Темный рыцарь Алкмаара
Шрифт:
— Вот и встретились, — один мертвый алкмаарец улыбнулся другому. — Долго же ты от меня бегал, Дарган!
Меч рыцаря смерти с противным скрежетом вышел из ножен.
— Ого, а он покруче будет, чем ты… — заметил Ренард и потянулся к колчану — стрел в нем осталось три штуки, после того как следопыт щедро осыпал ими горгулью.
— Не надо, — остановил его Дарган. — Я выйду против него один на один.
— Ты у нас нереально крут… — хмыкнул Гоар и заставил своего коня сдать назад, что жеребец с удовольствием и сделал.
— Это твой старинный приятель? —
— Нет, мой старинный враг. Еще по жизни.
— Учти, если этот парень тебя прикончит, он и нас всех изничтожит. А раз всех — то ни один храм никого из нас не воскресит. Даже если нас через минуту положат в апсиду.
— Один на один, — повторил Дарган.
— Один на один! — подтвердил Зитаар и в ярости сорвал с головы шлем.
Глаза — два наполненных зеленым льдом овала, смотрели на противника. Смотрели без зрачков, без жизни. Само лицо уже мало походило на лицо человека — серая кожа сгоревшей бумагой облепила кости, губы раздвинулись и присохли к черным деснам, обнажая желтоватые зубы, что скалились в мертвой улыбке.
Зитаар взмахнул мечом, зеленая пена магии стекла с клинка и устремилась в сторону Даргана. Устремилась, но тут же растаяла, будто невидимые губы дунули и развеяли морок. Лишь маленькое зеленое облачко вернулось к Зитаару.
— Во имя Мортис! — заорал Зитаар.
— Лиин! — крикнул Дарган, обнажая меч.
Этим криком он Зитаара сбил. Тот растерялся, как теряется человек, в самый ответственный момент совершивший непоправимую оплошность. Разумеется, Зитаар должен был тоже выкрикнуть «Лиин», но почему-то перепутал и прокричал имя безмясой богини. Но в следующий миг Зитаар осознал, что ничего иного он и не мог выкрикнуть. И что Мортис для него отныне и вовеки важнее ста тысяч Лиин, ибо любовь к Лиин, как бы сильна ни была, уже принадлежит не Зитаару, а богине смерти. Все ее — каждый крик и каждый взмах меча. Она всевластна, как может быть всевластна только смерть.
И, осознав это, Зитаар возненавидел Даргана еще больше.
— Мортис! — проорал Зитаар в ярости.
Дарган послал коня вперед — с места в галоп. Он несся на рыцаря, зная, что сможет нанести всего один удар — второго шанса не будет. Лишь бы Бешеный не подвел, не испугался, не вильнул в сторону. И Бешеный не подвел.
Зитаар подставил под клинок Даргана свой меч. Странный звук — не звон стали, но раздирающий слух скрежет раздался при этом, как будто поворачивались петли заржавевшей двери. Двери склепа, который стерегут безногие стражи.
На какой-то миг клинки как будто прилипли друг к другу. А потом — еще миг, отделенный от прежнего скрежетом клинков и коротким вскриком Цесареи, Дарган сорвал с груди медальон и швырнул за металлический воротник панциря Зитаара. Сверкнуло огнем — ослепительно-белым так, что все исчезло, сожженное этим светом.
Дарган на миг ослеп. А когда снова начал видеть, то различил, как кренится в седле своего коня рыцарь смерти, и из доспехов, как из плохо сложенной печки, наружу валит чадный дым.
— Он же был тебе так нужен! Возьми! — Дарган захохотал и дернул
Бешеный совершил фантастический прыжок, уходя от брызг белого огня, что вылетели из всех сочленений доспехов, сорвали и шлем, и золотую корону рыцаря смерти. Тонкий обруч подпрыгнул на камнях и оседлал обломок камня у дороги.
Зитаар завизжал. Он опрокинулся на спину и рухнул с коня, пламя то вырывалось из-под доспехов, то вновь начинал валить дым. Руки и ноги еще дергались, будто в безумной пляске, но встать Зитаар уже не мог. Бешеный пятился, мотая головой, и утробно похрюкивал. Смеялся.
— Ты что, сжег свою душу? — спросил следопыт, подъезжая.
Дарган соскользнул на землю — расставшись с медальоном, он опять практически лишился сил.
— Н-не знаю… — пробормотал он, глядя на доспехи, наполненные горячим пеплом. — Сейчас вытряхну этот панцирь и погляжу…
Но не успел. За спиной раздался топот.
Дарган обернулся. На него несся Гоар с поднятым мечом. Ни увернуться, ни парировать удар Дарган не успевал.
Зато успел Бешеный. Конь попросту лягнулся двумя ногами и ударил огненным копытом по руке с мечом. Гоар кувырнулся из седла и рухнул на землю с глухим стуком.
— Похоже, он сломал себе другую руку, — констатировал следопыт.
Дарган лишь криво дернул ртом и, опустившись на колени, запустил руку внутрь доспехов — в горячий пепел, который лишь совсем недавно был телом Зитаара. Черный прах облаком поднялся над горячим металлом.
— Вон он! — Дарган выдернул руку.
Он сжег кожу на пальцах, но вновь крепко сжимал медальон.
В этот миг заколебались кроны ближайших деревьев, листва сплелась в зеленый покров, и из него выступило лицо — так показалось поначалу Даргану, потом он понял, что из-под края капюшона таращится голый череп, и в глубине его глазниц плещется зеленый злобный огонь. Все застыли. И немудрено. Трудно пошевелиться, когда на тебя глядит богиня смерти собственной персоной.
— Медальон… Отдай мне «Свет душ-ши…» — прошипела Мортис.
— Нет! — воскликнул Дарган.
— Тогда твои друзья умрут… магия с-смерти… чума….
— А я дам им силу «Света души», и Цесарея всех излечит, — отвечал Дарган. — Алкмаарцы были бессильны перед тобой, но магия Всевышнего защитит людей.
— Я убью тебя… — Из мантии выпростались черные костлявые руки.
— Но не сможешь завладеть медальоном. Свою душу можно лишь подарить добровольно. Ее нельзя отнять.
— Я облачусь в серебро и сумею до него кос-снуться…
Мортис полностью выступила из водоворота листьев — в зеленой шелковой мантии, она двигалась грациозно, как прежде шагала по земле эльфов прекрасная богиня жизни Солониэль, и не верилось, что под струящимися складками прячется мертвое сожженное до костей тело.
— Ты получишь лишь оболочку, созданную Галлеаном, суть же останется тебе недоступной, богиня эльфов.
Услышав имя возлюбленного своего супруга, Мортис застонала.
— Подари мне медальон… отдай по доброй воле, и я воскрешу тебя и верну тебе Лиин живой и невредимой.