Тень мачехи. Том 1
Шрифт:
Она отвернулась, прячась от самой себя.
– Эй, ты чего? – Яна тронула за плечо, потянулась, пытаясь поймать ее взгляд.
– Страшно, – пробормотала она. И скривила лицо: – Каждый раз страшно. Будто моё тело – гроб…
Во взгляде Яны мелькнуло странное выражение. «Как на сумасшедшую смотрит, – тоскливо подумала Демидова. – Скоро все будут так смотреть. Все узнают о приступе, к гадалке не ходи: Кате Палне только попади на язык – разнесет по всей больнице. Мать про таких говорит «вода в жопе не держится». Ох, кстати, мать… Не дай Бог еще она узнает… Торжества будет – через край».
– Я в порядке, Янка, –
– Ну, знаешь! – в сердцах сказала Яна. – Твой муженёк тот ещё фрукт. Прости, но мне кажется, его величество плевать хотел на всё, что не вертится вокруг его пупа!
Татьяна отвела глаза: ну зачем завела этот разговор, знала ведь, что Янка не терпит Макса?!
Она выудила из кармана смартфон, погладила его пальцем, снимая блокировку. На экране горел пропущенный вызов из приемного покоя. Она тут же перезвонила:
– Девочки, это Демидова. Искали меня?
– Да, Татьяна Евгеньевна. Тут мальчика привезли, посмотрите?
– Конечно! Уже спускаюсь.
Работа. Хорошо, что у нее есть эта работа. Татьяна цеплялась за неё со смешанным чувством страха и обожания. И работала, как одержимая – несмотря на то, что совершенно не нуждалась в деньгах. Несмотря на недовольство Макса, беспокойные ночные смены, нервных мамашек и жалость к больным детям. Работа выматывала, но позволяла помогать. Это отвлекало от невесёлых размышлений о собственной жизни.
Вот и сейчас мысль о том, что её ждёт больной, заставила Татьяну собраться, привести себя в порядок. Она встала, поправила волосы, застегнула пуговицы халата. Сразу стало тесно: он жал в груди и еле сходился на талии, хотя размер был пятидесятым. Татьяна расправила воротник, выровняла бейдж, приколотый к груди. Придирчиво оглядела туфли. Взяла со столика картонную упаковку с перчатками, вытащила одну пару. Натянула на руки: новые, шершавые от талька, надевались они легко.
«Теперь я снова врач, а не пациент, – подумала она. – И буду оставаться врачом, пока это возможно». Вздёрнула голову; платиновые серьги с крупными бриллиантами блеснули надменным холодом. Заправила за ухо русую прядь асимметричного каре, откинула со лба челку.
– Ну прямо железная леди! – Янка с осуждением смотрела на нее, уперев руки в бока. – Даже глаза не серые. В них, как сказал бы поэт, сталь упрямства. От себя добавлю: ослиного.
Татьяна сказала примирительно:
– Слушай, ну я же пока на смене!
Демонстративно набрала номер Купченко и, глядя на подругу, попробовала состроить смешную рожицу. Но уголки губ съехали вниз, как у грустного клоуна.
___________________
* Психогенный – обусловленный психологической травмой, шоком, стрессом. Здесь и далее примеч. авт.
Глава 4
Открыв дверь приёмного отделения, Татьяна пошла по длинному полутемному коридору, меж кафельных стен бирюзового цвета. Со старых агитационных плакатов смотрели счастливые семьи и энцефалитные клещи.
Как всегда, в приёмнике было шумно, пахло йодом, дезинфекцией и табаком. В пластиковых креслах терпеливо ждали больные. Сопровождающие толпились рядом, заглядывали в кабинет первичного осмотра. Его дверь была открыта, и две медсестры работали, не поднимая голов – одна заполняла историю, вторая мерила давление у грузной пожилой женщины в теплом платке и песцовой шапке. Неся в руке звенящий пробирками чемоданчик, прошлепала тапочками лаборантка. Высокий пожилой хирург Алексей Вячеславович – благообразный, как миссионер – зашел в четвертую смотровую, задернув за собой плотную зеленую штору. Таня только и успела, что мельком увидеть стоящую там каталку и ноги лежащего на ней человека, обутые в большие, подбитые потертой резиной, валенки.
Первая и вторая смотровые были пусты. В третьей лежал старик, очень бледный и одышливо-полный. Женщина средних лет сжимала его руку.
– Девочки, где мой? – спросила Татьяна у медсестер.
– В четвертую пройдите, пожалуйста. Там Алексей Вячеславович уже.
Демидова нахмурилась: с чем же привезли мальчишку, если его смотрит хирург?
Вошла в белый дверной проем, под яркий свет большой прямоугольной лампы – и увидела, как колыхнулась штора. Из-под нее, как из-под ширмы кукольного театра, показались старые валенки, спущенные на пол с приглушенным стуком. Тяжелый бас хирурга за плотной зеленой тканью был монотонно-успокаивающим:
– Здесь больно? А здесь?..
Ответом был только надсадный кашель.
Демидова отвела край шторы. Спина хирурга, обтянутая голубой тканью униформы, была согнута над облезлой каталкой: он ощупывал ноги худого белобрысого мальчишки, который беспокойно тянул голову, следя за движениями его рук.
На кушетке у стены грудой валялись обноски. Старомодная куртка-Аляска черного цвета, лыжные штаны, прожженные в нескольких местах, клетчатый мохеровый шарф и кроличья шапка-ушанка – оказывается, кто-то еще носит такие. От вещей ощутимо несло дымной кислятиной. Татьяна не сразу осознала, что это одежда мальчика – только увидев на нем старый свитер с орлом «Монтана» (надо же, ведь их носили лет двадцать назад!), она почувствовала острый укол жалости. Что же у него за родители, если ничего другого для сына не нашли?
Мальчишка стрельнул в нее испуганным взглядом. Демидова улыбнулась как можно приветливее. Она всегда старалась расположить к себе детей. А этот парнишка явно был ее пациентом: с таким кашлем она его домой не отпустит.
На вид ему было лет восемь. Соломенные волосы, слежавшиеся под влажным теплом зимней шапки, прилипли ко лбу нелепыми завитками. В серых глазах, испуганно смотревших из-под белесых бровей, Татьяна заметила рыбий блеск – тот, что всегда сопровождает лихорадку. Заострившийся нос, обметанные губы с сухими блямбами заед, впавшие щёки. Тонкая шея, предельно выступающие дуги ключиц – мальчишку явно недокармливали.
Хирург выпрямился:
– Ну что, поздравляю: переломов нет, но колено вывихнуто. Снимай свитер, я живот и рёбра осмотрю.
Парнишка отреагировал странно: замотал головой, вцепился руками в край одежды.
– Ты боишься меня, что ли? – удивился хирург. – Или стесняешься? Не нужно. Я тебя не обижу, вот и Татьяна Евгеньевна подтвердит. Правда, Татьяна Евгеньевна? Я же не страшный?
– Нет, конечно, – улыбнулась она и попыталась приободрить мальчика. – Алексей Вячеславович у нас добрый, тебе повезло, что к нему попал. Снимай свитерок, не бойся. Сначала тебя дядя хирург посмотрит, а потом я послушаю, что у тебя за кашель такой разухабистый. Хорошо?