Тело угрозы
Шрифт:
– Не можем же мы заткнуть им рот, – проговорил госсекретарь.
– Никоим образом, – согласился советник. – Поэтому придется, видимо, прибегнуть к иному методу. К тому, который достаточно успешно применяется нашими – и не только нашими – ракетчиками: к методу ложных целей.
Объяснять суть метода никому из присутствовавших не понадобилось; но госсекретарь спросил:
– Что же вы предлагаете использовать в качестве ложной отвлекающей цели?
– Марсианская экспедиция, – сразу же ответил советник. – Завершение ее подготовки, старт, ход полета… Думаю, что этой пищи всем хватит достаточно надолго.
Директор НАСА слегка кашлянул, и все взгляды устремились на него.
– Ваше мнение? – спросил президент.
Директор поднял брови:
– У нас все развивается по графику. Я говорю о том, что касается техники: там проблем не возникает.
Однако тон его свидетельствовал о том, что проблемы есть – где-то в другом направлении.
– Что-то не так? Люди в порядке?
Директор помолчал прежде, чем ответить:
– Сейчас – с ними все хорошо. Но я, откровенно говоря, не представляю, как смогу отправить людей на Марс, не будучи уверен, что им будет куда вернуться. В корабельную гипотезу я, по совести признаюсь, не верю. Она наивна. Хотя, конечно, имеет право на проверку.
На этот раз молчание оказалось более продолжительным. Потом президент проговорил:
– Я вас не совсем понимаю, Джек. Вы что, действительно верите в возможность реальной угрозы? Хотя… представить себе, конечно, можно и такой вариант. И если встать на такую позицию – кто из нас решился бы на такой риск? Да, я все же понимаю вас. Ну а если послать к Марсу корабль без экипажа?
Главный астронавт усмехнулся:
– В этом нас уже обвиняли, когда речь шла о лунной программе, верно?
Генерал – председатель Комитета начальников штабов – сказал:
– Мне это представляется хорошей идеей. С небольшими коррективами. Если корабль можно послать на такое расстояние без экипажа… Полагаю, что вашу машину можно приспособить для беспилотного полета?
При этом он вопросительно смотрел на директора НАСА. Тот кивнул:
– Несколько сложнее, чем направить зонд на планету, но в наших возможностях. Опыта у нас достаточно, ничего нового придумывать не придется. Но все нужно пересчитать: нужны точные цифры – где и когда наш зонд (назовем его так) сблизится с телом, на какое расстояние, чтобы можно было обеспечить уверенный прием Землей данных; перед тем – решить вопрос: с посадкой, или только облет и возврат, или – выход на постоянную орбиту вокруг тела – если захват окажется возможен… Это при естественном варианте; а если все-таки мы имеем дело с кораблем, то на этот случай нужны необходимые средства защиты, поскольку возможны конфликтные ситуации. Одним словом, сразу же возникает чертова уйма достаточно сложных задач. И решить их придется в очень ограниченное время. Пока тело еще не приблизилось настолько, чтобы привлечь всеобщее внимание.
– Раз это возможно, – продолжал военный, – следовательно, послать его нужно. И представлять, что экспедиция стартует на Марс. Но отправить совершенно по другому маршруту. К этому самому телу. Чтобы заблаговременно понять – что же оно собой представляет в действительности. Корабль или камень? И если камень – почему он ведет себя не так, как полагается? Что на него влияет?
– Но у меня есть одно принципиальное условие, – проговорил директор НАСА, приопустив голову, словно собирался бодаться; набычился, как говорится. – Sine qua non, если уж мы тут блистаем знанием латыни. Принципиальное и необходимое.
– Валяйте, – приободрил его президент. – Слушаем со вниманием ваш ультиматум.
– Никакой экспедиции к Марсу. Ни малейшего блефа. Испытательный полет, как это и будет на самом деле. А вот о подлинной цели его, конечно, ни слова. Новые конструкции, новые технологии, новое все на свете – пиаровцы сделают из этого для публики настоящий пир души – и далеко не на пустом месте. Думаю, этого хватит, чтобы отвлечь внимание от какого-то заурядного небесного камня – если даже такое внимание возникнет.
– А если еще добавить что-нибудь пикантное, – подхватил госсекретарь. – Хороший скандальчик был бы самым лучшим, но в данном случае вряд ли подойдет: слишком уж круто. Но если закрутить что-нибудь романтическое… С любовью, соперничеством, может быть… Пусть будут тайны – только не военно-политические, а сердечные…
Шеф НАСА медленно кивнул:
– Я подумаю.
– Подумайте еще и вот о чем, – сказал военный министр. – Автоматика хороша, компьютеры еще лучше, но для настоящей разведки все-таки оптимально, если там будут люди. Компьютеры логичны, а жизнь часто бывает совсем другой. У вас же есть подготовленный экипаж; ну, пошлем хоть человека, а еще лучше – двух, для взаимного контроля и прочего. Опасно? Но они, между прочим, получают за риск не так уж мало. Но подумайте и о выгодах: личное наблюдение тела в непосредственной близости! Люди-то уж не спутают большой булыжник с космическим кораблем, верно?
– Видимо, так и придется поступить, – согласился директор НАСА.
– Но в таком случае, – усомнился шеф ЦРУ, – пресса получит информацию о направлении корабля, заинтересуется – и тогда к чему все?
– Никакого тела для них не существует, – возразил президент. – Вот и повод для введения на обсерваториях режима полной секретности. Что же до сенсации и интереса журналистов, то не станут же репортеры следить, глазея в телескопы, за полетом корабля, а если и будут, все равно ничего не поймут: ведь астрономы среди них вряд ли есть.
– А если это и на самом деле корабль? Русский? Вооруженный?
– Да будь я проклят, – сказал госсекретарь, – если я в это верю!
– А кто тут говорит о вере? – удивился разведчик. – Я тоже не стал бы ставить на такую вероятность – даже один к тысяче. Но такая версия существует. И если вам удастся ее опровергнуть, все мы будем вам бесконечно благодарны. А стопроцентно достоверный ответ смогут дать только люди.
– Вы можете поручиться, что ваш разговор с астронавтами не приведет к той самой утечке информации, которую мы хотим предотвратить? – спросил президент.
– Как за самого себя, господин президент.
– В таком случае я разрешаю вам ознакомить их с ситуацией. И с необходимостью полного молчания, разумеется.
– Ай-ай, сэр, – по-военному ответил директор.
После этих слов разговор на несколько секунд как бы уперся в стену молчания.
– Вы, советник, говорили о трех возможных источниках утечек, – напомнил хозяин кабинета. – О двух мы уже услышали.
– Третий источник, – сказал советник, – и, по-моему, самый вероятный, – это Россия. У меня нет пока сколько-нибудь четкого представления о том, как широк там круг информированных людей. Господин президент, вы разговаривали с их главой; какое впечатление произвел на вас этот разговор?