Тень Отца
Шрифт:
Трое людей в длинных одеждах, с тюрбанами на головах, вошли в тронный зал медленным, полным достоинства шагом. Двое из них были в полном расцвете сил, а третий был стариком, чье зрение, должно быть, очень ослабло, — он шел неуверенно, опираясь на палку и вытягивая перед собой руку.
Они приблизились к трону, поклонились, но без подобострастия. Должно быть, они были почитаемыми в своей стране людьми. Их богатые одежды были украшены золотыми цепями.
— Приветствуем тебя, царь Ирод, — сказал тот, что стоял посередине. Он казался самым молодым по возрасту, но, по–видимому, был выше других по званию. Его цепь была длиннее и тяжелее, чем у его товарищей. На пальцах у него были драгоценные перстни.
— Пусть властелин неба и земли, — продолжал
Царевич сделал небольшую паузу. Ирод неподвижно сидел на троне, и только стоявшая рядом Саломея могла видеть его сжатые губы, дрожащие щеки и стекающие по ним ручейки пота. Комната была наполнена ароматным дымом. Над головой Ирода колыхались опахала из перьев. Придворных, окружавших Ирода, было немного. В Иерусалиме находились только те, кто путешествовал вместе с Иродом и должен был сопровождать его в Каллирое.
Бальтазар продолжил свою речь:
— Как я тебе уже сказал, царь, досточтимый Каспар с непревзойденным умением наблюдает за движением звезд. Его глаза, не видящие земных вещей, способны различать невидимые знаки, оставляемые на небе движением звезд. Это он первый известил нас о таинственной звезде, которая зажглась на западном небосклоне. Ученый Каспар сделал вычисления и установил, что звезда загорелась над твоим, о царь, царством.
Среди придворных раздался шепот, но Ирод по–прежнему молча и без движения сидел на троне.
— Мы, — продолжал Бальтазар, — стали искать в книгах нашего святого учителя объяснение появления этой звезды. Здесь проявил свое знание досточтимый и мудрый Мельхиор. В восстанавливаемой им книге он нашел свидетельство, что в конце времен на земле родится Саошьянт — помощник божественного Ахурамазды, — носящий мистическое имя Аскват–эрета, то есть тот, кто является самой правдой. Его рождение ознаменует новая звезда. Сопоставив это свидетельство с открытием досточтимого Каспара, мы пришли к общему убеждению, что время настало и родился Тот, о Ком было предсказано в книге. Поэтому мы решили отправиться в путь и найти Новорожденного. И действительно, звезда указывала нам путь. Но когда мы перешли реку, отделяющую твою страну, царь, от великой пустыни, то уже не могли руководствоваться звездой. Она светит, но не показывает отчетливо места, в котором родился Аскват–эрета. Поэтому мы пришли в Иерусалим, святой город твоего царства, в котором, как говорят, находится самый прекрасный храм, какой только воздвигали когда-либо в честь Всевышнего. Здесь мы надеялись узнать все остальное. Мы расспрашивали людей, но они не могли нам ничего сказать. Даже звездГ никто не заметил! Мы уже совсем было разуверились, но прибыл твой придворный, царь, и пригласил нас в твой дворец. Вот, мы стоим, возрадовавшись, перед тобой, уверенные, что ты укажешь нам, где и как нам искать Новорожденного. Будучи царем этой земли, ты, вне всякого сомнения, знаешь место рождения Того, Кто станет Царем над царями…
Ирод вздрогнул при последних словах Бальтазара, словно они пробудили его ото сна. Он спросил, и его голос сквозь стиснутые зубы звучал, как карканье:
— Как ты сказал, царевич? Царь над царями?
— Да, именно так.
— У каждого царства есть только один царь.
— Не всегда, царь. Есть цари, над которыми стоят более могущественные силы. Святая книга нашего учителя гласит, что Аскват–эрета будет царем над всеми царями земли. Это он сделает так, что произойдет окончательная победа извечного Ахурамазды.
