Темные изумрудные волны
Шрифт:
Ближе всех по умонастроению оказалась Анжела, дама из Самары. Чисто внешне похожая на проститутскую мамку, она оказалась умной, интересной, и общительной женщиной. Плохой английский, был, очевидно, её единственным недостатком. По части жизненного опыта она, конечно, могла дать всем собравшимся сто очков вперёд. Ей легко удавалось симулировать идиотски-радостное настроение, охватившее коллег, весь этот щенячий восторг по поводу трудоустройства в иностранной компании, однако, было видно, что она, хоть и неплохо, всё же играет. Оставалось лишь гадать, какая нужда погнала Анжелу на эту работу в её тридцать семь
В конце трэйнинга Андрею удалось это выяснить — то была не единственная, и не самая доходная её работа. В порыве откровенности, видимо, чувствуя родственную душу, она призналась, чем так завлекла Паоло, — до чего же примитивны иностранцы! Обычное «постреливание» глазками и «блядская» улыбочка — вот и все дела. А ещё она прикинулась дурочкой и намекнула, что ради этой работы пойдёт на многое, если не на всё. Андрей вспомнил её на собеседовании: да уж, заслуженная путана, наряженная сельской училкой, это что-то!
В «Прибалтийской» было откровенно скучно. Раздражали соотечественники, изводившие полячку идиотскими вопросами, раздражали иностранцы, получавшие более высокую зарплату, и жавшиеся за каждый цент. Гуляя на свои, могли весь вечер цедить тридцать пять грамм, ратуя за здоровый образ жизни, осуждая пьянство. Зато на халяву пили подобно жеребцам на водопое, слащаво улыбаясь: «Оh… traditional Russian hospitability!»
Зато в офисе на канале Грибоедова Андрею сразу всё понравилось. Небольшой — всего девять человек — и дружный коллектив. Люди работали достаточно долго для того, чтобы понять, что такое настоящая работа на результат, когда начальство медленно, но верно, закручивает гайки; при этом ничуть не оскотинились. Поразительный контраст с московскими компаниями, в которых Андрею удалось побывать до этого. Там всё заорганизовано до предела, всё делается сугубо по инструкции, вся активность за пределами «должностных обязанностей» сводится к борьбе за внимание начальника, интригам, выдавливанию соперников.
Особенное внимание привлекли двое: Евгения Тимашевская и Владислав Дёмин. Евгения, ровесница Андрея, симпатичная брюнетка, отвечала за продажи медицинского оборудования, но, кроме этого, делала всё, что ей скажет Онорина. Она часто засиживалась на работе допоздна, и могла ответить на любой вопрос, касавшийся компании, ничуть не хуже, чем это сделала бы глава представительства.
Владислав, коренастый мужчина сорока пяти лет, водитель и заместитель по АХЧ, по сути был универсальным сотрудником. Не было такого задания, которое бы он не выполнил.
Влад и Женя занимались всеми вопросами, касавшимися трэйнинга, организовывали вечеринки, прогулки по городу, походы в рестораны и кафе. Тимашевская, жившая на улице Рубинштейна, выбирала заведения, расположенные неподалёку от её дома — «La Cucaracha», «Molly’s Pub». Однажды, провожая её домой, Андрей поинтересовался, встречается ли она с кем-нибудь.
— Встречаюсь? — рассеяно переспросила она.
— Ну… есть у тебя любимый человек, с которым ты поддерживаешь не просто дружеские, а, скажем, личные отношения?
— У меня… — протянула она, — как у всех: ко мне тянутся те, с кем мне неинтересно, а у того, кто мне интересен, уже кто-то есть. Всё, как обычно.
Голос у неё был высокий, он лился непрерывно, как стремительный ручеёк, и когда она замолкала, возникало ощущение внезапно наступившей пустоты.
— А пока не стало так, как не у всех, ты решила посвятить себя работе, — сказал Андрей.
— Нет, моя энергия не сублимируется полностью на работе, кое-что остаётся. И дело даже не в том, какова моя личная жизнь — серая она, или яркая. Дело прежде всего в отношении к работе. Я считаю так: нужно либо работать с полной отдачей, либо не работать вовсе. Вот наша Вера, секретарь. Она приехала из Ташкента, бедная девочка, никому тут не нужна. Мы её приняли на работу, носились с ней, как с тухлым яйцом, помогали ей во всяких бытовых вопросах. Ну и что? Она использовала компанию для того, чтобы устроить свою личную жизнь. Подцепила иностранца, увольняется, выходит замуж, не отработав и сотой доли того, что дала ей компания. У меня, например, с моим свободным английским и французским, в тысячу раз больше возможностей, чем у этой куклы, у которой, ты заметил, интеллект, как у медузы. Я же не бросаю дело ради какого-то Ганса или Христиана Андерсена.
И, заговорив о компании, Женя уже не могла остановиться. До самого дома они проговорили о работе.
Вернувшись в Волгоград, Андрей решил, что будет добросовестно работать на «Эльсинор». Ларивьер, Краснов, Дёмин, Тимашевская, — эти люди своим искренним отношением так сильно повлияли на него, что иначе он не смог бы поступить.
Рабочие дни, и без того интенсивные, стали напряжёнными вдвойне. Андрей объезжал аптеки, поликлиники, профильные отделения, заполнял отчёты, регулярно звонил шефу, подробно докладывал обо всём.
Ему не пришлось об этом пожалеть. Краснов оказался на редкость въедливым начальником. Приехав в Волгоград, он устроил тотальную проверку, какую до этого не устраивал ни один шеф из двух других компаний. Он не ограничился посещением крупных городских больниц и дистрибьюторов. Купив справочник «Жёлтые страницы», Олег потребовал, чтобы его повозили по отдалённым районам. И остался доволен — везде Андрея узнавали, во всех местах были наслышаны о препаратах компании, всюду имелась рекламная продукция.
«Я не ошибся в тебе, Андрей Александрович», — похлопав по плечу, сказал Олег в конце своей инспекционной поездки.
И нарисовал перспективы роста, присовокупив, что в «Эльсиноре», относительно недавно открывшем российское представительство, в настоящее время существуют блестящие возможности выдвинуться, особенно для тех, кто не боится работы.
Глава 87
За вторым письмом, которое Андрей отправил Кате в ответ на её письмо, и в котором нервными строчками выражал недоумение по поводу её исчезновения; последовало третье, четвёртое, пятое… И эти письма остались без ответа.
В своих посланиях он жаловался на мучения разлуки, и эти жалобы сменялись улыбкой счастливой любви. Страницы, проникнутые благоговейной нежностью, дышащие набожным восторгом.
«Я тебя люблю и люблю всё, что связано с тобой… Я хожу по улицам, по которым мы ходили вместе, смотрю на деревья, дома, памятники, на которые ты смотрела… В этом городе, где тебя нет, я вижу только тебя…»
«Это мука. Я считал себя несчастным, когда у нас случались ссоры. Но в то время я даже не знал, что значит страдать. Теперь я это знаю».