Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн
Шрифт:
Сообщение, точнее – воззвание, которое мы выслушали, вызывает больше чувств, чем мыслей. Но в общественных местах выражение чувств неуместно, поэтому постараюсь нахлобучить отдельные мысли на некоторые чувства.
Вот первое. Жанр у нашего собрания странный: нечто среднее между партхозактивом, научно-практической конференцией и (учитывая место встречи) конспиративной сходкой. Вот еще одно подтверждение, что для русских разговоров сегодня нет ни языка, ни времени, ни пространства, – кроме разве что сортира. Но сортир, как известно, тоже слово французское, которое мы весьма своеобычно освоили.
Сурков: Там будут мочить.
Чернышев: Поэтому вот ещё одна мечта-утопия: нужно, чтобы из зала с элитарным наименованием «Ротонда» такие разговоры вернулись на русские кухни. И если на среднестатистической кухне с видом на промзону
Мысле-чувство номер два: найти бы русское слово на замену постылой «идентичности». Идентичность – по-нашему самость, но это скорее из философского словаря. А у Даля есть простое словцо, век назад ещё бывшее в обиходе: собство (свобство). Оно однокоренное со словами собственность и свобода, присвоение и освобождение, способность и свойство. То есть идентичность как совокупность свойств и способностей поглощается русским понятием собственности. Что из этого следует – скажу ближе к концу.
Третья недо-мысль. Что с нашим самосознанием сегодня происходит, на что это похоже? Если выражаться не по-русски, наукообразно – на острую фазу эмансипации в мультигендерной системе. Мультигендерная – сиречь многополовая. Вот у Станислава Лема описана многострадальная планета, где полов было не два, а целых семь. И когда этим несчастным приходилось свататься или жениться, завязывались такие заковыристые рефлексивные взаимодействия «в колонну по четыре», от которых голова шла кругом, и все боялись актов смены гражданского состояния как чумы. Национальные различия по остроте и глубине уступают только половым. Тут вот говорилось, что мир без русских невозможно представить. И правда, кошмар – представить себе мир без стариков (вспомните Штирлица с его любовью к фрау Заурих), или мир без детей, без женщин? Или мир без французов, таких галантных, шикарных… К тому же, без них не только сортир с прочими галлицизмами – из русской литературы целая «Война и мир» сразу выпадает. В этом смысле, происходящее с нашим самосознанием напоминает ранние фазы феминизма. Первые феминистки орали: мы, женщины – тоже мужчины, даже лучше! У всех нормальных людей это вызывало возмущение, негодование, недоумение. Чего это сумасшедшие бабы выдумали? Вот и мы, русские, дерзаем ныне качнуть свои глобальные права. Но всё, что мы способны пока сказать миру: послушайте, русские – тоже люди! Это очень застенчивая форма самоутверждения, оттого кажущаяся грубой. Робкая претензия, вынужденно скандальная. Самонадеянная – отсюда неубедительная. Но со временем, может быть, на Западе пообвыкнут и политкорректно прожуют нашу русскость, как проглотили пилюлю феминизма.
Мысль четвертая. Собственность для русских – ключевое слово-пароль, даже более значимое, чем идентичность-самость. Весь ХХ век (воистину век России!) с его концом истории, постиндустриализмом, тоталитаризмом, и прочими постмодерновыми «измами» содержался, как в ДНК, в авангардном тезисе младогегельянского политтехнолога: философы лишь различным образом объясняли собственность; но дело заключается в том, чтобы освоить её. Взять под контроль, очеловечить, реконструировать. И вот «в одной отдельно взятой стране» решили серьезно отнестись к этому глобальному тренду, воплотить его у себя. Правда, именем общественной собственности решили сперва частную уничтожить – так незатейливо перевели на русский немецкий глагол aufheben.
С тех пор в России с собственностью обстоит как с сексом: общественной нет как нет, а частную иметь и опасно, и стыдно. Поэтому стать русским означает прежде всего стать собственником. Не бомжом, не бюджетником, не «манагером», а собственником своей страны. И тем самым – обрести самих себя, присвоить, усвоить, освоить собственную «русскость». Разгадать загадку русского Сфинкса. Теория собственности для нас – философия имени.
