Тёмное пламя
Шрифт:
— Во-он они-и!
Дикий визг Трясины командует всеми, в том числе и самым большим узлом разума болота, но ши не собираются дожидаться нового удара — оба резво бегут, каждый своим зигзагом, к полупрозрачной девушке. Дважды моего Дея чуть не задевает щупальце, Бранн мелькает на границе видимости, но к Трясине оба подбегают быстро. Она хохочет им в лица. Впрочем, перестает, когда между зубов у неё оказывается такой же кривой, как меч, кинжал Хранителя.
Трясина взмахивает рукой, но…
О, мой Дей! Отпусти её! Фу! По этой руке ползут и Дети Трясины, что ты за неё хватаешься!
Мертвая
Из этих звуков, идущих уже не из её горла, а из самой топи, складывается:
— Вы-ы по-опла-атитес-сь, по-опла-атитес-сь!..
Левой рукой Бранн, торопясь, снова снимает флягу с пояса, но сегодня заливает зелье прямо в глотку твари, которая теперь осознает, что попалась, начинает дергаться, старается сбросить руки моего волка, однако Дей держит крепко. Хранитель не обращает внимания на укусы и неразборчивые угрозы — Трясина обещает ему самую мучительную, среди всех Хранителей гибель, но в глазах Бранна опять только равнодушие. И сосредоточенность, он следит, чтобы зелье попало в глотку до последней капли.
Трясину бьет судорогой, Дея отшвыривает назад, и он быстро приближается опять — чтобы щупальца вдруг не сочли его нужной добычей. Мой волк рассекает грудь прозрачной ши, и пока темная сущность не успевает выбраться, заливает прямо на неё зелье из второй фляги удерживающего клыкастую пасть Бранна.
Над болотом устанавливается тишина.
Тишина иногда режет уши не хуже визга, мой Дей, ты прав!
В этой тишине громко, с мягким шлепком падает одно из громадных щупалец. Тела под ним погружаются в воду, словно потерявшие опору. Тело бледной ши скрывает поднявшаяся из ничего воздушная воронка, тоже черная.
Да что ж вы застыли!
Бранн хватает Дея за руку и тащит туда, где все ещё горит его факел. Дею легче идти — волк свободен по своей натуре, он не был связан с болотом, которое только что потеряло свою черную душу, в течение долгих лет.
Бранн падает на колени возле факела, тяжело вздыхает и обхватывает пламя руками. Вокруг явственно видно небольшой пламенный кокон, окруживший неблагого и моего волка.
Очень вовремя — топь исчезает в черной воронке, вокруг завывает ветер, подобный ветру Самхейна, что-то очень древнее умирает сейчас в краю неблагих ши. И очень злое! Щупальца одно за одним врезаются в оранжевую стену, за ней проносятся тела маленьких и больших Детей Трясины, разбойники, другие утопленники — уничтожение души вычищает болото, оно больше не будет настолько злым.
Стихия ветра и взбунтовавшейся воды беснуется вокруг, словно стараясь дотянуться до каких-то крохотных ши, посмевших нарушить давний ход вещей. Позади слышно громкий «пу-ф-ф!», а потом нас накрывает волной — видимо, провалилась внутрь себя та огромная тварь. Кокон мигает, и Дей присаживается рядом с Бранном на корточки, дергает за рукав, что рядом, Бранн кивает, и кокон плавно утягивается в размерах.
Сколько это продолжается, непонятно. Я успеваю вновь остыть, когда нападки стихии прекращаются. Вокруг теперь серая топкая равнина, с редкими кочками, совершенно ровная и не оставившая даже воспоминания о черной массе отвратительных тел. Позади, однако, курится дымная ямина, в которую будто бы опасается затекать даже вода.
Бранн убирает кокон, выпрямляется, опираясь на моего Дея, забирает едва тлеющий факел и идет проверять — что осталось внизу. Неблагой все еще хранитель этого болота — он ставит ногу не глядя, но даже вода становится для его шага опорой.
Внизу, там, на дикой глубине ямы с водяными стенками лежит, в окружении ошметков своих слуг, прозрачная ши.
— Меня-а… та-ак… про-осто-о…
Мой волк нетерпелив, он не дослушивает и вытряхивает из все ещё зажатой в руке фляги остатки зелья. Трясина шипит, но продолжает трепыхаться.
— Не-е уби-ить!
Тогда Бранн кидает вниз факел.
Пламя поднимается до небес, разрывается, становясь на миг черным, но быстро возвращается к естественному рыжему. Вода сходится над ямой без опаски, Дей с облегчением выдыхает, ему вторит Бранн:
— Опасная тварь! Мертвая опасная тварь!
Мы спокойно, хоть и долго, доходим до границы болота.
Вечереет, но звезд еще нет.
— Ты говорил про поручителя, — вспоминает Дей важное и срочное. — Где его взять?
Мой волк слишком быстр, созерцание и задумчивость — не его состояние. Бранн недовольно вытягивает губы дудочкой, прежде чем ответить.
— Нигде. Поручитель отвечает перед Неблагим двором слишком многим, — уклончиво отвечает он, и мне не нравится его голос. — Он должен выбрать тебя сам. Но переживать не стоит.
— Думаешь, я не дойду, — смеется волк, — и посему поручитель мне не понадобится?
— Думаю, поручитель уже выбрал тебя, просто Дей, — вздыхает Бранн. — Когда принял на себя ответственность за твое спасение.
— Ты ведь… Ты говорил про королевскую кровь?
— У меня тоже есть длинный титул. Принц-который-всех-не-устраивал.
— Смешно, — фыркает Дей, но видя, что неблагому совсем невесело, серьезнеет: — Что, взаправду?
Некрасивый ши закатывает глаза и поджимает губы. Потом устало отвечает:
— Бранн, третий принц Неблагого Двора правящей династии дома Четвертой стихии.
Ого! Третье лицо Темных земель работает дворником при входе!
В глазах молодого волка интерес — он по-другому оглядывает неблагого, принюхивается заново, словно кусает по-дружески. Для благого Дея титул значит многое. Для неблагого Бранна — не больше, чем надоедливая приставка к имени. Забавные эти ши.
Неблагой косится недовольно, феи в изумрудных глазах тоже смотрят с укоризной, словно поражаясь глупости благого. Потом добавляет:
— Я не поменялся, заметь. Ты уже меня знаешь, как знаешь и то, что титул из трясины не вытащит.
Дей не отвечает. Он доволен, одна проблема решилась сама собой. Он чует, как и я: неблагой что-то недоговаривает про себя, недоговаривает вместе со своими феями, — но для моего волка это уже в порядке вещей. Он иногда не понимает и то, что Бранн договаривает. Пока они прекрасно ладят только в бою.