Тень Лучезарного
Шрифт:
– Подожди, – не понял Игнис. – Но разве…
– Она была маленькой девочкой всю свою жизнь, – отрезала Бибера и посмотрела на Серву. – Ты как?
– Уже, – показала та язык. – Надеюсь, что нас никто не увидит. Конечно, если никто из вас не отойдет от меня дальше чем на десять шагов и не будет шуметь, словно кабан в зарослях ивняка. И еще – вот эти обломки я не спрячу.
– Пусть валяются, – пробормотала Бибера. – Всему когда-то приходит конец.
– Я бы не спешил с этим делом, – предупредил Фестинус.
– Пару часов назад мне было все равно, – призналась Бибера. – Но не теперь. Идем.
К замку, до которого не было и полулиги, Бибера вела пятерку целый час. Прислушивалась к шорохам за стенами особняков, обходила дозорные башни, дважды заставляла замирать, пережидая прохождение ардуусских дозоров. Уже под стенами замка объявила отдых.
– Смотри-ка, – прислушался Игнис, – ардуусцы перестали долбить башню Бенефециума. Неужели сообразили, что это бесполезно.
– Может быть, Алка пала? – вздохнула Бибера. – Тогда долбить ее нет смысла. Она не остановит чужое войско.
– Четыре ловушки миновали, – вытерла пот со лба Серва. – Не слишком сложные, но трудно одновременно держать магию укрытия, расплетать насторожь и снова заплетать за собой.
– Почему же ты не попросила о помощи? – спросил Игнис.
– Я помогал ей, – сказал Фестинус. – Потребуется настоящая помощь, я скажу.
– Я скажу, – хихикнула Серва. – Пока что это так, ерунда. Как будем заходить в замок? Кажется, в нем вся пакость.
– Все ардуусцы? – насторожился Игнис.
– Нет, – покачала головой Бибера. – Ты не чувствуешь, потому что не только мы скрыты от чужого взгляда, но и наш взгляд не пробивается сквозь магию Сервы. А ты умница, – прижалась щекой к щеке Сервы Бибера. – Кажется, Аментия права. Со временем догонишь ее и перегонишь.
– Мы не гоняемся, – довольно улыбнулась Серва. – Ардуусцев в замке много, хотя и не все, но пакостей только две. Одна – та, что нам нужна, все еще в северном бастионе, и еще одна – самая большая – в башне. Но начать нужно с маленькой. Чтобы освободить стражников, что в саду дворца. И мы пойдем через главный ход.
– Почему? – не поняла Бибера.
– Там больше всего насторожи, – сказала Серва. – Очень много и очень туго. А там, где ее нет, очень много воинов. Лучше я разберусь с колдовством. А магию укрытия… – она посмотрела на Игниса, – дам подержать тебе.
– Как это «подержать»? – не понял Игнис.
– Увидишь, – улыбнулась девчонка. – Это трудно, но просто. Главное – не выпускать ее. Ты сможешь. Из нас – только ты. Смог бы и Холдо, но он слишком нетерпеливый.
– Это мы еще увидим, – произнес Холдо, выдвигая на ладонь из ножен меч.
– А вот сражаться только в самом крайнем случае, – твердо предупредила Бибера.
Главные ворота замка были распахнуты. За ними виднелся внутренний двор, лестницы, переходы, ступени в зал приемов. Всюду лежал лошадиный навоз и валялись клочки сена. Кое-где алели пятна крови. У самих ворот стояли в дозоре десять воинов Ардууса. Пять справа и пять слева, но проход был свободен. И там, внутри этого прохода, магия сплеталась сплошной паутиной, нити которой вели куда-то вверх. Игнис чувствовал это даже сквозь магию укрытия Сервы.
– Северный бастион как раз над нами, – прошептала Бибера. – Вход в него прямо из проездного тоннеля. Направо – через караульное помещение и казармы. Налево – через кухню, харчевню и кладовые. Там коридоры уже и больше поворотов. Думаю, что нам лучше пройти там.
– Если мы еще пройдем мимо дозоров, – усомнился Холдо. – Может быть, срубить их? Десять воинов – много, но если мы нападем внезапно…
– В замке много воинов, – мотнула головой Бибера. – Не стоит. Внутри мы еще сможем потягаться с ними, а снаружи нас задавят. Думаю, я прошла бы одна это сплетение, мне бы оно ничего не сделало, но, боюсь, тот, кто их плел, не упустил такой возможности. Разорву одну или две нити, и все.
– Да, – улыбнулась Серва, словно собиралась нашкодить. – Там есть ниточки, которые могут порваться от дуновения. А еще есть нитки, которые могут прожечь тело до кости. Кажется, их хозяин смотрит в окно и подтягивает их, когда нужно выпустить кого-то наружу. Но мы справимся, ты готов?
Она посмотрела на Игниса.
– Что я должен делать? – спросил Игнис.
– Держать то, что я тебе дам и сдерживать тошноту, – расплылась в улыбке Серва. – Последнее касается всех.
– Отчего нас должно тошнить? – не понял Холдо.
– Увидишь, – загадочно усмехнулась она и протянула Игнису руки.
Он раскрыл ладони, поймал тонкие холодные пальцы Сервы и в мгновение ощутил натянутую между собственными кулаками нить, на которой, как ему показалось, были захлестнуты пять узлов.
– Надо же, – удивилась Серва. – Ты ее почти видишь. Ну, ничего. Иди спокойно, не вздумай хвататься за меч, хотя вот Аментия может навязать на такой нитке до сотни узлов или даже больше и не тянуть ее, а взметнуть вверх, и делай что хочешь. А тебе придется держать. Помни, натянешь сильнее – узлы распустятся и нас увидят. Выронишь хотя бы один конец нити, нас увидят. Ослабишь натяжение, дашь коснуться хоть на миг одному узлу другого, нас опять же увидят, да еще и услышат.
– Не хотелось бы, – признался Игнис. – Но при чем тут тошнота?
– Сейчас, – вздохнула Серва, и в то же мгновение лицо, тело, одежду, губы, язык, ноздри, все, что мог почувствовать телом или обонянием Игнис – все покрылось невыносимо отвратительной слизью. Невидимой, но ужасной.
– Что это? – согнулась в приступе рвоты Бибера. – Что это за гадость? И как ты сумела ее на меня налепить? Это же не должно на меня действовать!
– Это не морок, – скривила в отвращении губы Серва. – Это настоящая слизь, и ей все равно, действует на тебя магия или нет. Магия была у меня в пальцах, а слизь вышла на самом деле. Но не бойся, через полчаса она исчезнет сама. Высохнет и осыплется. К тому же она сама по себе скользкая именно для магии. Ноги по ступеням скользить не будут.
– Через полчаса выворотит даже меня, – глухо сообщил Холдо.
– Кажется, я начинаю понимать, как ты сумела обмануть Аментию, – усмехнулся Фестинус.
– Да, – хихикнула Серва. – Поспорила с сестричкой, что доберусь до сладостей на кухне, что бы она там ни наколдовала. И добралась. А уж там была паутинка – не чета этой. Правда, выигравшей спор считать себя не могу.
– Это отчего же? – не понял Фестинус.
– Что мне сладости? – развела руками Серва. – Меня тошнило потом неделю! Ну, мы идем или нет?