТРЦ было много симпатичных девушек-продавщиц, и все со мной здоровались, некоторые даже строили глазки, были и ребята из супермаркета электроники, тоже я с ними часто разговаривал, спрашивал насчёт разных проводов и разъёмов. Всё-таки приятные люди мои ровесники работали в ТРЦ, и не было замороченных, как в универе, в универе всё-таки многие из себя строили, правда я до сих пор не знаю почему – учился-то я лучше всех в группе, но держался просто. А тут, в ТРЦ, все были современные и улыбчивые. Это всё внешнее, напускное, но всё-таки – в торговом центре жизнь кипела и я чувствовал корпоративность. Пусть я не дружил ни с кем, но я общался. Все со мной советовались, просили подсказать, болтали… К нам в салон заходили с разными просьбами, то с настройками помочь, то провод для зарядки, то чехол на планшет и плёнку наклеить, да и просто к терминалу – некоторые тупили похуже бабок, я автоматически жал на нужные окна. Инкассаторы, которые приходили забирать выручку из терминала и из касс, всегда со мной здоровались, а с Оксаной - никогда. Крики управляющего меня не трогали. Он всё время уходил по каким-то делам, а Оксана вписывала ему часы как рабочие. Оксана всё готовилась к худшему, трындела, что к ноябрю клиентов прибавиться и будет не до трепотни, нопока я всё успевал. Оксана предупреждала, что грядёт инвентаризация, а недостачу всегда выплачивают вместе, но я очень внимательно следил за подозрительными, разобрался в программах и сообщал о всех нестыковках. Я полюбил ТРЦ, его запах, я даже продукты теперь покупал только в нашем супермаркете и вёз их домой. Продуктовый кулёк пихали в метро. Но я всё равно покупал еду рядом с работой. В общаге же я запирался в своей комнате, на кухню не выходил, я перекупил у отъезжающих маленький холодильник, они же бонусом отдали пароварку. Я отдыхал в комнате и мечтал о будущем. Не таком светлом, как казалось мне раньше, но всё же и не о беспросветном, каким оно обернулось дальше.
Неожиданно стали больше платить, и почти все мамины деньги остались целы.
Где-то в середине октября зашла клиентка. Такая дама, вся надушенная, очень приятная. Она хотела планшет в подарок внуку, и чтобы со всеми нужными настройками, с симкой и аксессуарами – не клиент, а золото, с нас же требуют допуслуги. Дама сказала:
– Мне побыстрее. Мне надо быть на празднике, а я только сейчас о подарке вспомнила.
Пока я покупку оформлял, пока программы устанавливал и плёнку клеил, дама копалась в сумочке и в кошельке.