Тело угрозы
Шрифт:
– Ну, в какую-нибудь больницу, наверное, – куда еще? Но ведь из больницы убежать куда проще, чем оттуда. Уразумел?
– Вроде бы, – согласился наконец Минич, начавший всерьез приходить в себя.
Оставшуюся часть пути они проехали в безмолвии; санитары находились в некотором напряжении – ожидая, возможно, настойчивых протестов со стороны спасенных. А когда стало ясно, что их не последует, один из них, усмехнувшись, проговорил:
– Ничего, ребята, – все будет нормально.
И почти тут же машина остановилась перед домом, который, однако же, если и не был похож на что-то, то именно на больницу или какое-либо другое медицинское учреждение. А более всего походил на тот дом, откуда их только что увезли. Только в этом особняке было четыре этажа, и забор, что отделял его от улицы, был, строго говоря, даже не забором, а произведением искусства: чугунной решеткой замысловатого плетения, метра в три с лишним высотою и на фундаменте, облицованном мраморной плиткой. Очень дорого выглядела решетка, хотя, может быть, и немного старомодно. Вторая часть этого впечатления была, однако, обманчивой: ворота, разместившиеся не на одной линии с решеткой, но как бы в некотором углублении (достаточном для того, чтобы подъехавшая машина не мешала, остановившись, движению других средств транспорта, а также пешеходов по проезжей части и тротуару) были насквозь современны – в том смысле, что оснащены всякого рода сигнализацией, а также электрическим приводом, который открывал и закрывал их по сигналу из будки привратника. Словом, особнячок сделал бы честь иностранному посольству – не самой, правда, значительной, но очень небедной страны, каких немало хотя бы на Ближнем Востоке. Однако ни иностранного флага, ни соответствующей таблички с государственным гербом и двуязычной надписью у ворот не было, хотя другая табличка – скромных размеров, бронзовая, судя по блеску, – все-таки имелась. И было на ней написано:
Ровно столько, и ни словечком больше.
Первым прочитал это Минич – сразу же, как только машина остановилась. Но не подал виду. Это, наверное, означало, что он уже окончательно пришел в себя, вновь обрел способность соображать быстро – а сообразив, действовать безотлагательно.
Он наклонился к Джине, чтобы едва слышно прошептать ей на ухо:
– Будь наготове – тут что-то не так…
И тут же приложил палец к губам, поняв, что сейчас она обязательно спросит, что он намерен делать, – и все провалит.
Водитель тем временем отрывисто просигналил, показав тем самым, что к правилам движения относится безо всякого уважения. Вероятно, звук клаксона являлся то ли просьбой, то ли приказом отворить ворота. Но ворота начали отворяться заблаговременно, на полсекунды даже опередив сигнал. Наверное, это должно было свидетельствовать о прекрасной организации службы в учреждении, чье название красовалось на табличке.
Однако предположивший так совершил бы, возможно, ошибку. Потому что створки ворот стали разъезжаться не столько для того, чтобы впустить вновь прибывший транспорт, сколько с целью позволить выезд лимузину длиной без малого в городской квартал, приземистому и даже на вид неподъемно тяжелому из-за толщины его стенок, да и стекол тоже. Он возник по ту сторону ворот как-то сразу, только что его вроде бы и не было. Наверное, под зданием был гараж с довольно крутым пандусом – впрочем, мы не удивились бы, узнав, что там имелся и подъемник для этого автомобиля. А за лимузином, впритык к нему, следовали, в колонну по одному, еще два мощных джипа.
Может быть, руля осторожно и внимательно, лимузин и смог бы выскользнуть из ворот, не нарушив глубокого блеска своих черных бортов; правда, для этого понадобилось бы протянуть свое длинное тело в рискованной близости от «скорой» или что там это было. Но этого не потребовалось. Потому что, не успев даже как следует поглядеть на выезжающий экипаж, водитель микроавтобуса, успев лишь пробормотать три ритуальных слова и еще добавить к ним: «Хозяин!», уже врубил задний и газанул, одновременно круто выкручивая баранку влево – чтобы выезжающему не пришлось задержаться даже на долю секунды – не дай Бог! Зина-Джина лишь на мгновение увидела за опущенным стеклом лицо с парой глаз, точно так же на миг устремивших взгляд на нее; как бы обменялись взглядами, и это почему-то осталось в памяти. А в следующие полсекунды лимузин с эскортом исчез – продолжил свой только что начатый путь без малейшей заминки.