Наконец, заключительная догадка. Есть такие миры-идентичности, где носителей в избытке. Я это почувствовал, когда однажды, ещё при советской власти, допутешествовал до Ленкорани, и обнаружил вдруг неизвестный миллионный народ, говорящий на диалекте фарси, который сгрудился на крохотном пятачке, чудовищно перенаселённом. Там каждый клочок земли был обихожен по европейским стандартам, и каждый забор,
А бывают, похоже, такие ситуации, когда для воплощения всей полноты божьего замысла о каком-то народе людей просто недостаёт. Представим, что Всевышний – условно говоря – задумал Историю как становление всечеловеческой личности. И вот творится Большой взрыв разнообразных идентичностей, они между собой бодаются, путаются, самоутверждаются. Идёт хомо-гонический процесс, куда сложнее тупой «глобализации», частные ипостаси человеческого духа образуют сеть, потом иерархию, затем функциональное единство…
Русская идея среди них – огромный замысел, бескрайний, как евразийская равнина, нуждающийся в восполнении, чтобы соприкоснуться, воссоединиться с иными замыслами. И в этом грядущем восполнении – ну, как бы это выразить? – на каждую заключённую в нём мысль нужен хотя бы один человек, чтобы её собой воплотить, чтобы дорастить тело замысла соразмерно его душе. Иначе и в теле, и в душе человечества будет зиять рваная рана.
Наша история – сплошные хроники потерь, у нас острая людская недостаточность, и никакими пряниками нацпроектов не заставить русских женщин рожать с потребной скоростью. Нужно, чтобы русская идея-самость была открытой, притягательной, если угодно – эротичной, порождающей мощный приток со всех концов сюда людей, у которых сегодня идентичность другая. Если нам суждено состояться в качестве русских, то за счёт крепнущего перетока иноязычных людей в Россию, присвоения их страной, превращения в русских, усвоения, освоения и присвоения ими русской культуры. Не как лучшей – просто как родной. А пока в земной России людей в разы меньше, чем в небесной России – идей.
Собственность: капитализация как обобществление
«РЭО»: [18] Россия фактически является одной из крупнейших сырьевых держав, формируя значительную часть бюджета за счёт доходов от продажи энергоносителей. Однако углеводородное сырье рано или поздно будет исчерпано. Что ждет нашу страну в связи с этим?
С. Ч.: Грядущее исчерпание углеводородного сырья – из числа популярных страшилок, которыми почтенная публика так любит пугать и устрашаться. Среди триллеров того же ряда – парниковый эффект от выбросов углекислого газа, мимолётный астероид, дыра в озоновом слое, переполюсовка земного шара, вспышка на Солнце… Сценарии глобальных угроз роднит между собой то, что по каждому из них отсутствует внятная модель, позволяющая понять механизм явления, предсказать возможные сроки кризиса и масштабы последствий.
18
«Российское экспертное обозрение», № 1 (24), 2008
Что касается скорого исчерпания углеводородов – в науке до сих пор спорят, так это или нет, причём и с той, и с другой стороны приводятся серьезные аргументы. По-видимому, мы только начинаем по-настоящему разбираться в том, какое сырьё есть в недрах планеты и откуда оно берётся. Наконец, даже самые отчаянные пессимисты не утверждают, что топливо кончится завтра, а называют сроки порядка полувека.
Загадывая же на полстолетия вперёд, нужно учитывать, что на таком интервале времени социальные катаклизмы вероятнее природных. Особенно в России, которая в прошлом веке дважды разваливалась на ровном месте.
Однако есть пара полезных соображений насчёт углепреставления.
Соображение первое. Исследователи социоприродных взаимосвязей усматривают в истории циклическое чередование «техноценозов». У каждого своя технология получения тепловой энергии за счёт освоения нового природного ресурса. [19]
В своё время значительную часть Франции покрывали воспроизводимые леса. Их периодически вырубали, в основном на топливо, и сажали вновь. Господствовала технология извлечения энергии напрямую из дров, то есть биологического сырья. Сейчас к биотопливу в иной форме предлагают вернуться, делать его из зерна. Но об этом попозже.
19
См. Л. Бадалян, В. Криворотов. Эволюционная история: освоение последовательности геоклиматических зон. Прогнозы на будущее. "Экономические стратегии", № 01-2007, стр. 34–40. – Прим. авт.