Тело угрозы
Шрифт:
Только арифметика тут ни при чем. Тут человек неудачно выразился, не более того. Не надо было ему говорить «все» пятьдесят шесть. Это словечко – лишнее, потому что опасное: как знать – вдруг кто-нибудь подумает, что оно вырвалось из подсознания, поскольку говорившему заранее было ясно, что прибудут на места именно пятьдесят шесть инспекторов, а один где-то по дороге исчезнет – отстанет каким-то образом, или уснет в туалете на бензозаправке, или засидится в придорожном кафе, или… да мало ли может быть причин у одного-единственного следствия? Просто группа состояла из трех человек, а по дороге их каким-то образом осталось двое. Нет-нет, сопровождавшие их представители принимающей стороны были в полном порядке, ну, может быть, только самую малость того… Вы понимаете – когда едете в компании с этими русскими, а они любят возить с собой то да се, а народ они, в общем, хороший, гостеприимный даже тогда, когда сами в гостях, – но настойчивый, и по русским понятиям если он угощает, а ты отказываешься – это смертельная обида, предписание же было – абсолютное дружелюбие, вежливость и тактичность, хотя и – бдительность, конечно же. Но эти ткани плохо совмещаются. Ну, вы поняли. А русские – молодцы, и когда хозяева спохватились – не стали поднимать панику, а наоборот – утешили: ну и что, что отстал, догонит, не впервой с ним такое, с языком у него полный о’кей, адрес известен – простите, у вас цвет лица… Голова? Ну, это мы мигом поправим…
Так дела обстояли на том берегу.
А на этом что?
А на этом представители Министерства обороны почти синхронно встречали прибывшее из дружественных Соединенных Штатов пополнение инспекционной команды – в соответствии с новым форматом готовящегося Соглашения. Целая дюжина дюжин явилась в ранге от колонеля и ниже. Хотели было сразу тащить на ленч; однако американцы предпочли сперва официально представиться в министерстве, потом занялись планированием: кто куда поедет или полетит и как именно будет производиться проверка наличия боевых ракет на позициях, а ядерных зарядов – на ракетах. Поскольку ракет на позициях, после всех давних и недавних сокращений, все равно оставалось куда больше, чем было американских инспекторов – и прежних, и вновь прибывших, – хозяева дома ненавязчиво посоветовали им выбирать в первую очередь те места, где инспектируемые объекты располагались кучнее; а поскольку прибывшим эти районы были заранее известны благодаря исправной работе спутниковой разведки, они без полемики согласились с разумным предложением. Оговорили, правда, что навестят и позиции, так сказать, отдельно стоящие – но уже во вторую очередь, если останется время.
«Разумеется, разумеется!» – закивала принимающая сторона. Наметили маршруты и сразу же поехали на аэродром, откуда им предстояло разлететься в разные стороны очень большой страны – в те стороны, которые их разведка, как уже сказано, заранее наметила.
Российская сторона, сохраняя на лицах улыбки от уха до уха, все это время испытывала некий внутренний дискомфорт. Ничего удивительного: до сих пор при подобных встречах сверхзадачей было – показывать как можно меньше, не демонстрировать, а утаивать; теперь же цели изменились до полной противоположности, а к этому привычки не было, подсознание таким действиям сопротивлялось. Однако приказ есть приказ – показать товар лицом, значит – будем показывать. По возможности.
По возможности, да.
Как только инспекторы разлетелись – в сопровождении офицеров российских космических войск, конечно же, без которых приезжие, безусловно, во всех случаях нарвались бы на «Стой, кто идет?», а потом – первый выстрел в воздух, остальные – на поражение, – так вот, как только они скрылись с глаз долой, у министра обороны, еще не прокашлявшегося от добрых напутствий и пожеланий, собралось очень узкое совещание: втроем – но, конечно, не для ритуального распития. Кроме хозяина кабинета, присутствовали директор внешней разведки и командующий космическими войсками. К директору первому и обратился министр:
– Итак, твои впечатления?
Директор пожал плечами:
– Как и предполагалось. Они знают то, что знают, – и не знают того, чего и раньше не знали.
Присутствующие его поняли. Речь шла об известных им вещах, а именно: о том, что даже самая совершенная спутниковая разведка не может обнаружить все интересующие ее объекты. Потому что их и укрывают по-разному: большую часть – нормально, зная, что они будут увидены и зафиксированы, это просто необходимо: если другая сторона вообще ничего не увидит, она сильно забеспокоится и станет срочно искать более эффективные средства обнаружения; и найдет, конечно. Это сокрытие объектов носит, так сказать, ритуальный характер. И все это понимают. Но другая сторона понимает и то, что увиденное никак не может быть всем, чем располагает разведываемая страна; какую-то часть своего вооружения она, безусловно, укрывает так, чтобы разглядеть ее нельзя было бы ни с самолета, ни даже из космоса. Тут уже вступает в силу соревнование глаза и маски, и результат зависит от того, что более совершенно технически. В этом отношении Америка неизменно оставляла золотую медаль за собой: в российской маске всегда оставалась какая-то щелка, в которую проникал зоркий взгляд из надоблачного пространства. Заокеанские инспекторы зорко следили за эффектом, какой у принимающей стороны вызвали их просьбы показать им «вот это, и еще вот это, ну и конечно, мы с удовольствием побывали бы вот где», – и карандаш безошибочно упирался остро заточенным грифелем в точку, о которой принято было думать, что она совершенно наисекретная и о которой в самом деле большинство своих и не знали. Эффект соответствовал ожиданиям – и все были довольны. Все.
