Тени Эзеля опубл в журн Подвиг
Шрифт:
– Уря! Уря!
– хрипел он за спиной Жени, когда на экране черно-белые бойцы пошли в атаку, и Женя слышал, как он дышал ему в спину запахом самогона.
– А, во! Поползли, ползут через колючку, - продолжал он комментарий, когда бойцы, выполняя какое-то задание, преодолевали линию укреплений врага.
– Когда ползешь через проволоку, - он закашлялся, ударил по столу кулаком, деревянный, самодельный стол аж подпрыгнул, - главное зад беречь надо, надо прижимать, а чуть поднял, - снова раздался кашель, - и железяка тебе вопьется, аж до крови.
Они
– Слышь, пацан, дай прокатиться.
Мишка беспомощно оглядывался, а Женя почувствовал, как заныло где-то в спине.
– Москвич?
– деловито спросил другой парень - высокий, худой, в трениках и майке, с папиросой в зубах.
– Ага, - кивнул Женя и покраснел, словно сказал что-то стыдное..
– А чего твой дружок такой жмот, вы чего, все москвичи такие жмоты?
– Ну, ты, - сказал белобрысый, и вырвал у Мишки Яблочкина руль из рук, - сказал же - прокатиться, до станции и обратно.
– Мне мама никому не разрешает давать велосипед, - пролепетал Мишка, и стал пунцовым.
– Мама?
– белобрысый повернулся к ребятам, - ах, мама!- Он вдруг ловким движением спихнул с сиденья Мишку, взгромоздился на седло, разом оттолкнулся и поехал, на заднее сиденье тут же прыгнул парень с папиросой.
– Стой, пацаны!
– раздался откуда-то голос, и Сережка, хозяйский сын, оказался прямо перед белобрысым.
– Валек, отдай ему велосипед, - спокойно сказал Сергей.
– А ты их чего, знаешь?
– Это мои друзья, - Сергей подмигнул Жене.
– А! ну тогда другое дело, раз друзья. Держи, пацан, катайся. Серый, айда с нами на рыбалку, на дальний пруд.
И вся компания почти мгновенно исчезла, а потом к ним с Мишкой уже никто не приставал.
Хазин простился с бабой Клавой и вышел за калитку. Он пошел такой знакомой дорогой к краю деревни, там была тропинка, ведущая в лес. Здесь, на самом краю деревни, стоял когда-то на отшибе пустой дом, про который рассказывали разные страсти - будто в нем повесили местного дурачка Славку, и он по ночам выходит на улицу и ищет себе жертву. Когда случалось проходить мимо этого пустого дома, Женя всегда со страхом смотрел в черные окна, и, казалось, за ними виден был висевший на веревке труп.
Как-то раз они с Яблочкиным шли в лес, около брошенного дома никого не было, и он зловеще смотрел своими тремя черными окнами на проселок.
– Пойдем, зыркнем, - Женя нерешительно посмотрел на Мишку.
– Неа, - Мишка даже отошел подальше.
– А я пойду.
Женя осторожно приблизился к дому и увидел сквозь разбитое окно что-то светлое настолько ясно, что даже вздрогнул, но какая-то сила потянула его еще ближе к окну. Он обернулся и увидел, что Мишка довольно далеко, но смотрит в его сторону.
Женя подошел к дому совсем близко. Оказалось, что окна, казавшиеся издали низкими, на самом деле расположены довольно высоко. Он огляделся, увидел какой-то чурбан, подтащил его под окно и взобрался на маленькую, косо срезанную неровную площадку чурбака. Стоять было неудобно, приходилось удерживать равновесие. Валерка осторожно потянулся к окну, держась за рассохшийся ставень, и заглянул в окно.
Совсем недалеко от ставней что-то белое висело на веревке. Женя вздрогнул, оттолкнулся от ставня, неловко спрыгнул с косой площадки, обо что-то ударился коленом и бросился бежать к Мишке.
– Ну?
– спросил Яблочкин, и лицо его побелело, - что там?
– Висит, - прошептал Женя.
Мишка рванул от проклятого дома первый, за ним Женя . Они бежали до самого жениного двора. Там бабушка варила в большом медном тазу клубничное варенье, мать нарезала помидоры и огурцы для салата, отец что-то делал на кухне около газового баллона, рядом с ним стоял в майке и черных брюках дед.
Увидев вбежавших ребят, мать спросила, оторвавшись от своего занятия.
– Вы чего?
Валерка с Мишкой переглянулись.
– Мам, мороженого хочется, очень, - сказал Женя, - можно на станцию сходить.
– Сходите, только осторожно.
Отец с дедом продолжали что-то делать у газового баллона.
Вечером Сережка, вернувшийся с дальней рыбалки, на дворе варил уху из плотвы, подкладывая в самодельную печку березовые полешки.
Ребята рассказали ему про дом.
– Да в этом доме Васька-плотник себе ночлег устроил, - сказал Сергей.
– Он как выпьет - жена домой не пускает, так он и отправляется в это самый дом. Нет там никакого висельника.
– А вдруг это его, Ваську повесили, - со страхом сказал Женя, - я же явно видел что-то висящее.
– Видел?
– покосился Сергей, - ладно, щас уху доварим и сходим, посмотрим.
Сумерки в деревне не то, что в городе, в них есть какая-то загадка, словно природа готова в такие часы открыть какую-то тайну.
Ребята старались не отстать от Сергея. А он шел посередине широкой улицы, дымил "Примой", которую уже один раз предлагал ребятам. Женя попробовал и потом долго отплевывался, а Сережка смеялся.
Вот и окраина деревни. Совсем стемнело, и дом казался какой-то черной крепостью, возвышавшейся на пригорке.
– Не, ребята, я дальше не пойду, - сказал Мишка Яблочкин.
– Не дрейфь, - Сергей докурил и красиво бросил окурок, рассекший темноту огненной дугой.
– Не, я боюсь.
– Ну, тогда жди нас здесь. Жень, идешь?
Женя, дрожа от холода и страха, кивнул головой.
– Молодец.
Они подошли к темному дому, и Женя увидел валявшийся под окном чурбак, светлела его косая поверхность. Сергей достал из кармана длинный узкий серебристый предмет, и светлый луч упал на стену дома, выхватив покосившуюся дверь. Сергей толкнул дверь - она длинно заскрипела и стала открываться и вдруг с громким шумом распахнулась. Валерка почувствовал, что у него что-то прошло по спине, вроде судороги. Сергей нагнул голову и, освещая себе путь, вошел в черный прямоугольник, из которого несло сыростью.