А вот о «скорой», к сожалению, этого сказать никак нельзя. Потому что за долю секунды до того, как водила нажал на тормоза, машина получила пусть слабый, но тем не менее несомненный толчок в свою заднюю часть. А возник этот толчок по причине столкновения с не вовремя оказавшимся тут пешеходом, который тихо-мирно шагал по тротуару, никак не ожидая, что откуда-то сбоку вдруг выскочит задним ходом машина, да еще и вывернется на тротуар. Водила не успел увидеть пешехода, потому что после яркого света у ворот не сориентировался на не лучшим образом освещенной улице, пешеход же в последний миг остановился – но все равно машина задней дверцей его стукнула, хотя и не очень сильно. Так или иначе, человек упал.
Нет, он остался жив – судя по тому крику, какой вырвался из его груди. Отметим, кстати, что это не был крик о помощи, а просто несколько эмоционально очень насыщенных слов. Но так или иначе, произошло ДТП.
Возможно, водитель – будь ситуация несколько иной – и не поспешил бы проявить в возникших обстоятельствах лучшие качества русского характера, которыми являются, как известно, доброта и милосердие, особенно к людям пострадавшим. Но сейчас у него другого выхода просто не оставалось: на противоположной стороне улицы уже остановились два пешехода, перспективных свидетеля, из ворот особняка на крик выскочил человек из охраны с АКМ на изготовку, и мало того: из виновного микроавтобуса уже выпрыгнули оба транспортировавшихся лица и склонились над лежащим. Водителю и санитару не оставалось ничего другого, как присоединиться к ним. Однако они еще не успели обогнуть машину, как Минич с Джиной уже уложили на носилки пострадавшего – а им оказался джентльмен весьма зрелого возраста, донельзя разъяренный и перемежавший стоны ненормативной лексикой. Возможно, чувства его были вызваны тем, что при толчке он уронил магазинный пакет, в котором находилось нечто стеклянное, которое исправно разбилось, и на тротуаре сразу же образовалась небольшая лужица, а от нее пошел выразительный запах, знакомый многим и многим.
Водитель, увидев, что его пассажиры уже подняли носилки и закатывают их в салон, сразу же запротестовал:
– Эй, это вы чего? Куда, к…
– Его же в больницу надо! – перебив, просветил его Минич. – Ты что – сам не видишь?
– Да чего ему там делать? Может, он вообще сам поскользнулся – гляди, тут мокро!..
– Ты мне за это ответишь! – донеслось с носилок.
– Да ладно, отец, – вступил в дискуссию санитар. – Дай-ка я на тебя гляну. Может, тебе в больницу и не надо? Что там у тебя разбилось-то? Она, проклятая, что ли? Так это мы сразу…
Пользуясь тем, что взгляды всех заинтересованных были обращены внутрь «скорой», Минич, потянув Джину за руку, попятился – как бы для того, чтобы позволить и водителю поучаствовать в разговоре. А когда тот этим обстоятельством воспользовался, оба похищенных сделали еще по шажку назад, и еще, и еще. Похоже, что на это никто не обратил внимания: участники происшествия были целиком заняты переговорами о компенсации. А Минич, когда они с Джиной оказались уже в уличном полумраке, скомандовал:
– Бегом!.. Только не топай – на носочках, на носочках…
И они побежали. Там, у ворот, этого никто даже не заметил вроде бы. Но может быть, кто-то и обратил внимание – но разумно решил, что люди, требующие доставить пострадавшего в больницу, да еще и могущие обвинить в происшествии водителя, а не самого пешехода, – такие люди сейчас вовсе некстати. И не стал поднимать крика.
Чтобы исчерпать эту тему до донышка, добавим, что инцидент завершился ко всеобщему удовольствию, а именно: после переговоров с поверженным пешеходом, последняя часть которых велась вполголоса, свидетелям было громко объявлено, что мужика все же доставят в больницу, после чего автобусик уехал, запустив даже сирену, а свидетели разошлись по своим делам. На самом же деле страдальца доставили до ближайшего работавшего в этот поздний час магазина, вместо одной разбившейся купили две и после этого еще и довезли до дома – это оказалось рядом. Там он вылез и, сильно хромая, дошел до подъезда – где, впрочем, хромота его как-то сразу исчезла.
«Скорая» же благополучно добралась до своего гаража, который находился вовсе не близ особняка, а в двадцати минутах езды оттуда. И только там экипаж ее вспомнил об исчезнувших, которых было приказано доставить в распоряжение хозяина.
Воспоминание это вызвало у обоих искреннюю печаль, поскольку, как они отлично понимали, хвалить их за это никому не придет в голову, а вот ругать будут, и основательно. Обсудив несколько вариантов отчета, решили сослаться именно на ДТП, произошедшее, естественно, по вине пьяного пешехода. При возникшем столкновении оба пассажира получили телесные повреждения, правда, легкие, но тем не менее пришлось доставить их в больницу. Ну а куда они там делись из больницы – за это экипаж «скорой», естественно, никакой ответственности нести не мог и не должен был.