Вновь раздался каркающий голос Ирода:
— Я не знаю вашей веры, достославные мужи. И ничего не знаю о рождении царя над царями, как вы говорите. Может быть, вы ошиблись царством, в котором надо искать вашего Аскват–эрета? Это о римском цезаре говорят поэты, что он тот, о ком возвещают древние предсказания, что он принесет золотой век мира и счастья. Однако я не хочу останавливать вас, ученые мужи, на вашем пути, прежде чем вы сами не убедитесь, правильное ли направление вы избрали. Приостановите на время свои поиски и не откажитесь от гостеприимства в моем дворце, а я пока поговорю с учеными моей страны. Может быть, они смогут вам чем-нибудь помочь. Мой сын Филипп позаботится о вас, и я уверен, что у нас вы не будете иметь недостатка ни в чем, что могло бы увеселить ваш разум и сердце. Отдохните после долгой дороги, а через день–другой я вам скажу, что мне открыли иудейские ученые. Сын, — он посмотрел на Филиппа, — займись нашими уважаемыми гостями.
Ирод поднял руку на прощание, и гости вновь поклонились ему с достоинством. Они вышли в сопровождении Филиппа. Когда за ними закрылись большие двери дворца, Ирод издал крик, похожий на волчий вой, и свалился с трона на пол. Страшная боль сжала его внутренности своими железными клещами.
2
— Ну, что ты об этом думаешь? — спросила Саломея.
Ирод сидел на своем ложе. Его лицо было настолько искажено болью, что, казалось, на нем не было ничего, кроме лихорадочно горящих глаз и большого носа. Огромные усилия, которые он предпринимал, чтобы скрыть свои страдания, изнуряли его сильнее, чем те минуты, когда он позволял себе кричать от боли.
— Ты была права, — проворчал он, — что обратила на них внимание. Это, наверное, посланники парфянского царя. Должно быть, до него дошло, что я болен. Наверное, он думает, что я уже умираю. Эту историю о каком-то Саошьянте они рассказали для видимости. Я не верю тому, что они говорили. Парфянский царь их прислал, чтобы выяснить ситуацию.
— И ты думаешь, что эта история о родившемся младенце ничего не значит?
— До них дошли фарисейские сказки. В действительности они ищут себе здесь союзников.
— Следовательно, их надо выслать…
— Сначала я должен поговорить с иудеями. Пришли уже те, кого я вызвал?
— Они здесь и ждут, когда ты позволишь им предстать перед тобой.
— Пусть войдут. Только скажи им, чтобы говорили кратко. Пусть не болтают, как они это умеют. У меня нет сил выслушивать глупости. Я уже должен быть в Каллирое. Там, я уверен, боли пройдут. И надо же было этим парфянам появиться именно сейчас! А ведь это ты привела их во дворец…
— Ты сам сказал, что я поступила правильно.
— Да. Это правда. Ты была права. Позови этих иудеев!
Они вошли в зал по одному, скованные, прямые, одетые в стелющиеся по земле одежды. На одеяниях священников были знаки их достоинства. Первым вошел первосвященник Симон, сын Бефы, тесть Ирода, отец прекрасной Мариамны, ставшей женой Ирода после смерти Мариамны из рода Хасмонеев. Чтобы повысить в достоинстве ту, которую хотел сделать своей законной женой, Ирод сделал Симона первосвященником, лишив этой должности прежнего первосвященника — Иисуса, сына Фоаба. Симона сопровождали несколько священников. За ними, потупив глаза, словно желая показать, насколько они равнодушны к великолепию дворца, а, возможно, и чтобы не смотреть на стоявшие по углам комнаты греческие скульптуры, вошли несколько фарисеев во главе с Полионом и Самеем — двумя фарисейскими предводителями, поддерживающими близкие отношения с царем. Два молодых фарисея вели под руки Гиллеля*, уважаемого во всем иудейском царстве, а также за его пределами, то есть везде, где находились иудейские диаспоры.