Театр Духов: Весеннее Нашествие
Шрифт:
— Не спорю, — виновато подал голос Ричард, — но как они выглядят, черти б их драли?
— Как черти и выглядят. Скоро свидимся с ними, — защёлкал скулами Риттс, — уж тогда потанцуем...
Всадники ненадолго замолчали, и только топот копыт да хрип лошадей аккомпанировали словесной тишине.
— Ну а всё-таки, — совсем уже тихо настаивал Ричард, пытаясь выведать знания у членов отряда и не свести с ума Риттса. — Расскажите подробнее. Я ведь недавно в степи, зато среди сведущих воинов.
— Вообще, — соизволил вернуться в разговор офицер, — чистокровник – это двуногий олень. В нём больше животного, нежели
Когда они с отрядом выезжали из крепости, Ричарда догнал караульный, обыскивавший его вчерашним днём. Мужчина долго извинялся, выпучив глаза и поджавши шею в плечи, после чего вернул юноше револьвер. Так что дела шли неплохо. В барабан он зарядил семь патронов, довольный тому, что уделил урокам по стрельбе хоть какое-то время, а также имел при себе с два десятка боеприпасов в подсумке на поясе. Только ведь рога госпожа повелела срубить… С каких пор он зовёт её так? Ричард встряхнулся.
Остальное оружие висело на боку жеребца, однако применять его желания не было. К револьверу он привык, а вот на саблю и карабин полагался в последнюю очередь. Находился в его распоряжении и степняк с пресловутым ножом, которому юноша повелел не отходить ни на шаг. С расстояния, Ричард ещё может убить парочку нелюдей, однако близкое столкновение на себя берёт Риттс. Впрочем, движутся они аж у обоза, в самом тылу, поэтому без личной инициативы о схватке с врагом можно было забыть. Юноша не хотел пускать это на самотёк, но и не был уверен, хватит ли ему храбрости помчаться в пучину сражения. Тем более, когда поступать так необязательно.
Военная ставка двигалась по полю, к руфиссе от войска. Полтора десятка всадников шли по злосчастной траве, выстроившись двумя шеренгами, за которыми, на конной тяге, следовала артиллерия. Кордис Фэстхорс, ехавший в треуголке и шинели, восседал на своём Пламеносце, держа поводья в правой руке. Левой он поглаживал ножны. Справа от него – невысокий и тощий генерал Обек. Слева – друг по оружию, Франс Мариола, в длинном форменном фраке тёмной материи. Сакроягерь по-прежнему управлял Грацией – бледной лошадью из преисподней. Следом за ним – высокий и тучный командир артиллерии, Карлот Дэзер. Кроме них – адъютанты, выполнявшие роль вестовых, и пара горнистов. Двое всадников впереди возвышали штандарты; противоядного змея из серебра, олицетворявшего чистоту, и сверкавшего золотом гарцующего жеребца, который представлял гнев и доблесть. Благородные металлы под сенью светил мерцали на многие вёрсты.
— Хороша жизнь… — прищурился генерал Фэстхорс, наблюдая справа, вдали, движущуюся колонну смотрителей. Войско само растянулось на пыльной дороге подобно змее, уходя хвостом до Зеницы и вытягивая голову к опорному пункту. На горизонте, смыкавшем равнину с океаном небес, наконец-то показались смотровые вышки. Деревянные постройки стояли на приличном расстоянии одна от другой и поднимались весьма высоко. Под ними смотрители заблаговременно выкосили всю траву, так что лучшего места для битвы в степи не нашлось бы.
— Стой! — приказал Кордис Фэстхорс. Ставка замерла. Генерал отъехал немного вперёд, поравнявшись со знаменосцами, и повернулся к остальным всадникам.
— Трубите построение.
Услыхав протяжные сигналы, ударная конница разделилась на два отряда, по сто всадников в каждом, и разъехалась к флангам. Пехота, подгоняемая барабанной дробью, стала формировать длинную цепь. Через несколько времени, восемь батальонов, суммарным числом в три тысячи бойцов, шагали развёрнутым строем, готовые к бою. Здесь и там, на бледнооранжевой равнине, возвышались смотровые вышки, и смотрители, заходившие в их тень, могли отдохнуть от жары хотя бы с минуту. Но скоро, бойцы прошли строения, заняв позиции в двух сотнях шагов впереди от них. На этом месте равнинная местность плавно опускалась склоном к протяжной траншее, называвшейся Последней Границей. За чертой, прорытой в земле ради сдерживания супостата, орден смотрителей власти уже не держал.
Ставка и артиллерия расположилась на холме, левее и сзади от центрального фронта. Отсюда, как на ладони, виднелись и войска, и все близлежащие равнины. Генерал Кордис Фэстхорс ударил коня шенкелями, направившись позади войска к правому флангу. Там, в сопровождении двоих знаменосцев, нёсших литые штандарты, он выехал вперёд и отправил Пламеносца рысцой вдоль развёрнутого фронта. Поводья он взял в левую руку, а правой поднял к небу саблю, блистая в глазах подчинённых золочёной гардой и заточенной сталью.
— Экион, Брутоций, Атуемс! — воззвал полководец. — Приведите сие войско
к победе!
Слова генерала прозвучали исполненным магии заклинанием, и смотрители увидели в нём больше, чем храбреца. Глава ордена, в этот миг, стал воплощением силы и воли богов, им упомянутых. Ветер мчался навстречу, подымая за спиной полы генеральской шинели, но буйство враждебной стихии не рушило его уверенности в ведомых войсках. Сам же он постарался заглянуть в глаза всем бойцам, стоявшим в передней шеренге с винтовкой у ноги, чтобы и разделить их волнение, и преумножить веру в успех. Так, напоследок благословив своим присутствием фронт, сеньор Фэстхорс погнал коня назад к ставке. Но смотрители знали, что это не последнее его появление.
Вздрогнула степь, и в ушах зазвенело. Горизонт стал чернеть в небосводе тяжёлыми тучами, тогда как земля задрожала с сердцами людей. Издали, к опорному пункту, донеслось завывание. Сперва едва слышные, искажённые голоса становились всё более различимы.
— Ордынцы!
— Идут, сука, к нам!
— Стоять не болтая!
Гул земли, рёв противника и громыхание в небе грозы, надвигавшейся с вражеским войском, нужно было чем-то перекрыть. Всё больше смотрителей не ограничивали себя в выражениях, разъедая взглядом горизонт.
— Ходите-ка сюда, зверолюбы!
— Землю удобрим вашим навозом!
— Степь вашей кровью умоем!
—Поджарим на вертелах заживо, мать вашу за ногу!
— Глядите! — озабоченно выкрикнул солдат средних лет. — Разведчица знамя несёт!
Шеренги обратили внимание на рыжеволосую всадницу, пересекавшую траншею по деревянному мостику. В руках её, на шесте, развевался стяг ордена: эмблема янтарного полка. Изувеченный зверь.
День темнел, равнина у вышек постепенно затягивалась грозовыми тучами. За разведчицей, хитростью скоординировавшей движение вражьей орды, мчались ещё пару всадников: они оборачивались на ходу и стреляли из карабинов.