Почему все? Американцы – понятно почему: еще раз доказали бывшему сопернику, что секретов от них в мире не существует. Ну а русские по какой такой причине?
Да просто по той, что и этими наисекретнейшими установками арсенал не исчерпывался, и кроме защиты, которой пользовались для их сокрытия и которая была, по сути дела, вчерашней, существовало еще и некоторое количество объектов, уже принципиально новых и защищенных от любого взгляда уже действительно по технологии двадцать первого века. Штаты такой пока не обладали – или, точнее говоря, не было информации о том, что и у них подобное появилось, – а отстать они могли по той причине, что все последние годы занимались в основном всем букетом проблем собственной защиты; начавшись даже еще до одиннадцатого сентября ноль первого года, кампания эта до сих пор так и не завершилась; ну а коли уж и они не обладали – как же могла создать такую систему абсолютного сокрытия Россия? Да нипочем!
Не могла; но тем не менее сконструировала, изготовила и применила. Россия во все практически времена существования исправно пренебрегала своими возможностями, зато невозможное регулярно осуществляла. Только не надо валить это на странности русского характера. Это земля такая, тут и нельзя иначе. Вот почему о существовании этой третьей группы объектов ни приехавшие, ни те, кто их посылал и ставил задачу, не имели ровно никакого представления.
Именно это имел в виду директор внешней разведки, которая, кстати, хотя и укоротилась с прошлого века, но все еще вызывает заслуженное уважение: что об этой третьей группе объектов инспекция не подозревает и поэтому навестить их никак не сможет. Если даже кто-нибудь из колонелей и увидит во сне нечто подобное, то об этом и не заикнется: они ведь тоже хотят создать о себе самое серьезное и уважительное впечатление.
В кабинете же министра хозяин его, выслушав краткое, но исчерпывающее заявление директора внешней, повернулся к командующему КВ:
– Как прошла переброска?
Генерал доложил:
– Все в полном порядке. Зерно доставлено на элеваторы и разгружено. Никаких происшествий не случилось.
– На старых местах ничего не осталось из пустышек?
– Есть немного. Но до них они не доберутся. Бюджет времени не позволит.
– Смотри! – проговорил министр не без угрозы.
– Так точно, – ответил командующий спокойно. – Смотрю.
И позволил себе добавить:
– Да вы не беспокойтесь, с инспекцией будет порядок. А если доживем до залпа – кто там, к черту, разберет: что рвануло, что нет. Туда-то они инспекторов не пошлют – а если и направят, то те доложить уж никак не смогут.
Все только усмехнулись.
Что же касается самих инспекторов, то они кто раньше, кто позже, но добрались до намеченных мест без особых происшествий. На самолетах, потом на вертолетах, а где-то и на машинах. Этим последним особенно не повезло: дороги оказались несколько даже хуже, чем они ожидали, хотя полагали, что представление о России имеют достаточно полное. Все же в большинстве случаев до объектов удалось добраться; сперва инспекторы залезали даже в шахты, вооружившись всякими приборами и приборчиками; замеряли, сравнивали с записями; даже фотографировали (что вызывало у сопровождавших скрежет зубовный – но лишь в душе, разумеется); потом, не находя никаких нарушений и отступлений, стали проверять по облегченной программе: время-то шло. Не смогли добраться до объектов лишь в двух местах: в одном – вертолет не смог опуститься, потому что после ливневых дождей на много километров вокруг стояла вода, и пришлось поверить на слово, что герметичность шахты никак не нарушена, вся связь с нею в полном порядке, в чем нетрудно убедиться. Инспекторы убедились: действительно вся электроника работала в центре – хоть сейчас запускай. В другом месте сошедшая совсем недавно лавина сделала проезд по горной дороге совершенно невозможным, так что добраться до установки вообще не представилось возможным. Инспектор все же потребовал вертолет и с полчаса утюжил пространство над нужным местом. Но все там было вроде бы в порядке, а сесть не было ни малейшей возможности. Этим инцидент и исчерпался.
Таким образом, первая половина дня инспекции была завершена. Потом был, естественно, обед. А после него инспекцию продолжить не удалось – по причинам, не имеющим никакого отношения к климатическим или дорожным условиям. О загадочная страна, о загадочные русские души…
Президенту обо всем было доложено. Президент остался доволен.
11
Человек удобно устроился в кустарнике и сразу перестал быть заметным среди зелени – благодаря камуфляжу и загримированному зеленым и черным лицу. Удобно уложил винтовку с оптикой, только что перед этим вынутую из специального чемоданчика и тут, на месте, собранную. Зарядил и принялся ждать, полуприкрытыми глазами глядя на дорогу, делавшую здесь поворот, так что ехавшая в восточном направлении машина, следуя извилине, должна была перед выходом на прямую оказаться прямо перед ним, давая полную возможность стрелять по лобовому стеклу. Человек не сомневался в том, что стекло это окажется тонированным, однако он прекрасно представлял, где именно окажется голова драйвера. Главное – не взять слишком высоко. Если все пройдет удачно – машина так и не выйдет из поворота. Человек лежал, радуясь погоде и не проявляя никакого нетерпения; лишь изредка он поглядывал на часы. Но до приблизительно назначенного времени оставалось еще, пожалуй, не менее четверти часа.